Осколки

Вечер в Мондштате всегда проходит шумно и грандиозно. Иногда создаётся ощущение, что люди этого города только и ждут вечера, чтобы отдаться его ласковому течению. Всё вокруг сияет, слышны песни и звуки разных музыкальных инструментов, повсюду суета и толкучка, дети играют друг с другом в пятнашки, а взрослые сидят за столиками уютных кафе и говорят о насущном. Во всей этой невообразимо-волшебной атмосфере трудно заметить одну фигуру. Фигуру парня, который отчего-то не разделяет всей красоты этого вечернего празднества. Парня, который, кажется, потерялся. И потерялся совсем не на улицах этого города. Кейа чуть пошатываясь, идёт сам не зная куда. Его ноги куда-то сами несут почти разложившееся тело своего хозяина, а он просто доверился им. Взгляд командира затуманен, в висках все ещё пульсирует и чувство, будто голова постепенно наливается свинцом. Альберих чертыхается. Ему хочется забыться, прекратить существовать, да черт его дери, сделать что угодно лишь бы эта выматывающая тяжесть ушла; лишь бы оставила его в покое и забрала с собой эти надоедливые воспоминания, что так часто захватывают разум. Наконец, наступила долгожданная легкость. От неожиданности Кейа чуть не рухнул на землю. Он видел все четко, а тяжесть будто испарилась. Это было немного странно, поэтому Альберих не торопился радоваться. Оценив своё состояние ещё раз и удостоверившись, что это не сон, командир все-таки вздохнул с облегчением. Но в ту же секунду на него накатила новая волна паники. — Что я тут делаю? — Моментально пронеслось в голове парня. Кейа не понимал, как он оказался на улице, но это черт с ним, самый главный вопрос, что он делает именно в этом месте? «Это место» - таверна под названием «Доля Ангелов». Последнее место, где Кейа хотел бы очутиться. Конечно, он знал, что его уже давно нет в этой таверне. Он также знал, что вероятность встретиться с ним равна нулю, потому что тот, кто решил не ворошить прошлое никогда не вернётся к точке отсчёта. Но все равно...все равно Альберих чувствовал странное чувство. Это было желание. Желание войти туда, сесть за барную стойку и заказать своё любимое одуванчиковое вино, желание поделиться своими переживаниями и заглянуть в эти огромные глаза, которые излучают одновременно вселенское тепло и жесткий холод, словно обе стихии смешались в этом взгляде. Кейю передернуло. К горлу подступила тошнота. — Что за бредни? Твою мать... Как известно, человек по своей натуре существо слабое. Нами управляют желания и соблазны. С этим уж ничего не поделаешь, как не пытайся. Если человек на каждом углу кричит о том, что ни разу не поддался - не верьте, он давно утонул и вряд ли сможет увидеть нормальную жизнь, ведь...он уже мёртв. Каждый шаг отдаётся болью где-то в районе поясницы, но внимания на боль Кейа не обращает. Он идёт к таверне. Черт, он действительно идёт туда! Иногда Альбериху казалось, что он вроде как походит на довольно умного человека, не обделённого мозгами. Он считал, что способен мыслить здраво и не совершать глупых поступков. Но тогда почему сейчас он идёт в место, которое старался избегать все три года? Все это время Кейа боялся даже посмотреть в сторону этого деревянного здания, которое когда-то он просто обожал и считал вторым домом. Сердце бешено стучит, когда Альберих дотрагивается до дверной ручки. — Право, ты как девчонка, Кейа! Просто открой эту чёртову дверь! И он открывает. Запах табака, вперемешку с какими-то благовониями и духами, ударяют в нос. За столиками уже собрались шумные компании, а у бара также, как и раньше сидят одиночки, которые пришли, чтобы заглушить своё горе, ну или просто напиться до беспамятства. — Наверно, я все-таки отношусь к категории одиночек. Что ж, не знаю, как реагировать на это. — ухмыляется Кейа и проходит в сторону барной стойки. — Кого я вижу, — разводит руки в стороны Чарльз. — Сэр Кейа! От этого обращения, Кейю машинально передергивает. «Сэр Кейа»...но это ведь не он. Не настоящий. — ..йа! Сэр Кейа! — Чарльз пытается докричаться до командира. Уж больно надолго тот завис. — Ах, прости, Чарльз, — Кейа выдавливает улыбку. — Работа дурно на меня влияет. Пора бы заканчивать с этим делом, не хочу портить здоровье. — Альберих театрально закатывает глаза и хватается за сердце. Чарльз смеётся. — Вы как всегда в своём репертуаре. Но как же так. Я не видел вас уже тысячу лет. После ухода Мастера Дилюка... Кейю будто оглушили. Все звуки смешались, а время застыло. Снова непонятная тяжесть, природу которой Кейа так и не смог понять, свалилась на его плечи. Это имя...оно давит, заставляет Кейю задыхаться. Ему хочется вырвать собственные легкие вместе с сердцем, чтобы не чувствовать всего этого. Не осознавать насколько он слаб. Как давно он не слышал это имя. Хотя чего он ждал. Таверна все-таки принадлежит именно ему и никому другому. Альберих знал на что шёл. — Да, после ухода Мастера Дилюка, — он назвал его по имени. Сердце ухнуло и будто бы перестало биться совсем. — Не было времени заглянуть, столько дел свалилось на Орден. — Кейа улыбнулся и поправил свою меховую накидку, попутно пытаясь унять дрожь в руках. — М-даа...— протянул бармен. — Ох, что же это я...— Чарльз засуетился и быстро стал подливать вино в бокал Кейи. Альберих сначала удивлённо уставился на повторно заполненный бокал, а потом и вовсе засмеялся. Да, когда-то давно Кейа пил без остановки, раз за разом прося Чарльза подливать ему. Сколько воды утекло с тех пор. Давно уже он не сидел вот так. Альберих постоянно пытался нагрузить себя работой, чтобы занять свою голову мыслями именно о ней, а не о своей прокрастинации. Парень тяжело вздохнул. Он устал. Устал нести все это на своих плечах. Кейа не заметил, как допивал уже примерно пятый бокал. Чарльз и не препятствовал ему. Конечно, чем больше клиент выпьет, тем больше будет выручка, чего уж тут. Часть гостей уже разошлась по домам. Время было примерно около двух часов ночи и многие горожане все же выбирали сладкий сон в тёплой постели и рядом с любимыми, а не бутылку алкоголя и прокуренное помещение. — Сэр Кейа! Собственное имя заставило Альбериха вздрогнуть и вынырнуть из омута своих мыслей. — Вы в порядке? — Чарльз с прищуром смотрел прямо в глаза Кейи. От этого стало немного не по себе. — Конечно. Что за вопросы, — смешок. — У меня всегда все отлично, старик. — Смех становится громче. Неестественней. Наигранней. — Смотря на вас, мне кажется, что это не совсем так, — Снова этот прищур. — Мне кажется, вы одиноки, сэр Кейа. Наверно, если бы Чарльз пригляделся, то увидел бы секундное замешательство на лице командира и тени, скользнувшие по его лицу. Но старик всё же не настолько внимателен, хоть интуицией обделён и не был. — Одинок? Я? Зато никто не жужжит над ухом. — Усмешка. Ядовитая. Удар поддых. Больно. — Вот вы все шутите, а где-то там бродит ваша судьба и ждёт вас. А вы тут...сидите и напиваетесь. — А ты в судьбу у нас веришь? — Странная ухмылка. — Думаю да. Я верю, что люди предназначенные друг другу судьбой, когда-нибудь обязательно найдут друг друга, так сказать, соберутся воедино, словно осколки...да, осколки чего-то, что было целым соберутся вновь. — Чарльз улыбнулся и как-то по-отечески положил руку на плечо Кейи. — Ведь каждый осколок был когда-то частью чего-то целого. Тебе ли не знать. — Мягкое похлопывание по плечу и тепла от руки бармена больше не чувствовалось. — Осколки...— Задумчиво протянул Альберих. — Когда-то я уже слышал подобное. *** — Кейа! Кейа! Хватит витать в облаках! — недовольный женский голос разносился по округе. — Ох, ну вот что мне с тобой делать? Женщина тихо пошла к мальчику, который лежал на снегу с закрытыми глазами и открытым ртом. — «Видимо ловит снежинки» — подумала она. — «Вот же глупыш. Лишь бы ерундой позаниматься. Совершенно не любит трудиться и узнавать что-то новое» — женщина тяжело вздохнула и подошла к мальчику. — Если сейчас же не перестанешь заниматься ерундой, я скормлю тебя монстрам. Кейа резко вскочил и засмеялся. — Ты сама, как монстр! Б-е-е! — Кейа показал язык. — Ах ты! Ну погоди, расскажу все твоему отцу, он тебе точно трепку задаст! — Мама, расскажи лучше про «Глаз Бога». Когда он уже у меня появится? — мальчик скорчил рожицу печали, смешанной с разочарованием. — Ох, Кейа. Не торопи события. Хоть Глаз Бога и даёт тебе силу, но он многое и отнимает. Особенно наш «крио». Мы платим слишком высокую цену. — И сколько же мы должны заплатить? — удивлённо спросил Кейа, широко раскрывая свои и без того огромные глаза. Женщина замешкалась. Она не знала, что ответить. Кейа был ещё мал. Не стоит раньше времени...всё это...ещё рано. — Мама, смотри! Лед весь потрескался! — Да...смотри сколько осколков. Не поранься. — Они потерялись. — грустно заметил мальчик. Он попытался вернуть отлетевший осколочек льда на место, но выходило иначе, чем было. — Почему не получается? Все равно остаются эти полосочки! — Кейа начал дуться. — Милый мой Кейа. Эти полосочки никуда не денутся. — послышался тихий смех. — Знаешь, все в этом мире состоит из осколков. Осколки бывают большие и маленькие - разные, но эти осколки все вместе составляют часть чего-то целого. Но если однажды, по какой-либо причине это «целое» разобьется, то собрать его заново уже будет невозможно. — Женщина улыбнулась, смотря куда-то вдаль и потеребила сына по голове. — Но почему? — Не унимался маленький Кейа. — Потому что останутся трещины, своеобразные шрамы, Кейа. Напоминание о некогда разбившемся. А со шрамами и трещинами ничто уже не будет целым и таким же, как раньше. Совсем. *** — Мама...— Пробормотал Кейа. Голос матери окутывает и убаюкивает его. Сколько лет прошло с того момента...воспоминания о том дне начинают закрадываться в голову, но громкий голос бармена вытаскивает Кейю из этого болота. — Ну вот! — всплеснул руками Чарльз. — Сэр Кейа, вы уже сильно пьяны. Сейчас уже светает, придётся выгонять вас. Точно также, как в старые добрые. — Чарльз смеётся. — Вот видите, все встаёт на свои места. Осколки...помните, я говорил вам. Кейа пребывает в каком-то подобии прострации, но слова бармена он слышит четко. — Осколки значит...ха