Осколки

Убегать бесполезно. Главное — принять правду и идти вперед. Они стояли у статуи Анемо Архонта. Вокруг не было ни души. Неудивительно, ведь было ещё раннее утро и нормальные люди только-только разлепляли глаза перед тем, как прожить ещё один день крутясь, словно белка в колесе для того, чтобы прокормить свою семью. Но сейчас не об этом. Молчание длилось довольно долго. Дайнслейф специально выдерживал паузу, чтобы вывести капитана из равновесия, однако, он ошибся. Кейа спокойно следовал за мужчиной и не говорил ни слова. Было в этом что-то неуважительное, Дайнслейф чувствовал неприязнь капитана, но ему это даже нравилось. — Я очень люблю пешие прогулки, — вдруг начал Дайнслейф. — Гуляя и наслаждаясь открывающимися передо мной видами, я словно оживаю. Вы никогда не чувствовали подобного, мой дорогой друг? — Неужели вам по душе проводить время одному? — Кейа заложил руки за спину. — У вас нет близкого вашему сердцу человека? Дайнслейф остановился и внимательно посмотрел на Кейю. Не выдержав такого напора, капитан замялся и отвёл взгляд. — Вы правы. — Как ни в чем не бывало проговорил мужчина. — Я предпочитаю одиночные прогулки. И да, — Дайнслейф помедлил и грустно улыбнулся. — все близкие моему сердцу люди уже давно мертвы. Кейа неловко кашлянул в ладонь, пытаясь как-то скрыть дрожь в своём теле. «Какой же я идиот» — пронеслось в голове парня. — Полно вам. — Дайн продолжал улыбаться. — Не нужно извиняться и говорить что-то вроде «мне жаль». Я слышал подобную чушь изо дня в день и знаете что, мой дорогой друг? — Он оглянулся на остановившегося Кейю и развёл руки в стороны. — Никому ни капли не жаль. Кейе было неуютно рядом с этим человеком. Именно в данный момент парень не мог просчитать наперёд, что его собеседник может выкинуть, а больше всего на свете Альберих ненавидел пребывать в неведении. — Сэр Дайнслейф... — А знаешь, что самое удивительное?— Не унимался тот. — Когда-то я верил в подобную ложь и пытался снискать помощи в этих лживых речах, но на выходе я получал лишь жалкие оправдания и косые взгляды. Каждый день я молился богам, чтобы они сжалились надо мной, но они не слышали меня, а лишь смеялись, обрушивая на мою голову все более и более тяжкие невзгоды. Дайнслейф чувствовал, что он на грани. Его состояние ухудшается. Он просчитался. Его речь стала быстрее, вены на лбу стали чернеть и вздуваться, а зрачки расширяться. — Возможно мы все, все до единого полны скверны. Той самой скверны, которая поселяется в душе человека, когда тот теряет себя. Эта скверна пробирается в глубь и размножается, окутывая всё наше существо. Как думаете, сэр Кейа, осталось ли что-то от вашей души, потому что например я, — он засмеялся, так ужасно громко и страшно, что кровь застыла в жилах. — я понял, что от меня не осталось ничего. Я полон этой скверны. Дайнслейф схватился за голову и безумно улыбался. — Нам суждено потерять всё, сэр Кейа. Все мы прокляты. Все. Альберих тряхнул Дайнслейфа за плечи и тот поднял на него полный безумия взгляд. — Я не понимаю о чем вы говорите. — Кейа, попытался привести собеседника в чувства. — Твой глаз...он ведь...кха-кха, — Дайнслейф закашлялся и сел на рядом стоящую скамейку. — он ведь болит? Его будто ударили электрическим током. Удар оказался настолько сильным, что казалось, достиг всех жизненно-важных органов и превратил их в кашу. Кейа попятился назад, но его собеседник лишь покачал головой и заулыбался ещё сильнее. — Откуда? — Тихий голос. — Откуда я узнал? Вы всё-таки ещё не догадались? — Дайнслейф снова закашлялся и на его ладони появились кровавые пятна. — Я думал, что моя тирада о богах и скверне натолкнёт вас на мысль. Направит, так сказать, в нужном направлении. — Каэнри’ах... — Единственное, что смог из себя выдавить шокированный капитан. — О, не всё так плохо. Хотя, при нашей первой встрече, вы показались мне более сообразительным. — Вы тоже оттуда родом? Это был самый глупый вопрос, который Кейа задавал в своей жизни. Альберих всегда был осторожным и осмотрительным, а сейчас он просто-напросто выдал непонятно кому всю информацию о себе. Хотя, откуда ему знать, может Дайнслейф уже нарыл о нем достаточно, раз сам пришёл сюда поговорить. — Довольно глупо спрашивать такое, не находите? Кейа надулся. «Будто без тебя не понял, придурок» — Не стоит обзываться. Щеки Кейи стали красными, как помидор. Этот тип ещё и мысли читает. — Очень подозрительно, что вы появились прямо сейчас. — Кейа не знал, что ему делать. Перед ним стоял человек, который был родом из разрушенного Каэнри’ах, человек, который был таким же, как он, но одновременно совершенно другим. — Я же говорил. Мы встретимся снова, когда твоя звезда начнет угасать. — Дайнслейф сверкнул глазами. Лицо Кейи исказилось в странной гримасе непонимания, но затем, оно стремительно менялось на осознание, а затем и на принятия. — Вы...так это были вы! Дайнслейф лишь усмехнулся. Да, он нашёл этого парнишку. Дела налаживаются, не считая, конечно, его состояния. — Я пытался найти вас после нашей встречи, но будто сама Селестия была против. Однако сейчас она бессильная. — Мужчина выдохнул с неким чувством облегчения и выполненного долга. Кейа долго не мог придти в себя после услышанного и был в некоего рода замешательстве, не зная, что спросить ещё, но затем все-таки спросил. — Вы что-то говорили про мой глаз. — Кейе надоело ходить вокруг да около. — Я думал, вы спросите о моих планах на Мондштат или ещё что-нибудь, но да ладно.— Дайнслейф помолчал, а затем, как можно более весело проговорил. — Мои поздравления, сэр Кейа, вам осталось недолго! Розария проснулась рано. После ночной встречи с Дилюком, её мутило. Сказать честно, девушка терпеть его не могла. Её неприязнь была не потому что Дилюк как-то обидел или задел её — нет, она ненавидела его, потому что именно из-за него Кейа так сильно страдал и корил себя за все на свете. Да, это невероятно бесило. Даже будучи пьяным в стельку, её лучший друг умудрялся вспомнить это пресловутое имя и заулыбаться самой искренней улыбкой, которую не каждому дано увидеть. Девушка собиралась заглянуть к Кейе. Дел все равно не было, а на утреннюю службу Розария идти не собиралась. Она терпеть не могла эту работу, в особенности её бесил коллектив. Все слишком праведные и добрые, будто ангелы, черт бы их побрал. Розарию замутило ещё сильнее, казалось, ещё от одной мысли о такой жизни её вывернет наизнанку. Да, это всё точно не для неё. Приведя себя в порядок, захватив пару бутылок воды и несколько бутербродов, Розария направилась в квартиру Кейи, чтобы проследить за тем, как он покушает, ведь в последнее время Альберих, кажется, совсем забыл о том, что помимо алкоголя существует ещё и еда. Однако выйдя из собора она увидела странную картину: у статуи Архонта стоял её друг и недавно прибывший делегат из Снежной. «Что они обсуждают в такую рань? Да ещё и Кейа так встревожен.» — не долго думая, Розария решила подслушать о чем они говорят. Кейа всегда учил её: «Если видишь или слышишь что-то интересное, то обязательно подгляди и подслушай! Важная информация никогда лишней не будет.» — это было первым правилом при ведении дел с бандитами. — Розария! Эй! Этот голос заставил Розарию вжать голову в плечи и поморщиться, словно с ней резко случился приступ мигрени. — Рози-и-и... Розария выдохнула и вышла из-за угла. Эта мелкая и безумно надоедливая девчушка любила портить все её планы. — Доброе утро, Барби. — Хмыкнула Розария. — Я же просила не называть меня так. — Девушка надулась, а на её щеках выступил лёгкий румянец. — Так, чего ты хотела? У меня просто много важных дел. Розария не любила людей подобных Барбаре. Людей, которые пытаются всем понравится и живут тем, что ежедневно получают похвалу за свой «милый» образ. Именно, образ и ничего больше. Розария была уверена, что эта девчушка на самом деле совсем другой человек, но не могла понять какой именно. В данный момент Барбара была лишь назойливой мухой, не более. Эта мелочь постоянно хвостом ходила за Розарией, что невероятно раздражало. Девушка вздохнула и закурила сигарету, смотря на то, как Барбара пытается выдавить из себя хоть слово. — Р-Розария! Тебе нельзя курить! — Барбара посмотрела в глаза своей собеседнице и увидела в них насмешку. — Н-нам же говорили, что эта гадость пачкает нас и наши души. — Она опустила глаза в пол и рассматривала свои ноги. — Ну, моя душа уже давно запачкана, так что не думаю, что она может стать еще грязнее. — Девушка хмыкнула. — Не говори так! И я просто переживаю за твоё здоровье. — Тихо сказала Барбара. — Это очень мило. — Розария докурила и швырнула бычок куда-то в сторону. — Что ж, было приятно поболтать, но мои дела не ждут. — Н-но...Розария, сегодня тебе нужно придти на службу! — Барбара смущалась и смотрела куда угодно, но не на свою собеседницу. — Ты говорила, что переживаешь за мое здоровье? — К-конечно! — Что ж, я сегодня себя не очень хорошо чувствую, — Розария потёрла виски. — поэтому не могла бы ты сегодня прикрыть меня? — Н-но... — Спасибо, Барби! — Розария заправила выпавшую прядь Барбаре за ушко и побежала прочь. — Я всегда рада тебе помочь, Рози... Еле слышно пробормотала Барбара и грустно улыбнулась. — Ч-что вы этим хотите сказать?! — Кейа чувствовал страх вперемешку с гневом. Дайнслейф лишь пожимал плечами. — Я же сказал, что все мы прокляты. — Что вы имеете в виду под «прокляты»? Дайн тяжело вздохнул и поудобнее уселся на скамейке. Закинув ногу на ногу и смотря куда-то сквозь Кейю, заговорил: — Тебя мучают головные боли, идёт кровь из носа, глаз постоянно болит, а ещё чувствуется постоянная усталость и твои способности иногда выходят из строя? Кейа снова ошарашено попятился, будто его подушкой по голове ударили. — Понятно...значит все так. Дайнслейф замолчал, будто обдумывался что-то безумно важное. Действительно, симптомы у Кейи проявлялись быстрее, чем предполагалось. Это, конечно, расстраивало. — Послушай, когда-то давно наш народ был самым счастливым, самым выдающимся из всех. Каэнри’ах было государством, не имевшем себе равных. Оно было первым среди остальных и держало свою позицию такового на протяжении долгого времени. — Дайн улыбнулся. — Все жители любили друг друга. Если ты знаешь, жители Каэнри’ах имеют более обостренные чувства, нежели остальные люди. Мы любим до дрожи и ненавидим до скрежета зубов. Однако в обоих случаях, наши эмоции чисты. Истинная любовь — для нас она одна и на всю жизнь. Мы никогда не сможем полюбить кого-то ещё.Так вот, одному из Богов понравилась в нас эта черта. Этот Бог любил чистых и искренних людей, поэтому он наградил нас благословением своим. Лёд помогал усмирить наш пылкий нрав, — Дайнслейф снова рассмеялся и потёр переносицу. — но затем его использовали против нас же. Другим богам не понравилось наше процветание. Они убили того Бога, что даровал нам своё благословение и покровительство, а затем низвергли свой гнев на нас. Они обратили нашу любовь в ненависть, а благословение божье в проклятье, что пожирает каждого. Тогда наш народ понял, что Боги могут завидовать и иметь тёмные сердца. Каэнри’ах уничтожался, а жители превращались в чудовищ. Наша любовь превратилась в жгучую ненависть и каждый постепенно сходил с ума, страдая от ужаснейшей боли. Кейа стоял, не в силах пошевелиться. — Люди были не в силах противиться этому, а наши обостренные чувства усугубляли ситуацию. Король и королева просили о помощи у других королевств, но все отвернулись от нас. Даже Мондштадт, что был нашим верным другом, проигнорировал мольбы о помощи. Слушая все это, в Кейе закипала жгучая ярость. Его дом разрушили завистливые боги Селестии, а Мондштадту и остальным было плевать, хотя Каэнри’ах со всеми поддерживал хорошие отношения. — Некоторым удалось спастись, но ужасная участь все равно настигла их. Безумие погубило каждого, многие убивали своих же родных под действием этого проклятия. Чем сильнее ты боишься потерять человека, тем сильнее тебя будет пожирать это проклятие, пока в конечном итоге ты не сдашься и не убьешь его. Дайнслейф прикрыл глаза. Было видно, как тяжело ему было дышать, а ещё тяжелее — говорить. Рассказывать о тех ужасных событиях. — Реки крови лились тогда изо дня в день. Каэнри’ах был похож на Ад. Некогда сияющее королевство, превратилось в ужасающую чёрную бездну, где пахло лишь смертью. — Я...я не могу поверить. Кейа не мог связать и двух слов. Все это никак не укладывалось в его голове, но отчего-то парень знал, что это правда. Он всегда в шутку говорил, что его чувства острее, чем у остальных, но никак не представлял, что это окажется правдой. Да ещё и такой ужасающей. Боги, Селестия, Проклятья...значит, его родители умерли такой ужасной смертью? Кейа обхватил себя руками и стал ходить из стороны в сторону. — Ч-что тогда мне делать? Дайнслейф внимательно посмотрел на Кейю. Он понимал, что этот парень ещё слишком молод и толком не пожил. Он не заслуживает всего этого, но...чтобы спасти людей и восстановить справедливость, нужно чем-то пожертвовать. — Мы должны отомстить. Свергнуть богов и показать им тот же ужас, что испытал наш народ. — Ты сумашедший?! Никто не может попасть на Селестию, если его не призвали! — Кейа уже не соблюдал никаких формальностей. Его всего трясло. — Когда придёт время, ты должен будешь мне помочь. — Дайн резко встал и посмотрел прямо в глаза Кейе. — Бог, что дал нам своё благословение, оставил тебе подарок. — Мужчина указал на скрытый под повязкой глаз Альбериха. — Сила, что тебе дарована может обратить в прах любого, даже Бога Селестии. — Что ж, я сказал всё, что хотел. Дайнслейф развернулся и зашагал прочь. — Постой! — Кейа наконец полностью избавился от своего оцепенения. — Что мне делать с этим проклятием? — Избегай того, кого действительно любишь, если ты не хочешь ему навредить, конечно. — Дайн нахмурился. — Либо всегда будь рядом, чтобы ваша любовь могла подавлять эту ненависть. И когда случится приступ: ты должен быть либо подальше ото всех людей, либо с тем, кто разделит с тобой эту боль. — Хватит говорить загадками! Как ты справился с этим? Как ты защитил того, кто тебе дорог? — Кейа, как обезумевший вцепился в руку Дайнслейфа. Мужчина долго вглядывался куда-то в сторону, а затем по его щеке скатилась слеза. — Я не защитил. — Слёзы текли по щекам мужчины. — Та, кто была дорога мне больше жизни...— Дайнслейф прикрыл глаза, но слёзы одна за другой, продолжали скатываться по его щекам. — Я убил её. Я убил их обеих. Только сейчас, Кейа заметил кулон, который висел на шее Дайнслейфа. На нем он увидел маленький портрет. Там была девушка с волосами цвета пшеницы и голубыми глазами. Её лицо было счастливым, улыбка была такой яркой, что могла ослепить кого угодно, а на руках девушка держала маленького ребёнка, девочку лет пяти, с такими же светлыми волосами, как у матери и огромными глазами лазурного цвета. Альберих поморщился, его сердце сжалось до невозможности. «Так вот о каких близких говорил Дайнслейф. Он убил свою семью.» — подумал капитан. — Прости... Это всё, что смогло сорваться с губ Кейи в этот момент. — Мне пора. — Дайнслейф встал и поправил свою одежду. — Надеюсь, ты не будешь таким же, как я. Это были последний слова, сказанные этим загадочным человеком с тяжелой судьбой, который растворился, словно его никогда и не существовало, словно и не было этого удушающего и лишающего жизни разговора. Розария настигла Кейю у самого входа в штаб Ордо Фавониус. — Эй! Кейа! — Розария подбежала к капитану и прыгнула ему на спину. — Привет, Роз. — Как можно более натурально выдавил из себя Альберих. — Что-то случилось? — Ты что, не соскучился по мне? — Девушка обиженно надула губки. — По тебе соскучишься, каждый день мне надоедаешь. — Кейа засмеялся, а затем получил удар в живот от своей подруги. — Ох, неужели больно? Прости, я случайно! — Тебе стоило податься в актрисы. — Кряхтя сказал Кейа. Девушка только отмахнулась. — Держи, я принесла тебе перекусить. — Розария отдала своему другу корзинку с едой. — Я прослежу, чтобы ты всё съел. И не забудь, сегодня мы идём в таверну, пятница же! — Да...конечно. Розария крепко обняла друга и убежала в церковь. Конечно, Барбара может её прикрыть, но не на весь же день. Дилюк весь день стоял за барной стойкой. Пятница — самый тяжелый день. Обычно, каждую пятницу здесь аншлаг. Собирается куча людей, которые пытаются снять свою усталость с помощью алкоголя или же ищут в нем ответы. В общем, как бы то ни было, людей тут не протолкнуться. Вот и сегодня уже в шесть вечера, таверна была забита посетителями. Дилюк не любил шумные места. Было время, когда он собирался продать эту таверну, но Джинн уговорила его не делать этого. В былые времена, будучи совсем ещё зелёными, они втроём приходили сюда и таскали бутылки с вином. Конечно же, инициатором всего этого действа был Кейа. Благодаря ему, и Джинн, и сам Дилюк стали более раскрепощенными, более живыми. Джинн, конечно, в особенности. Всё детство её воспитывали в порядке и строгости, а тут вдруг резко появляется синеволосый парень и ломает все эти рамки, в которых Гуннхильдр была вынуждена жить. Тогда, Джинн считала его своим спасителем и везде ходила за ним хвостиком. Дилюк заулыбался. Это беззаботное время заставляло его расслабиться и по телу распространялось приятное тепло, согревающее всё внутри. Дверь в таверну снова открылась. Дилюк особо не придал этому значения и даже не повернулся, мало ли кого принесло. Однако когда он услышал голос, приветствующий всех присутствующих, то замер. «Что тут делает Кейа?» — единственная мысль в голове. Отчего-то Дилюку не хотелось смотреть на него, особенно после того, что он недавно вспоминал. — Хей! Дилюк повернулся. Перед ним стояла Розария. — Попроси кого-нибудь принести несколько бутылок вина на второй этаж. — Розария сверху вниз посмотрела на Дилюка. — Кого-нибудь более приятного. Дилюк усмехнулся и мельком взглянул на Кейю. Парень был не в духе, даже не улыбался своей глупой улыбкой, как делал всегда, а только постоянно поправлял свою глазную повязку. Это повязку Рагнвиндр подарил Кейе ещё в детстве. Тогда они очень любили представлять себя пиратами, которые бороздят бескрайние моря, вдыхают солёный морской воздух и наслаждаются приключениями и желанной свободой. Да, все несбыточные мечты всегда являются самыми сладкими, самыми прекрасными. — Я постараюсь учесть все ваши пожелания, сестра Розария. — Дилюк хмыкнул. — Однако я не знал, что сёстрам церкви Фавония разрешается пить алкоголь. — Завоняло нудятиной. — Розария отмахнулась. — Просто выполняйте свою работу, господин Дилюк. Девушка подошла к Кейе и что-то сказав ему, повела за собой на второй этаж. Дилюк нахмурился. Ему не нравилось, что Розария так вызывающе себя ведёт. «Кейа решил начать водиться непонятно с кем, совсем ничего в людях не понимает.» — промелькнуло в голове парня. Время скоротечно. Особенно быстро оно бежит в компании с людьми, с которыми хочется оставаться как можно дольше. Вот и Кейа сидел за столиком напротив Розарии, пил вино и слушал её рассказы: о Барбаре, церкви и прочих вещах, иногда что-то уточная или посмеиваясь. — Думаю, нам пора. — Розария взглянула на часы. — Таверна скоро закрывается. Да и дома я еды приготовила, возьмёшь у меня как раз, а то совсем ничего не ешь. — Тебе завтра на утреннюю службу, ты иди, я посижу тут до закрытия. — Не нравится мне эта идея. — Девушка нахмурилась. — Снова будешь ждать чего-то от него. А может ещё хуже, начнёшь извиняться непонятно за что! — Я не маленький мальчик, Роз, не стоит так обо мне беспокоится. — Кейа был слегка раздражен. — Да я же хочу как лучше! — Розария! — Кейа чувствовал злость. Несоизмеримую. Тяжелую. Больную. — Просто иди домой. Оставь меня. Девушка вздрогнула. У Кейи бывали приступы гнева, но он всегда старался сдерживаться, особенно при ней. Розария кивнула и развернувшись направилась к выходу. Глаза щипало. Не приятно, когда готов всю душу отдать, а тебя ни во что не ставят. Мельком взглянув на Дилюка, который удивлённо смотрел на сбегающую по лестнице спутницу Кейи, она подумала: «Кейа всегда и безоговорочно выбирает его. Сколько бы боли он ему не принёс. Я всегда буду на втором месте.» Розария остановилась посреди улицы и громко засмеялась. — Быть запасным вариантом. Не думаю, что это так плохо. Она прислонилась к стене и слёзы потекли по щекам. — Я правда ни на что не годна? Ей никто не ответил. Кейе было плохо. Голова болела, а обрывки разговора с Дайнслейфом постоянно всплывали перед глазами. — Я всегда думал, что девушки от тебя уходят только в приятном расположении духа. — Дилюк положил счёт. — Плати и уходи. Мы закрываемся. — У меня ещё двадцать минут. — Ухмылка. — А у меня нет сил терпеть тебя эти двадцать минут. Плати и проваливай! — Как грубо. — Кейа положил несколько монет на стол и пододвинул их ближе к Дилюку, чтобы их пальцы почти соприкоснулись. Рагнвиндр дернулся. — Чего ты хочешь? — Чего я хочу? «Поговорить с тобой. Находиться рядом, не испытывая чувства страха и обиды. Не ощущать удушающую боль только от одного взгляда на тебя и от того, что я не могу находиться рядом...я хочу, чтобы всё было как раньше» — Ничего. Кейа встал и направился к выходу. — Вино семьи Рагнвиндр как всегда превосходит все ожидания. Хлопок входной двери показался Дилюку слишком громким для этой холодом пронизывающей тишины. Закрывая таверну, Дилюк думал о том, как бы они все жили не случись всех этих несчастий. Как бы сложилась их жизнь тогда? Немного отойдя от «Доли Ангелов», Рагнвиндр заметил, что за ним кто-то наблюдает. — Я не помню, чтобы на сегодня у меня была запланирована встреча. Дилюк остановился и стал оглядываться по сторонам. — Кажется, я поступил опрометчиво, — из-за угла вышел человек. На нем был плащ и маска, скрывающая верхнюю часть лица. — ведь эту встречу я назначил сам. Удар. Дилюк успел среагировать, но сила с которой противник ударил была невероятной. Оппонент не теряя ни минуты наносил Дилюку удар за ударом. Парню ничего не оставалось, кроме как обороняться и пытаться найти слабые места противника. Высвобождение энергии. Удар. Атаковавший упал на землю. — Слишком просто. Неужели кто-то решил послать такого идиота, чтобы убить меня? Дилюк подошёл ближе. Может это было из-за того, что после лёгкой победы Рагнвиндр слишком расслабился или ещё что, однако, парень сам не понял, как острое лезвие вошло ему прямо под рёбра. — Самоуверенные глупцы — умирают первыми. Парень в маске взглянул на сползающего по стенке Дилюка и хмыкнул. — И этот человек стал капитаном рыцарей в 14? Неужели Мондштат настолько слаб? Откуда-то из темноты раздался глухой смех и хлопки. Парень не успел даже моргнуть, как ощутил ужасную боль. Опустив взгляд он увидел огромное ледяное нечто, торчащее из его груди. — Т-ты... — Самоуверенные глупцы — умирают первыми. — Ч...чудови...кх Договорить не вышло. Альберих с играющей на лице улыбкой, одним лишь движением меча вскрыл парню глотку. — Кейа? Что ты... Дилюк был очень бледным. Рана сильно кровоточила. По хорошему, Альберих должен отнести его к Барбаре и на этом его долг будет выполнен. Да, так будет лучше, причём для всех. Однако все планы Кейи нарушились, когда Дилюк отключился, а крови становилось все больше. — Да и черт с ним! Кейа перевязал Дилюку рану тем, что было под рукой и потащил его в свою квартиру. Дилюку казалось, что он умер. В ушах звенело, а всё тело ужасно ломило. Глаза разлепить было невозможно сколько не пытайся. Почему-то страх закрался в сердце. Если он умер, то это его личный Ад? Темнота и тишина— две вещи, от которых Дилюк пытался сбежать всю свою жизнь, а в особенности последние три года. Он делал всё, чтобы не попасться в эти сети, как последний негодяй окружал себя людьми до которых ему не было дела, только бы не быть одному, только бы не попасться. Придя в сознание второй раз Рагнвиндру удалось открыть глаза. «Видимо я не умер» — первое, что пришло ему в голову. Осмотрев комнату Дилюк подумал, что тут живет совершенно одинокий человек. Слой пыли на полках, пустые ящики в тумбочках и мебель, обставленная по минимуму — всё это говорило об ужасном безразличии к жизни, полным выгоранием. Дилюк попытался встать, но резкая боль заставила его согнуться пополам. — Черт... Дверь в комнату тихо скрипнула. — Эй! Кто разрешил тебе вставать? Дилюк вздрогнул и повернул в голову в сторону, откуда исходил голос. — Ты что тут делаешь? Неловкое молчание, а затем Кейа рассмеялся. — Ну, это моя квартира. — Что? — Вчера ты облажался, вот тебя и ранили. Мне пришлось прикрыть твою задницу, а потом я забрал тебя к себе. — Кейа взял Дилюка под руку и уложил в кровать. — Барбара сказала, что рана серьёзная. В лучшем случае, тебе нужно будет лежать месяц. — Месяц? — Дилюк даже поперхнулся. — Здесь? — Меня тоже это не радует. — Кейа закатил глаза. — Ещё и весь месяц нянькой твоей быть. — Просто помоги мне одеться, я сейчас же уйду. Кейа резко переменился в лице и толкнул Дилюка обратно на кровать, тот в свою очередь зашипел от боли и зло посмотрел на Альбериха. — Какого чёрта?! — Не смотря на то, что я сказал ранее, я не позволю тебе губить своё здоровье. Так что будь добр, не заставляй меня привязывать тебя к кровати. Кейа поставил воду и еду на тумбочку. — Поешь, а потом отдыхай. — Он подошёл к двери и обернувшись добавил: — Если тебе неприятно моё общество, то я позову Барбару. Она будет помогать тебе. Дилюк отвернулся и сжал простыни как можно сильнее. Конечно он не хотел. Ему всегда нравилось, как Кейа заботился о нем. Это всегда было так искренне и так приятно, какой дурак вообще откажется от такого? — Да. — Тихо, сквозь зубы. — Лучше позови Барбару. Кейа поджал губы и кивнул, а затем быстро покинул комнату, оставив Дилюка одного. Он уткнулся носом в подушку. Ему было больно. Только вот болела вовсе не рана. «Почему ты, чёрт возьми, всегда со мной соглашаешься, Кейа?»