Мятные леденцы

Хесус зевает и сонно ищет что-то в холодильнике. — Потерял что-то? — интересуется Вова, выходя на кухню, чешет затылок и прижимается к его спине. — Солёненького хочется. — отвечает Хес и дёргает кусок от сырной косички. — Чо? В смысле? А тебя не тошнит? Вообще странно, это ведь ты меня, а на солёное тебя тянет. — Братишкин прижимает его к кухонной тумбе и лапает за живот. — И кто тут у нас? — Какой ты долбаёб, я в ахуе! Это твой торт ебаный, припёр мне с утра, сладкий пиздец. — Я вчера стал старше на целый год, скоро как ты дедом стану. — По тому как ты брюзжишь иногда, ты уже прадед. Вова отходит назад и запрыгивает на тумбу, размахивает ногами и тянет руки вперёд. Хесус прижимает их ладони друг к другу, сцепляет пальцы и подходит вплотную. — Вот куда ты уселся? М? Тут мы еду готовим. — осуждающе ворчит Хес, но ухмыляется. — Похуй. Хесус хмыкает, тянет его к себе за поясницу и скользит по губам языком. Вова сжимает его ногами и обхватывает лицо ладонями. — Парни, а вы что делаете? — звучит со стороны хриплый голос. Хес отскакивает в сторону во все глаза смотрит на Макса, который стоит, потирая заспанные глаза, и походу не верит в то, что только что увидел. — Ты тут откуда вообще? — спрашивает Хес. — Так я же вчера говорил Вове, что перепил, он разрешил остаться в стримерской. — отвечает Макс. — Я забыл. — говорит Вова на удивлённый взгляд Хесуса. — Прости. — Вы же сейчас целовались? — Ну… — у Хеса начинает трещать голова, а Братишкин спрыгивает на пол и обнимает его за плечи. — Да. — подтверждает Вова. — Пиздец, хотя бы не пизданулся от алкоголя, уж решил, что у меня с головой что-то. — Макс нетвердым шагом добирается до кресла и плюхается в него. Хесус с Вовой переглядываются и садятся рядом с ним на диван, готовые к чему угодно. — У меня такое ебейшее похмелье, что я даже не удивлён. И давно вы… Ну… Сосётесь? — Два месяца. — отвечает Братишкин. — Пиздец! Так я и знал, что ты не просто сидел рядом с ним в спальне! — Тогда мы ещё не встречались. — уточняет Хес. — Вы встречаетесь? — Макс хватается за голову, охуевая вконец. — Конечно нет, мы просто сосёмся по утрам на кухне без обязательств. — смеётся Вова, кладёт голову Хесусу на плечо и обнимает за талию. — Мы не ебать какие влюблённые вообще. — Вова! — смущённо возмущается Хес, но сжимает его плечо, обнимая. — А что? Скрывать уже поздно. — Пиздануться. — Максим расплывается по креслу, откидывая голову назад. — Никогда бы не подумал. — Ну… И что ты думаешь? Как относишься? — осторожно спрашивает Братишкин. — Я? Да мне какая разница? Охуел от жизни, но… Это не моё дело. Могу только поздравить, вы вроде счастливы. От его пристального взгляда Хесус окончательно смущается и отворачивается, утыкаясь носом Вове в макушку. Братишкин довольно лыбится и наглейшим образом запускает пальцы в волосы Хеса, трёт кожу подушечками пальцев. — Пиздец вы миленькие. — вздыхает Шадоукек, упираясь подбородком в ладони, локтями в коленки, и улыбается. — Так, я в душ. — Хес выпутывается из объятий и торопится скрыться с чужих глаз. — А тебя всё ещё тянет на солёное? — с ухмылкой спрашивает Вова. — Завались! Братишкин смеётся и ловко ловит кинутую в него ложку, он всю дорогу светит голыми ляжками, на нём только тёмные боксеры и большая белая футболка, но его это не смущает. Макс двигается по креслу к нему ближе, наклоняется вперёд, и у него глаза горят от любопытства. — И чо вы прям типа, вообще? — спрашивает он, прямо не говорит, но показывает довольно явный неприличный жест, толкаясь в свой кулак пальцем. — Такое делали? Вова смотрит на него во все глаза, краснеет и прячет лицо в ладонях. — Ебать, у тебя вопросы. — Мне интересно. — С какого, ебать, хуя, тебе такое интересно? Пораскинь мозгами, мы, блять, два месяца почти живём вместе. — Значит было? И кто сверху? — А! — Братишкин сгорает от стыда полностью, складываясь пополам, красный уже до самых ушей. — Какого хрена, Макс? — Ну, я так и думал, значит Лёха тебя ебёт. — самоуверенно кивает Максим и зажимает рот, чтобы не заржать. — Блять, пиздец. — Я тебя сейчас выебу, охуевший! Не задавай такие личные вопросы! — Да я ж видел, как он тебя на столе зажимал, ты вообще не был против. — Сука… — Итак, вы вообще, как сошлись? Спонтанно или он тебе признался и уломал? — заваливает вопросами Максим. — Я… — Вова выпрямляется, но всё ещё нервничает и разглядывает свои коленки. — Это я признался… А он отшивал меня. — Ооо… Нихуя себе. — Но, знаешь, всё было не зря. Я его очень сильно люблю. — Ты сказал это, я в шоке. — от неожиданности Макс сжимает лицо в ладонях и умиляется, увувукая. Братишкин чувствует себя невъебически счастливым просто от того, что может без страха кому-то об этом рассказать. И для него всё идеально, эти пиздатые два месяца вместе и чувства разгораются в нём всё сильнее.

***

Хесус из ванной проскальзывает сразу в комнату, хотя в зале уже никого нет. Вова валяется поперёк кровати на животе, и Хес садится рядом, шлепает его по заднице и продолжает вытирать волосы. — Где наш гость? — Макс, упрямый гандон, сказал, что срочно нужно домой и уехал. — ворчит Братишкин и вертит задом, так и напрашиваясь на ещё один шлепок. — Точно не ты его закринжовал? — Нет! Это вообще-то он меня своими сраными вопросами кринжует. — Договоритесь как-нибудь. — Хесус стаскивает полотенце с головы, проводит руками по его спине, усаживаясь на него сверху, наклоняется и мягко целует в шею. — Хес… Мы никуда не торопимся? — спрашивает Вова, блаженно потягиваясь. — Твой день всё ещё продолжается. — Да? Мне бы тоже в душ, я же такой вонючий и в похмелье. — Мы же целовались на кухне. — Хесус ложится на него полностью и трётся носом об щёку. — Тогда мы оба были вонючими. — Похуй. Вова ухмыляется и цепляет его за затылок, приходится вывернуть шею, но он всё же дотягивается до его губ. Хес забирается под его футболку, проводит кончиками пальцев по животу и гладит грудную клетку. — М… Хес! — стонет Братишкин, сжимает в руках одеяло и выгибается. — Мне остановится? Хочешь ещё отдохнуть? — интересуется Хес, проводит рукой обратно вниз и сжимает его стояк через трусы. — Думаешь, нахуя я кверху жопой валялся? — Маленькая зараза. Вова трётся об него задницей, соблазняя, и хихикает, когда Хес прикусывает ему ухо, забирается двумя руками ему под одежду и задирает футболку ещё выше. — Вов, я хочу тебя. — А я-то как тебя. — Братишкин выворачивается в его руках, ложась на спину, и они почти стаскивают с него футболку, но наконец могут нормально поцеловаться и откладывают. — В квартире же больше точно никого нет? — уточняет Хесус, прежде чем снять кофту. — Нет, нет, не останавливайся. — отвечает Вова и тащит с него кофту, снова тянет к себе и целует.

***

Втрахивать Братишкина в кровать, срывать с его губ глухие стоны и целовать грудь, Хесу безумно нравится, то какой он нежный и ласковый в такие моменты. И когда Вова тихо зовёт его по имени, он любит больше всего. — Лёш… — Вова дрожит и крепче обвивает руками его шею. — Я… Так… Хесус сглатывает, подводит его к краю, медленно надрачивая, прижимается к его губам и наклоняется к уху. — Я люблю тебя. — Ах!.. Сука! Хес утыкается лбом ему в плечо, нисколько не жалеет, что сделал это, даже несмотря на саднящие плечи и сердце, которое колотится так, что голова кругом. Он переваливается набок, утягивая Вову за собой, не отпускает из объятий, и они тяжело дышат, задыхаясь. — С днём рождения. — с ухмылкой говорит Хес. — Оно было вчера. — Ну и похуй. — Специально ждал, чтобы выдать мне это в такой момент? — ворчит Братишкин и прикусывает его ключицы. — Или просто вырвалось? — Думаю об этом, каждый раз как кончаю. — Блять! Пиздабол. — Вов… — Хесус сжимает в ладонях его лицо и заглядывает в глаза. — Правда. Правда люблю тебя. — Ага, когда кончаешь в меня. — дуется Вова, отворачиваясь, и щёки у него краснеют. — Ещё когда дрочу, думая о тебе. — Ну давай, добей меня, пиздец. — И когда ты улыбаешься… Всегда люблю тебя, Вов. — Хес, я сейчас заплачу, нахуй. — Братишкин вжимается ему в шею лицом, и Хес вздрагивает, когда он проводит руками по свежим царапинам на плечах. — Что это? — Это ты в меня вцепился, козёл. — А, ой, я нечаянно. — Вова рассматривает его плечи и хитро улыбается. — Будешь знать, как смущать меня, когда я в таком чувствительном состоянии. — А мне понравилось. — улыбается Хесус и целует его в лоб. — Ты так горячо отреагировал. И до сих пор не можешь отойти, тебя потряхивает. — Я не был готов. Так нечестно. — Прости, малыш. — Хес чмокает его в губы несколько раз и прижимается более чувственным поцелуем. — Не называй меня так. — Ты постоянно называешь меня старым. — Так по факту. — Ты по факту мой малыш. — фыркает Хесус и прижимает его к себе ещё крепче. — Я рассказал Максу, что люблю тебя. — тихо признаётся Вова, пока гладит его по спине. — Да? И что он ответил? — Охуел. Так забавно… Лёх, ты счастлив со мной? — Да. Мой любимый нарушитель спокойствия. Хесус уже не представляет, как спать без тёплого Вовы в своих объятиях. Как просыпаться без его возни под боком. Хотя такое происходит не так уж и часто, но Хес всё сильнее портит его режим сна, а тот наоборот выравнивает. Но иногда можно взять выходной от всего и быть вместе весь день и ночь, как сегодня.