Помни о смерти

— Какого. Чёрта. Это. Было! — Всё, что смог сказать бог грома. — Он не дал нам вмешаться в повествование, но задержал меня на выходе! Ваше Величество, вы в порядке? — Да. Меня он тоже задержал... Спрашивал как и в тот самый раз... Где я была, когда мою жрицу убивали? Почему не защитила? Его душа в огне. Он умер, так и не узнав её судьбу. Это печально... Твою мать, Кокоджикан! Я пришла смотреть на симпатичных мальчиков, а не на смерть моего сына и внуков! — Притопнула ножкой богиня солнышка, от чего на лысую голову ранее упомянутого бога приземлилась увесистая сфера порнографического содержания. — Так вот чем ты тут занимаешься, пока нас нет! Ах ты старый развратник! — Старик уже сложил руки в оборонительной позе, а богиня была готова швырнуть книгой, как вдруг вмешался Такемиказучи. — Стойте! Я не позволю вам уничтожать последний источник памяти о моём муже! — Муже? — Одновременно развернулась не семейная, но парочка. — Будущем... Это не важно! Просто давайте посмотрим на того парня, у которого отличается цвет волос, и закончим! Я не готов здесь торчать ещё несколько дней! — После этих слов со стола свалилась какая-то побрякушка и подняла бомбический гриб пыли. Таке чихнул и вспомнил Хиросиму и Нагасами. Понял, что хочет конфеток, пусть даже Киун купит эти дрянные в форме грибочков. Понял, что хочет к Киуну. Вспомнил последнюю ночь. Покраснел. Аматерасу, поняв, где собака порылась (да-да, мы любим собак, поэтому порылась), взяла Таке, взяла книгу, ебанула-таки ей в лицо старику и со словами: — Врубай шайтан-машину! — Они отправились в путь.       Светило солнце. Погода стояла прекрасная. От чего-то Таке почувствовал прилив сил. Поразмыслив над данным феноменом и поняв, что грозой здесь и не пахнет, он весьма логично заключил: — Война идёт. — А где наши? — А я откуда знаю? — Думал он, думал. Осознал. Киун у нас человек мирный, а значит будет на стороне обороняющейся. Сия гениальная мысля привела его к границам. Определить стороны было невозможно, но услышав: — Ваше Высочество, нам дожидаться девятого принца или дать бой прямо сейчас? — Он вспомнил, что-то про принца забытой династии и, прихватив Аматерасу, подошёл ближе. — Я поведу солдат в бой. Брату не о чем волноваться... — Раздался до раздирающей боли в сердце знакомый голос. Таке, не веря ушам, заглянул через укрепление. Он готов поклясться, что этот юноша, в струящихся белых одеждах, похожий, скорее на божество, чем на человека, был его Киун, его Облачко! Пусть волосы другого цвета, но это точно он! Засмотревшись, Таке пропустил тот момент, когда его обнаружили. — Вы можете идти, — Солдат низко поклонился и ушёл к казармам. — Вы ведь не шпион, что вы там делаете? — Обратился принц к богу. — А может и шпион, откуда вам знать? — Усмехнулся Таке. В ответ он получил ту самую нежную улыбку, которой его всегда одаривал ведущий, и свалился с преграды. — Вы точно не шпион, — Донеслось из-за стены. Через секунду юноша запрыгнул на стену и снова улыбнулся своей неземной улыбкой. — Я прекрасно знаю одежды четырёх, граничащих с нами государств. Особенно Гу Мо, с которыми мы ведём войну. Ваши же одежды скорее напоминают мне одежду на родине моей матери, в Японии, — Таке любовался бы им целую вечность. Он и правда соскучился. Юноша лишь многозначительно посмотрел на него и вернулся за стену. — Будьте осторожны, не попадите под перекрёстный огонь. — Я запомню Ваши слова! — Крикнул он. Ответа не последовало, но богу показалось, что он услышал смешок. Или не показалось? Они переночевали в лесу. Здесь было достаточно безопасно, но и поле предстоящей битвы чудесно просматривалось. Утром начался бой. Поначалу войско Дашунь одерживало победу, но взгляд генерала был хмур, как будто он чувствовал, что что-то случится. И он не ошибся. Прибыло подкрепление и воины Гу Мо укрепили свои позиции. Сюань Тянь Хуа уже благоговейно закрыл глаза, готовый бездумно броситься в смертный бой. Но его остановил всего один возглас: — Прибыл Его Высочество принц Юй! — Из-за склона показался небольшой, но хорошо вооружённый отряд. Во главе был мужчина в фиолетовых одеждах и с такого же цвета лотосом на лбу. От чего-то Такемиказучи видел в нём и свои черты. Хмуро глядя на испуганного брата, он ринулся в бой. Отчаявшийся Сюань Тянь Хуа пришпорил лошадь вслед за ним. У новоприбывших солдат было оружие, напоминавшее современные бомбы, от чего отношение сил выровнялось. Принц Юй, Сюань Тянь Мин, храбро бился, сметая врагов на пути к вражескому генералу. — Ду Мунь Анго, я иду за твоей головой, ибо сердца у тебя нет! — В горячке битвы, он не заметил смертельную угрозу: вражеский лучник, один из божественных лучников Цянь Чжоу, целился ему в голову. Он натянул тетиву, подгадал момент, когда принц остановился в двух ци от генерала, и выстрелил. Идеальная техника. Не увернуться, но тут кто-то толкнул принца Юй вперёд и закрыл собой. — Седьмой брат! — Стрела пробила грудь Сюань Тянь Хуа. Он едва стоял на коленях, дрожал, в глазах темнело, но он улыбался. Он сберёг... Битва закончилась под вечер победой Дашунь. Горы трупов лежали на некогда чистой поляне. В госпитале лежал среди солдат и принц Чунь. Жена его брата, принцесса Юй, пыталась залечить его раны. Пыталась... Всю ночь он пробыл в горячке. — Девятый брат... Мин-эр, пожалуйста, когда я умру, позаботься об императорской наложнице-матери... Передай ей мои извинения, что этот сын не сможет больше сопровождать её... — Старший брат, да что ты такое говоришь! — Сюань Тянь Мин сжал ладонь брата сильнее. — Всё будет хорошо, ты поправишься! Обязательно, слышишь? А как же ваша свадьба с Фен Сян Жун? Ты просто её оставишь? Ведь она так тебя любит! — Четвёртый брат позаботится о ней лучше меня. Моё сердце уже давно занято... — Он закрыл глаза. Девятый принц заснул вместе с ним, а когда проснулся, не мог найти себе места. Его брат за несколько часов поседел и состарился на несколько лет, кровь не останавливалась, его глаза не видели, все говорили, что принц Чунь отправляется в последний путь и даже его жена, известная как божественный доктор, не могла ничего сделать. — Седьмой брат... Извини... А-Хэ не может тебе помочь, — Плакала она над его иссохшим заживо телом. — А-Хэ, Мин-эр, вы здесь? — Внезапно спросил он, в его глазах читалась паника, — Я вас не слышу... — Седьмой брат! — кричали они оба, но эти крики не доходили до него. Перед лицом смерти он предстал один. На мгновенье ему показалось, что кто-то гладит его по щеке. Чья-то рука, тёплая и ласковая, как рука бога. Принц Чунь умер со своей небесной улыбкой на губах, в кругу родных и самых дорогих сердцу людей. Такемиказучи не мог сдержать слёз. Он хотел забить на этого старика, на главу пантеона, пойти и обнять своего ведущего. И пролежать так день, два, год, не отпуская его ни на минуту. Целовать приоткрытые в удивлении губы, зарыться носом в светлые волосы, обнимань измученное тело и больше никогда не вспоминать о войне, о хафури, о грёбаном лжебоге! Он так и сделал. Не объяснив ничего, побежал домой, ворвался в комнату ведущего и, ощутив присутсвие кого-то третьего, услышал: — Бамбушечка, у нас будет ребёнок, — Ки сидел на новом футоне и улыбался. Улыбался только ему.