Когда враг предложил отдать сильмарили в обмен на сына

— Да ты, видно, и впрямь обезумел, — Феанаро поднялся к трону Моргота. Его фигура показалась бы сейчас и высокой, и статной, если бы он не стоял напротив самого темного вала, который возвышался над ним черной тенью с бледным ликом. Все же бесстрашный нолдо гордо поднял подбородок вверх, глядя на него. — Ты лишился разума! Согласен ли я? Конечно же, да! У Тьелкормо при этих словах похолодело в груди. Он почувствовал, как Майтимо сжал его руку, предостерегая от опасных порывов. И оставалось только сидеть и слушать: речь отца была коротка и уверенна. — Я принимаю условия, но не могу верить тебе, Разрушитель, и потому в обеспечение договоренности требую передать мне сильмарили раньше — то есть в первую очередь, — сказал Феанаро, и глаза его полыхнули жадным блеском. — А что же дальше? — вопросил его Моргот. — Что если ты обманешь? Феанаро сверкнул жгучим светлым взором ещё раз. — Никогда, Враг мира, слышишь, никогда не опущусь я до твоего уровня и не стану лгать. Мое слово — слово чести, а потому мой сын отправится к тебе сразу после того, как камни окажутся в моих руках! После Феанаро словно бы вспомнил про сына и развернулся к нему. — Тебе известно, сколь важна для меня клятва, Тьелкормо, а потому наш общий долг — вернуть наши сокровища, и я уверен, ты будешь рад пожертвовать собой. Тебе выпала высокая честь, и благодаря тебе одни из моих творений вернутся к народу нолдор и вернут ему драгоценный свет. Гордость бунтует в тебе, но, я прошу, прими свою участь со смирением и подумай, сколь мала твоя жертва в сравнении с общим благом. Келегорм побледнел. Неужели правда? Неужели все случится прямо сейчас? Для Моринготто, безусловно, брак лишь предлог — он использует его лишь для того, чтоб как следует помучить и отыграется за отца и за братьев, которые ему в руки так и не попались... К огромному его облегчению, Моргот развеял его страхи, сообщив, что ему потребуется время, чтобы извлечь камни и перековать корону заново. Феанаро насмешливо улыбнулся, сообщив, что готов самолично помочь — разве не в его интересах вернуть сокровище? Моргот проворчал: — В мастерской ты невыносим — я отлично это помню по тем временам, когда обучал тебя, как заключить свет в кристалл. А есть только два мнения: твое и неправильное, и ты не терпишь, когда тебе перечат даже в малом. — Нет, нет, идём. Ради того, чтобы вернуть их, я готов на все — вплоть до того, чтобы молчать. Моргот закатил глаза, словно говоря: "О, сколь эти эльфы падки на блестящие побрякушки!" — однако поднялся с места, кивнув. Поднялся и Феанаро, в дверях уже обернувшись. — Идём с нами, Тьелкормо. Буде наше предприятие окончится удачей, и сильмарили я извлеку быстро, ты сразу останешься с вала Мэлько. Так что они отправились туда, Келегорму же пришлось с тоской в глазах плестись за ними. — Тьелкормо, будь сильным, брат, — Майтимо украдкой пожал его руку своей. Келегорм прикусил губу. Гордость не давала ему начать рыдать прямо здесь. Почему именно договорной брак? И почему именно с ним? Неужели отец так легко согласился? Быть может, все это обманный маневр и атто не отдаст его так легко? С этой и другими надеждами он лениво шел вслед за Феанаро, который пружинящей походкой шел навстречу своему сокровищу — сильмарилям. Скоро они достигли бесконечных подземелий Ангамандо, где были мастерские. Стало жарко. А в мастерской требовалось, как всегда, сидеть потише в углу и не мешать: к тонкой работе Келегорм был непривычен, а после того как Феанаро все детство окриками и подзатыльниками приучал его к аккуратности и четким движениям, один вид ювелирного резца вызывал у Туркафинвэ внутреннее содрогание. Скоро его надежды на вызволение разбились на мелкие осколки: атто и Моргот сидели бок о бок, склонив друг к другу головы, как старые друзья, и, хуже всего, Келегорм услышал, как атто потихоньку уговаривает темного вала. — Быть может, отдашь мне остальные драгоценности в обмен на двух моих младших остолопов? Соглашайся! Моргот бурчал нечто невнятное вроде "с этим-то бы справиться", — а атто продолжал его заверять: — Зря, Моринготто. Он парень тихий и послушный. А какой охотник! Это ведь и тебе полезно: надоест он тебе — ты его за порог, в лес, и его недели две не видно и не слышно. Видя, что мятежный вала отнюдь не намерен так легко соглашаться, Феанаро не сдался. — Бери их. А мне оставшиеся драгоценности. Ему ведь будет скучно одному: ещё заскучает, отправится в чертоги к Мандоссэ раньше времени. — Намо его не примет, а уж я воспитаю, — вальяжно заметил Моргот, навалившись на верстак и наблюдая за тем, как Феанаро осторожно отгибает лапки, что держали центральный сильмариль, а затем гранит искусно простой кристалл горного хрусталя, чтобы вставить вместо него. Келегорм заметил, как отец до того увлекся работой, что даже выражение на его обычно надменном лице превратилось в доброжелательное и успокоенное. Хуже того, он коротко объяснял вала Мэлько: — Не самый лучший выбор ты сделал. Парень-то, прямо скажем, не блещет ни умом, ни талантом! — Зато хорош собой? — возразил Моргот, оглядывая Тьелкормо, который, чувствуя на себе его обжигающий жадный взгляд, постарался сгорбиться и показаться как можно менее приглядным. — А, много ль от этого пользы? — махнул рукой Феанаро. — Ни одну девку не смог захомутать. Даже отбить дочку Эльвэ у жалкого адана. А какую бы армию тот бы дал нам в подмогу? А он и этого не смог, — и Феанаро бросил на потупившегося сына раздраженный взгляд. — И что такое было у неотесанного сына Барахира, чего нет у него? Нет, будь я на твоём месте, Моринготто, я бы не так сделал. Посмотрел бы ты, к примеру, на моего Куруфина! И умом, и талантом весь пошел в меня! Моргот смотрел скептически, а при последних словах и вовсе пробормотал нечто вроде "избавь меня Эру". Скоро разговоры стихли, поскольку Феанаро, как заворожённый, любовался переливами узких острых граней сильмариля, что держал в руках. — Ну так что ж? Когда ты мне его отдашь? — Когда ты мне вставишь новые кристаллы в корону? Феанаро вновь махнул благодушно рукой и принялся осторожно подрезать паз под новый камень, а потом подгонять его на место, и скоро действия его увенчались успехом: отполированная, корона сияла сильнее прежнего, даром что вместо сильмарилей там сияли простые кристаллы. — Так что же, я могу идти? — нетерпеливо осведомился Куруфинвэ. С браком решили повременить до завтра, тем более, что к нему нужно было подготовить богатый стол, а наутро удостовериться, что брачный союз по законам и обычаям валар и эльдар заключён верно. Последнюю ночь проводил Келегорм меж братьев. На челе его залегла глубокая скорбь. Вдобавок младшие братья в голос уверяли, что ему выпала высокая честь. Сел рядом Майтимо и сжал его плечо. — Не тоскуй так сильно, брат. Отчаиваться грех. — Перед кем? Перед валар, что ли, от которых мы отступились? — плаксиво огрызнулся Келегорм. — Ты провел у него в плену несколько лет и и едва не умер! — Ну, быть может, с тобой он обойдется милостивее: ты же будешь дорог ему как супруг. — Брак меж двумя мужами противоестественен, — Келегорм вздрогнул. — Мы не назначены друг другу природой. — Валар могут менять природу. Кто знает, быть может, вала Мэлько примет ради тебя женскую фана и ты сам не сможешь устоять перед его чарами? Ободренный братом, Келегорм немного успокоился. — А уж если он станет менять ее всякий раз, как ладья Ариэн делает путь по небу, и ты каждую ночь будешь проводить с новой нис, тебя и вовсе станут почитать счастливейшим из эльдар! При этих словах на губах Келегорма появилась мечтательная улыбка, и он кивнул. — Быть может, он принесет атто богатые дары помимо сильмарилей... — задумчиво проронил Карнистиро. — А мы непременно станем тебя навещать, — заключили Амрод и Амрас. Вот почему Келегорм уснул умиротворённый. Наутро, однако, прежняя мнительность сменила спокойный настрой, и к богато накрытому столу он вышел бледен. Атто настоял, чтобы он надел алые расшитые золотом одежды со звездой первого дома, хотя яркий цвет и золото, надо сказать, лишь подчеркивали его нездоровый вид. Моргот — и тот взглянул на него обеспокоенно и до трогательного заботливо подкладывал на тарелку самые лучшие кусочки мяса. Поднялся Феанаро. Настроение его после пары чарок хорошего вина и возвратившихся к нему сильмарилей вновь стало спокойным вместо прежнего непримиримого. — Моему третьему сыну выпала великая честь породниться с могущественнейшим из валар. Что ж, надеюсь, что потомство от сего союза будет многочисленно и прославит нас в веках! — поднял он первый тост. Келегорм едва не поперхнулся. Какое у них может быть потомство? Следом он вообразил себе темного вала в тягости и прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Он даже глянул украдкой на Моргота, хотя следовало признать, что тот и без того отличался сложением крепким и мощным, а по свободным одеждам и вовсе нельзя было понять, есть у него живот или нет. Мелькор нахмурился, глянув на него с недоумением. Феанаро тем временем строил далеко идущие планы, рассказывал про детство своего Тьелкормо, рассказывал, как гордится тем, что тот единственный унаследовал цвет волос его дорогой почившей аммэ Мириэль и выразил надежду, что если у них двоих родится, к примеру, дочь с тем же цветом волос, чтобы девочку непременно отдали на воспитание ему. Келегорм снова смущался и умолял: "Ну не надо, атто!"