Паутина

Почти, почти-и-и-и. Даже дыхание стало быстрым-быстрым, пока пальцы вращали разноцветные грани. Раз, два — получилось! И стало так приятно, как будто к нему прилетел добрый волшебник и наколдовал настоящее северное сияние. — Дин! Иди сюда, посмотри. Я собрал кубик Рубика, вот. — Что там такое? — Дин так заинтересовался, что даже спрыгнул с «наблюдательного поста», как сам назвал подоконник. Наверно, ему надоело слушать по радио одни и те же скучные слова про ливневый тип снегопадов или что-то такое — отец не узнает, если он ненадолго отвлечётся, и никто не выдаст. — Как ты это сделал? Вот это да-а-а. Вдвоём оказалось не так скучно сидеть в почти пустой комнате, хотя когда отец отправился охотится на арахн-кого-то-там, а братья остались одни тут даже без коробки игрушек дяди Бобби, стало грустно. И зачем вообще охотиться на человеков-пауков? Они же хорошие. — Надо повернуть синюю грань, — важно ответил Сэм. — А потом… Что делать потом, Дин не узнал, потому что — ба-ба-а-а-ах! — грязное окно рухнуло в комнату вместе с рамой, да так, что большая палка грохнулась совсем рядом с ними. Фу, так пыльно и громко. В образовавшуюся дыру в стене заглянул незнакомец. Сэм прищурился: у него правда насколько зрачков? Ого. Тот, изгибая руки и ноги, как в страшном фильме, полез внутрь. — Вы человек-паук? Дин шикнул и закрыл брату рот рукой. Эй, интересно же! Наверняка это человек-паук, надо отцу сказать, что он зря пошёл на охоту. Тем временем гость осмотрелся и улыбнулся немного (какие белые зубы, как у куклы в магазине). — Можно и так сказать, малыш, — Сэма вдруг схватили за шиворот и подняли в воздух под протестующий крик Дина. Как это? Зачем? — Передай привет ублюдку Джону от стаи, — и рука тут же заболела, когда человек-паук укусил своего пленника прямо сквозь футболку с машинками. С грозным «Эй! А ну пусти!» Дин отважно бросился на врага, как учили на тренировках. А дальше всё произошло очень быстро. Раненое чудовище шипело, вынимая нож из ноги — треснул замок, открываясь и впуская разъярённого отца — Сэма отбросили на пол. — Сэм! Живо на улицу! — рявкнул отец так громко, как не кричал со тех пор, как «криворожие ослы» поцарапали ночью Импалу. И Сэм побежал. За спиной рычал голодный монстр (он хочет съесть их всех, точно хочет!) — бу-у-ух! — рухнул старый противный шкаф, который вонял подвалом — «Тащи сюда свою тушу, старый хрен!» — слишком много звуков. И всё стихло, когда за ним захлопнулась дверь мотеля. Быстрее! Побежал, зажмурился от острых снежинок, которые больно кололи лицо. Сейчас как убежит, как спрячется, там и согреется, а то руки совсем замёрзли.

***

— Слышь, не давай ему засыпать. А? Сэм устало потёр глаза и опустил голову обратно. Он так устал, рука всё ещё болит, как будто её проткнули вилкой. Хотелось, чтобы его никто не трогал. — Эй, Сэмми. А я купил новый кубик, — бормотание Дина помогло немного проснуться. Где кубик? Вот он, уже в руках. Как будто где-то далеко отец ругался на неочищенную от снега дорогу, громко скрипели колёса. Всё хорошо. Когда сон отступил во второй раз, Сэм обнаружил себя в кресле, а рядом лежали шприцы с прозрачной жидкостью. Фу, уколы. Поёжился немного и отвернулся. — …поправится, наверно. Я не знаю. — А кто знает? Понятно, отец опять ругается с дядей Бобби. Скучно. Лучше уж кубик собирать.

***

Спустя долгих две недели лечение наконец прекратилось, и даже разрешили погулять на детской площадке. Как хорошо на улице! И много новых друзей вокруг, и на дереве сидит какая-то синяя птица, за которой он наблюдал из окна, пока сидел дома. А теперь можно подойти ближе, что он и сделал. Ух ты, тут паучок. Весело бегает по тонкой паутинке туда-сюда, как солдатик на поле. Отец строго велел докладывать, если что-то будет не так. Какие-то бесцветные нити у паучка, а Сэм научился делать белые-белые. Вот, раз-два, и украсил ветку своей паутиной. А зачем докладывать, думал Сэм. Он же не маленьких, чтобы жаловаться.