Agony

Огни ночного клуба отбрасывали цветные яркие пятна на асфальт, стоило кому-то приоткрыть железную дверь, чтобы выйти или войти. То и дело компании ребят и влюблённые парочки студентов спускались в подвал, пропадая в океане громко играющей музыки и мелькающего света. На улицу, в противоток всем прибывавшим, вышли четверо молодых парней, каждому на вид не больше двадцати. Они шумно обсуждали что-то, смеялись и поминутно в шутку толкали друг друга. Один из них, высокий блондин с копной кудрявых волос, обняв на прощание друзей и по-дружески хлопнув невысокого вертлявого брюнета с большими выразительными зелёными глазами по плечу, быстро пошёл в сторону от клуба. Путь Джеймса до дома лежал через безлюдный тёмный район. Улица, переходившая в узкий переулок, была с обеих сторон окружена кирпичными домами, на стенах которых с этой стороны не было ни одного окна, только голый холодный кирпич и больше ничего. Хэтфилд достал из кармана куртки зажигалку, и в темноте на конце сигареты блеснул тусклый огонёк. Подставив лицо прохладному октябрьскому ветру, Джеймс углубился в собственные мысли. Слова сплетались в предложения, которые могли бы стать частью одной из новых песен. Незамысловатая тема, но яркая и энергичная музыка — их ровесники другого и не требовали… Пожалуй, из этого может выйти что-то стоящее, да. «Четыре всадника», так можно назвать и их самих: Джеймса, Ларса, Кёрка и Клиффа. Наверное, стоит дать любителям поискать в песнях подтекст пищу для размышлений. Джеймс усмехнулся. Такие люди находились всегда и во все времена… А улица продолжала сужаться, стены домов наступали на идущего в облаке сигаретного дыма Хэтфилда, не замечающего почти ничего вокруг. За его спиной промелькнула тень, оставшаяся им незамеченной. Он продолжил свой путь среди сырых кирпичей, луж в выбоинах асфальта, старых мусорных баков и редких тусклых фонарей. В какой-то момент Джеймса кольнула мысль, от которой ему стало не по себе — он заплутал. Он встряхнул головой, отгоняя мысли о лучезарном будущем с друзьями, и осмотрелся. Кирпичные стены вокруг были ещё темнее и неприветливее, чем в переулке, по которому он должен был попасть домой. Прямо над его головой висел хлипкий фонарь, ежеминутно мигавший и грозящийся погаснуть в любой момент, оставив Хэтфилда в кромешной темноте. Тот нервно обернулся. Это был шорох шагов..? Чушь! Он просто выпил лишнего в клубе, вот и мерещится теперь бред всякий… Да и в конце концов, девятнадцатилетний парень, может за себя постоять, он же не девчонка-первоклассница! Но всё же небольшой табун мурашек пробежал у Джеймса по спине, заставив его вздрогнуть. Он быстрее пошёл вперёд, перебегая от одного светлого пятна под фонарём до другого. Это ведь не катакомбы и не лабиринт, значит где-то в той стороне теоретически должен быть выход, так..? Уверенности в себе это ему не прибавило. К тому же, через пару метров Джеймс уткнулся носом прямо в тупик. Он тихо выругался и осмотрел возникший перед ним сетчатый забор. Проволочное плетение было слишком мелким, чтобы парень мог залезть по забору наверх. А перерезать металлическую проволоку было нечем… — Чёрт! Придётся обратно возвращаться… — Джеймс раздражённо подёргал сетку забора. — Что за..?! Он резко обернулся на плеск воды и в свете очередного унылого фонаря увидел тёмную человеческую фигуру. Человек был намного выше Хэтфилда и отнюдь не тщедушным. Несколько минут они с незнакомцем смотрели друг на друга, не сделав ни единого движения и не произнеся ни слова. Джеймс украдкой осматривался в поисках камня, куска железной трубы или осколка стекла, стараясь параллельно не упускать из виду подозрительного человека. — Не это ищешь? — голос незнакомца, прозвучавший с издёвкой, эхом отскочил от стен, а в его руке парень увидел увесистый булыжник. «Дело плохо. Если закричишь здесь, никто и не услышит…» — невольно пронеслось в голове Джеймса. Ему стало по-настоящему страшно. В девятнадцать лет никто не хочет умирать, тем более, когда впереди исполнение заветной мечты. Поэтому он решил отбиваться любой ценой. Ошибочно полагая, что мужчина поднял камень, чтобы раскроить ему голову, повернись парень спиной, Джеймс встал так, чтобы было удобнее увернуться и бежать. Но незнакомец оказался хитрее — точным движением он кинул камень в фонарь над их головами. Лампа с жалобным треском разлетелась вдребезги, и переулок погрузился во тьму. Джеймс попятился, инстинктивно шаря перед собой руками, пока не уткнулся спиной в забор. Он прислушался. Ни одного звука, кроме его собственного частого дыхания… «Наверняка этому придурку нужно привыкнуть к темноте, как и мне… Что ж, хотя бы пара минут у меня есть.» — Джеймс сидел без движения, боясь шуметь. Да уж, не так он представлял себе этот день… Но отчаиваться и сдаваться он не собирался, просто ждал, когда сумасшедший незнакомец заявит о себе хотя бы шорохом. Тогда, зная, где он находится, Джеймс мог бы ускользнуть, избежав столкновения с ним… Откуда-то сбоку раздались шаги. Цепкие пальцы схватили Хэтфилда за руку, после чего предплечье свело судорогой, а по венам растеклось неприятное покалывание, как после анестезии. Джеймс попытался вырваться и наугад ударил со всей силы кулаком в темноту. Незнакомец зашипел сквозь зубы, но пальцев не разжал. Хэтфилд возобновил попытки освободиться, отбиваясь и стараясь вырваться из стальной хватки. Наконец ему это удалось — он попал незнакомцу в живот, отчего тот согнулся пополам. Стоило пальцам неизвестного разжаться, как Джеймс отшатнулся в сторону. Его сбившееся тяжёлое дыхание было единственным звуком в давящей тишине. Он замер, прислушиваясь к малейшим шорохам. Удар тяжёлой подошвой по животу откинул Джеймса к стене, отчего он приложился о кирпич спиной. Не успел парень прийти в себя, как мужчина дёрнул его за волосы, заставив встать на ноги, и пригвоздил рукой за шею к стене. — Ты, мелкий подонок… — зло прошипел мужчина ему на ухо. Видно, тот удар ботинком был прицельным… Джеймс хрипел что-то неразборчивое, пока неизвестный обшаривал его карманы, пытался достать того едва слушающимися от нехватки кислорода ногами и судорожно цеплялся холодными пальцами за сжимающие его горло руки. — Дьявол, очередной гуляка без гроша в кармане… — расслышал Джеймс в потоке ругани сквозь звон в ушах. Конечно, этому полоумному нужны деньги! Только он не найдёт в его карманах ничего ценного, кроме, разве что, пары старых купюр, да и тех едва хватит на завтрак в дешёвом ресторане. Сегодня за гулянку в баре платил Хэтфилд, а все четверо любили знатно выпить. Когда Джеймс уже терял сознание от удушья, мужчина резко разжал пальцы, и парень рухнул на землю, жадно хватая ртом воздух. Звук удаляющихся шагов оповестил его, что мучитель отправился восвояси, вероятнее всего, за новой непутёвой жертвой. Восстановив дыхание, Джеймс нащупал скользкие кирпичи и попытался подняться, и с третьей попытки ему это удалось. Опершись о стену дома, он стоял на дрожащих неслушающихся ногах, борясь с приступом тошноты. Осталось всего ничего — уйти из этого проклятого места… Но, стоило Хэтфилду сделать шаг, колени его подогнулись, и он, как подкошенный, свалился обратно на холодную землю, больно ударившись об асфальт головой. От непонятного вещества, вколотого незнакомцем, мутило, к горлу подкатил комок тошноты. На какое-то время Хэтфилд отключился, оставшись лежать на мокром асфальте на промозглом ветру. Очнулся он совсем скоро от отвратительного чувства — его будто облили ледяной водой, а по венам пустили кипяток. Джеймс чувствовал, как от места укола по телу расползается онемение, как он перестаёт контролировать собственное тело, чувствовал лёгкое покалывание в судорожно подёргивающихся пальцах. Чувства обострились до предела от укола, все ссадины и синяки давали о себе знать. Лёжа на сыром асфальте лицом к затянутому тучами ночному небу, Хэтфилд задыхался. Тяжёлый, тягучий, холодный воздух проникал в лёгкие, душил его, леденил всё внутри. Джеймс в бреду нёс какую-то чушь, с трудом шевеля посиневшими губами. Со всех сторон ему мерещились зловещие силуэты, что тянули к нему неестественно длинные тощие пальцы, смеялись беззвучным смехом, обнажая белые клыки. Он закрывался дрожащими руками, сжимаясь ещё больше на холодном асфальте. Джеймс дёрнулся в агонии, выгнулся дугой, содрогаясь в конвульсиях, в исступлении царапая ногтями дорогу и раздирая в кровь пальцы. Ему было жутко и страшно. Голова раскалывалась от тупой, пульсирующей боли, кровь стучала в висках. Хотелось кричать, но из горла вырывались лишь жалобные хрипы. Хэтфилд извивался на земле, пытаясь хоть немного унять боль, и царапал рёбра неслушающимися ослабевшими пальцами. Ему казалось, что что-то навалилось ему на грудь всем весом и не даёт вздохнуть… Из-за облаков неспешно выползла луна и осветила лежащее в переулке неподвижное тело молодого парня. Джеймс лежал, неестественно заломив руки, широко распахнутыми глазами смотрел на небо и тяжело дышал. На лбу выступил холодный пот, зрачки были расширены так, что закрыли радужку, а всё тело иногда подрагивало. В уголках рта выступила пена, а из носа по лицу бежал ручеёк крови. Джеймс никак не отреагировал даже на вой сирены в лабиринте переулков, вслед за которым показалась полицейская машина. Увидев распростёртое на земле тело, дежурный офицер резко затормозил, выскочил из машины и подбежал к Джеймсу. Когда он коснулся шеи Хэтфилда, чтобы проверить пульс, тот лишь едва вздрогнул. Мужчина внимательнее присмотрелся к лицу парня. — Ещё один… — горько и раздражённо вздохнул он, после чего подхватил Джеймса на руки и понёс к машине.

***

Джеймс проснулся резко, будто его вытолкнули из сна. Все ощущения действительности разом навалились на него. Всё тело ныло, рёбра нещадно болели после прямого удара ногой, а руку, в которую был сделан укол, Джеймс до сих пор не чувствовал. С трудом приоткрыв глаза, он обвёл взглядом полутёмную комнату без окон, бетонные стены и прутья решётки. С запозданием он понял, что находится в участке. Но как он попал сюда..? Последнее, что он смутно помнил, был вой сирены, но такой далёкий, будто шёл с другой планеты. Неужели в том безлюдном переулке его кто-то нашёл? До его слуха донеслись голоса. — … Я тебе говорю, Ник, этот уже пятый. — Да с чего ты взял, Стив, что это именно то вещество? Разве другой наркоты в мире нет? Кто его знает, чем этот придурок накачался. — Ник, у него зрачки во всю радужку были и… — Да куча наркотиков, от которых зрачки расширяются! — Господи, да ты дослушай сначала! У него пена изо рта и кровь из носа, как и у тех четверых. И тело совсем будто не его, не слушалось. Такое не от всех веществ, согласись? — Наверное, ты прав, Стив… А документы были у него? — Ещё не смотрел, брыкался он всю дорогу, в ужасе на меня пялился и шептал всё что-то. А под конец отрубился уже окончательно, я тогда думал, как бы не помер, как та школьница. Как её..? — Сабина? — Да, точно, она самая. — Ты пойди посмотри, как он там, и паспорт поищи. Развелось их, наркоманов малолетних… Скрипнули петли двери, и в камеру кто-то прошёл, стараясь ступать по полу тише в скрипящих сапогах. Этот человек подвинул к койке Джеймса стул и присел рядом. — Э-э, малец, лихорадит-то тебя как… — сочувственно сказал вошедший, положив ладонь Джеймсу на лоб. Хэтфилд молча рассматривал сидящего рядом с ним человека — густые седые брови, орлиный нос, пушистые усы… И добрые, ясные карие глаза. — Помнишь меня? — Джеймс отрицательно помотал головой. Говорить не было сил. — Это я тебя тогда в переулке нашёл. Ты бы, это, не ходил особо там, а то мало ли что. Звать-то тебя хоть как? Хэтфилд хотел ответить, но лишь просипел что-то невнятное. Сказывались и повреждённые связки, и неопределённое время в сырости и холоде. Тогда он немного приподнялся на локтях, нашёл глазами свою куртку в углу, кивнул на неё полицейскому и упал обратно на жёсткую койку. Только сейчас он заметил, что был укрыт тонким, но довольно тёплым одеялом, а под головой у него было что-то мягкое, похожее на свёрнутую на манер подушки одежду. — Что там такое? А, паспорт что ли у тебя в куртке? — Джеймс закивал. Неспешно офицер встал, принёс кожанку и отдал её Хэтфилду. На вопросительный взгляд он ответил: — У меня нет поводов копаться в твоих вещах, обыскивать я тебя не собираюсь. Я то видел, в каком ты там состоянии валялся, точно не сам себе что-то колол. Тем более, ты не первый такой. Бродят там всякие ненормальные, и не поймёшь, чего им от молодёжи надо. Денег ведь у вас много не сыщешь. И как тебя так угораздило? Парень лишь пожал плечами и вновь закрыл глаза, натянув одеяло до подбородка — в одной майке и лёгких штанах было холодно в окружении почти неутеплённых бетонных стен. — Джеймс Алан Хэтфилд, шестьдесят третьего года рождения… Девятнадцать тебе, да? — и снова Джеймс утвердительно кивнул. — А меня Стивеном звать. Ты из клуба шёл, да? Не лучшая у него репутация, вечно молодёжь там пропадает, кто сам на наркоту и алкоголь подсаживается, а кого спаивают или как тебя вот… Да ты не пугайся, от одной дозы ничего с тобой не случится, всё уже было там, в переулке, теперь только мутить немного будет. Выходят тебя. С этими словами он ушёл, прихватив с собой паспорт. Джеймс закутался в одеяло, отвернулся к стене и вскоре забылся тяжёлым неспокойным сном. Во сне и голова не болела, да и остальные травмы не так давали о себе знать.

***

Ночью Джеймсу стало хуже. Поначалу он лежал тихо, изредка подрагивая во сне. Но через некоторое время беспокойно заметался, беззвучно шепча что-то. Волосы у лба намокли от выступившего пота, всё тело горело в лихорадке. Джеймс скинул одеяло на пол. Майка намокла и прилипла к телу, отчего становилось холоднее. Но Хэтфилду казалось во сне, что это чьи-то холодные, цепкие руки хватают его, царапают и тащат куда-то. Снова он тихо стонал, брыкался и вырывался из чудовищных лап. Кто-то коснулся его лба, тронул за запястье, начал обеспокоенно переговариваться с кем-то ещё. — …плохо… опять повторяется… подхватил воспаление… только бы не заражение крови… надо вызвать… врачи заберут… — …не велено… с чего ты взял… он сам кололся!.. до расследования… — Да плевать! Я не оставлю… умирать… вызывай врачей! Обрывки фраз никак не желали складываться во что-то вразумительное. Минут десять спустя Джеймс притих. Кто-то, вероятно этот добрый полицейский, Стивен, вернулся и укрыл его одеялом, а на горящий лоб положил холодную тряпицу. — Бедолага… Через некоторое время Джеймс почувствовал, что его снова куда-то несут, на сей раз, вроде, на носилках. Рядом он сквозь пелену на глазах видел людей в белых халатах, слышал множество голосов, от которых гудела голова, утраивая звуки. Потом стало резко холоднее, а на лицо упало несколько капель дождя. Уличный воздух действовал несколько успокаивающе, отступала пульсирующая боль в затылке, а ветер приятно охлаждал пылающие щёки. И вновь какое-то движение, люди вокруг, мерцающие и гудящие аппараты… Спустя некоторое время ему в нос ударил запах больницы. Его подключили к каким-то аппаратам, надели на лицо кислородную маску, кто-то возился рядом с ним, наверное, врач… Джеймс потерял сознание, и последним, что он почувствовал, были тёплые руки, вновь вколовшие ему что-то в плечо.

***

— Пустите! Пожалуйста, пустите! — Ларс стоял у двери палаты и пытался проскользнуть мимо рук врача. — Пустите меня, я хочу увидеть его! Я должен знать, что с ним всё в порядке! — Молодой человек, успокойтесь. — врач ловко перехватывал юркого паренька и возвращал на место, перед собой и подальше от двери. — Он жив и с ним всё хорошо. Ему нужен отдых и время, чтобы окончательно прийти в норму. Если хотите, оставьте свой номер, и я вам позвоню, когда его можно будет навесить. Ларс, после ещё одной доблестной попытки прорваться внутрь палаты, кинул угрюмый взгляд на врача и устроился на лавке недалеко от двери. Всем своим видом он показывал, что уходить не намерен. Врач, кажется, понял, что пытаться согнать его оттуда бесполезно, и ушёл в палату колдовать над капельницами. Несмотря на жуткую усталость, Ульрих продолжал внимательно следить за входом в палату, неотрывно глядя на белоснежную дверь. Он не спал уже почти два дня, разыскивая Джеймса по всем участкам и больницам. В эти нелёгкие сорок восемь часов Ларс боялся, что, когда все больницы в радиусе пары километров закончатся, ему не останется ничего, кроме как искать друга в морге… И больше всего он боялся его там найти. И теперь Ульрих был намерен попасть к Джеймсу во что бы то ни стало. Спустя полчаса, показавшиеся Ларсу часами, а то и вовсе годами, врач вышел из палаты. Он кинул внимательный предупреждающий взгляд на Ульриха, будто зная, что тот задумал, и ушёл в другой конец коридора. С огромным трудом заставив себя просидеть на месте ещё несколько минут, чтобы не вызвать подозрений, Ларс стремглав бросился к двери в палату, юркнул внутрь и замер, прислушиваясь. Разумеется, его никто не заметил. На больничной койке, окружённый капельницами и мигающими и пищащими аппаратами, лежал Джеймс. Его нездоровая бледность бросалась в глаза даже в сумраке палаты, окна который прикрывали жалюзи. Ларс подтянул к койке стул, устроился на нём и тронул Хэтфилда за руку. — Привет, Джеймс. — он видел, что тот не слышит его, находясь в глубокой отключке, но всё же продолжил тихо говорить. — Я… Я тут посижу пока, ладно? Просто чтоб ты знал, я недалеко… Мы с ребятами тебя обыскались. Думали, что уже всё, поздно спохватились, не найдём… А потом мне подсказали, что ты здесь. Знаешь, у тебя у двери тут конвоем врачи стоят, едва пробился. — Ларс слабо улыбнулся, внимательно вглядываясь в лицо друга. Вскоре скрипнула дверь, и в щель заглянул врач. Он открыл было рот, чтобы возмутиться присутствию в палате постороннего, но передумал. Перед ним на койке всё так же неподвижно лежал пострадавший юнец, а рядом с ним, положив голову на одеяло возле его плеча, спал тот самый юркий парнишка, так отчаянно прорывавшийся к другу. Вздохнув и улыбнувшись чему-то своему, врач вышел, тихо притворив дверь. А в коридоре его уже дожидались ещё двое молодых людей. Они вскочили с лавок, стоило ему появиться в поле их зрения, и стали засыпать его вопросами, не отставая ни на шаг. — Жив, да… Да, всё в порядке. Относительно конечно, но… Да не суетитесь вы! Ещё раз говорю, жить будет… Что? С чего вы это вообще взяли? Подождите, помолчите хотя бы минуту, я всё скажу! Ладно, пойдёмте за мной, вы ведь не угомонитесь, пока не увидите мед карту… — только и успевал отвечать бедный врач.

***

Недоверие Джеймса к медицине и почти суеверная её боязнь шли глубоко из детства, и до сих пор он старался всячески избегать больниц, аптек и докторов. Первым, что он услышал проснувшись, был назойливый писк больничного аппарата, неприятно отдававшийся пульсирующей болью в затылке. Разумеется, в современном мире почти невозможно избежать больниц… А затем — чьё-то размеренное дыхание совсем рядом. И кто это может быть..? Кто знает, что он застрял тут? Даже он сам пока понятия не имеет, где он. Нет, понятно, конечно, что в больнице, но только в какой? С трудом приоткрыв глаза, Джеймс покосился в сторону. — Ларс..? — он часто заморгал, внимательнее вглядываясь в лохматого парня рядом с его койкой. — Ты… Как ты меня нашёл? — Джеймс! — да, это без сомнения был Ульрих. Радостный, широко улыбающийся Ульрих с неизменно огромными зелёными глазищами. Ларс не стал пытаться подобрать какие-то банальные слова и просто сжал Джеймса в объятиях. Хэтфилд болезненно скривился, когда тот задел рукой ушиб на рёбрах, но виду не подал и довольно улыбнулся другу в плечо. — Задушишь же… — Прости. — пробормотал Ларс, немного ослабив хватку. — Ты нас так напугал, чертяка ты эдакий! Знаешь, сколько больниц мы обежали?! — Ну, идея с клубом была тогда не моя… Да и какая разница? Я жив и помирать не собираюсь. Такой радости я вам не доставлю! — Дурак ты, Джеймс… — Джеймс! — на пороге появились Кёрк и Клифф. Они мигом оказались рядом с койкой и горячо обняли Хэтфилда, так же крепко, как Ларс недавно. Палата наполнилась смехом и радостными и шутливо возмущёнными возгласами. Проходивший мимо двери врач улыбнулся, не отрываясь от медицинской карты одного из многочисленных пациентов, улыбнулся и пробормотал: — Оно и лучше… Не придумано ещё лекарства действеннее, чем друзья. Капельницу только б не задели ненароком…