In Willing Sacrifice

— ℋ℘ —

Дыхание Гарри участилось, когда он открыл деревянную дверь, наполовину скрытую длинными плетями плюща. Волдеморт был где-то здесь… Гарри хотелось бы быть умнее и написать обо всем Сириусу, прежде чем куда-то бежать, или передать аврорам информацию, полученную от крысы, но также он чувствовал… что должен сделать это сам. Не зря же он являлся проклятым Мальчиком-Который-Выжил. Иначе предыдущие годы его жизни, его победа над молодой версией Волдеморта и василиском не значили ничего. Найти убежище Волдеморта по адресу, полученному у Петтигрю, оказалось до смешного просто. Это достоверно показывало, насколько все еще слаб был этот волшебник, неспособный защитить собственную резиденцию какими-нибудь щитами или заклинаниями. В последний раз, когда они виделись, Волдеморт был чуть больше, чем призрак. Сейчас… Гарри понятия не имел, что ожидает его сейчас, однако то, что Петтигрю оказался единственным Пожирателем Смерти, находившимся с Волдемортом, было хорошим знаком. То, что ни один из прочих его последователей не был призван, говорило о бессилии. Гарри еще не знал, как собирается убить темного мага, но надеялся, что мгновенное Диффиндо в горло поможет… почему все придают такое большое значение дуэлям? В доме было темно, а на деревянных ступенях лежал слой мусора, за что Гарри был благодарен: это очень кстати приглушало звук шагов, пусть даже ступеньки и поскрипывали под ногами. Внезапная нелепая мысль пришла ему в голову, и Гарри усмехнулся, недоумевая, какого черта волнуется, что Министерство узнает о применении им магии, в то время как сам готов встретиться с самым злым темным магом в истории… Полоска света из-под двери подсказала ему, где находится Волдеморт, и он толкнул дверь, держа палочку наизготовку. Гарри шагнул внутрь, затаив дыхание. Он оглядел комнату, ожидая увидеть человека или хотя бы похожую на призрака тень, как было на первом курсе. Однако не увидел ни того, ни другого и нахмурился. Он обогнул кресло, но оно тоже оказалось пустым. Был ли Темный Лорд где-то в доме? Неужели он ушел? Однако прежде, чем Гарри успел повернуться и выйти из комнаты, он услышал скулящий звук и проследил его источник до дивана, который, как ему казалось, был пуст. Его внимание привлек небольшой сверток, который он ранее принял за скомканное одеяло. Скулящий звук раздался снова, и осторожно, прекрасно понимая, что это может оказаться ловушкой, Гарри развернул черную ткань дрожащими руками. Он задохнулся от ужаса и мгновенно отступил назад, едва одеяло упало, открывая… нечто. — На… Нагини… — шепнуло существо, и в этот миг Гарри осознал: то, что он видит перед собой, нет… тот, кого он видит перед собой — это сам Лорд Волдеморт, превращенный в нечто, едва ли бывшее человеком, и, судя по виду, не очень здоровое. — Нагини… — повторило существо, на этот раз более эмоционально. Как только Гарри справился со своим желудком и убедился, что его не стошнит — от отвращения или нервов, он не был полностью уверен — он взялся, наконец, за оценку ситуации. Волдеморт был безвреден. Ну, настолько безвреден, насколько это вообще возможно для него… Это был шанс покончить с Темным Лордом раз и навсегда. Гарри поднял палочку над белым, похожим на эмбрион телом, чтобы выпустить Режущее проклятие. Дерево задрожало в его руках, когда он поднес ее ближе к тонкой, длинной шее. Тут красные глаза открылись и посмотрели на него не фокусируясь, их взгляд был лихорадочным. «Он же болен», — потрясенно заключил Гарри. Подросток заколебался, проклиная свою добросердечность. Он еще несколько раз попытался успокоить дрожь в руке, произнося заклинание одними губами, даже не озвучив его на самом деле, прежде чем громко застонать. Он не мог этого сделать. Хотя Волдеморт был далеко не невинен, Гарри просто не мог найти в себе силы убить больного человека, похожего на недокормленного младенца. Опустив палочку, он уставился на Волдеморта, задаваясь вопросом, что, черт возьми, ему делать. Звук позади заставил Гарри подпрыгнуть, и он испуганно отпрянул в сторону, когда большая змея вползла в открывшуюся дверь. — Хозяин… вы звали? — спросила она. Голос был явно женским. Нагини плавно скользнула по полу к лежащей на диване фигуре, нежно подтолкнув ее головой, ее язык быстро скользил туда-сюда, пробуя воздух. — Где… Хвост… — Шш, хозяин, не разговаривайте, вы нездоровы.… Крыса до сих пор не вернулась. Но в этой комнате находится еще один ваш слуга. Гарри хотелось яростно возразить против такого, но он решил попридержать язык, совсем не собираясь сражаться с двенадцатифутовой змеей, которая, возможно, была ядовитой. — Кто? — прошептал Волдеморт так, словно изо всех сил пытался оставаться в сознании. — Вы его не знаете? — произнесла Нагини. Настороженно высунув язык, она приблизилась к Гарри, почти гипнотизируя его взглядом. — Это всего лишь детеныш… Эта штука у него на голове черная… волосы, да? Зеленые глаза… я не могу сказать больше. Вы же знаете, я плохо различаю людей… они все выглядят почти одинаково для меня, даже после того, как вы дали мне человеческое зрение. — Еда, — простонал Волдеморт, тонкие пальцы вцепились в одеяло. — Он мог бы подоить меня вместо Хвоста… — предложила змея. Гарри понятия не имел, что это за «дойка». Впрочем, он был уверен, что Волдеморт в любом случае ее не услышал, поскольку тот издал страдальческий звук, и Нагини снова придвинулась к нему, шипя слова утешения. Вся сцена казалась такой… странной. Гарри постоянно слышал, каким бессердечным, холодным и злым был Волдеморт, и вот он лежал больной на диване, утешаемый своим фамилиаром. Гарри осознавал, что если ничего не предпримет, то его, вполне вероятно, очень скоро скормят змее, и в голове у него сложился план. Возможно, он и не способен убить Волдеморта сейчас, но Гарри был уверен, что сможет сделать это, если тот будет здоров. Вывод, к которому привели подобные рассуждения, заставил его содрогнуться от отвращения, но также и… воодушевил по какой-то неизвестной причине. — Нагини… скажи, что мне сделать, чтобы ему… стало лучше, — хладнокровно прошипел Гарри, и она мгновенно резко склонила голову набок, бросив на него пронизывающий, недоуменный взгляд. — Ты говоришь? — Да, — он решил, что лучше ничего ей не объяснять, чтобы не испортить все и не запутаться в собственных словах, как у него обычно получалось. Нагини, казалось, было все равно: — Хозяин умирает… крыса не вернулась. Хозяин долго не протянет без того, чтобы его кто-нибудь подпитывал. Я бы сделала это, но, увы, мое тело не очень подходит для приготовления зелья… — в ее голосе прозвучала такая безнадежность, что желудок Гарри сжался от чувства вины. — Ты же можешь, да? — Что за зелье? — спросил он. — Тебе нужен мой яд. Инструкции записаны, а все ингредиенты в соседней комнате. На приготовление уходит несколько дней, но мой хозяин велел Хвосту сделать несколько дополнительных флаконов на всякий случай. Они на столе. Гарри поднялся на ноги и вышел из комнаты. Это был его последний шанс отступить. Он мог сбежать и бросить Волдеморта. Судя по тому, что он сейчас услышал, Волдеморт зачахнет сам, умрет с голоду, если никто о нем не позаботится. Эта идея вызвала у Гарри отвращение к самому себе. Так же, как он не мог убить больного или спящего противника, он был не настолько трусом, чтобы позволить врагу умереть с голоду, вместо того, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Нет, это должно было стать его битвой. Именно этого от него ждали. Он должен быть тем, кто убьет Темного Лорда… а не оставит его умирать. Кроме того, в прошлый раз этот человек доказал, что, умерев, может снова вернуться к жизни… кто сказал, что такого больше не повторится? Если Гарри уйдет, у него не будет вообще никакой возможности удостовериться, что дух Волдеморта опять куда-нибудь не улизнул. Комната, в которую он вошел, была похожа на кабинет, стены занимали полки с книгами, как маггловскими, так и магическими. Казалось, что Волдеморт не был здесь уже давно… Гарри схватил со стола флакон с зеленым непрозрачным зельем и вернулся в соседнюю комнату. Он перешагнул через Нагини, его руки слегка дрожали под изучающим пристальным взглядом змеи. — Что теперь? — спросил он ее, опускаясь на колени рядом с диваном. — Влей зелье ему в рот. Тебе нужно помассировать ему горло, чтобы он проглотил. Он слишком болен, чтобы делать это самостоятельно. С отвращением Гарри коснулся рудиментарного белого тела, удивляясь, что оно не покрыто чешуей, слизью или чем-то подобным… на ощупь это была просто кожа, хотя и очень холодная. Он помог Волдеморту принять сидячее положение. Одеяло окончательно упало, и Гарри, впервые полностью увидев то, что служило теперь телом этого человека, испытал сильное желание убежать и избавиться от содержимого своего желудка. Оно имело форму скорчившегося ребенка, за исключением того, что Гарри никогда не видел ничего менее похожего на дитя, и было совершенно безволосым, а кожа в некоторых местах была натянута прямо на кости. Руки и ноги были тонкими и слабыми, а ступни больше походили на крупные когтистые лапы, которые еще не полностью сформировались. И конечно, было лицо… Не желая прикасаться к прорези на лице, которая служила ртом, Гарри приподнял крышку флакона, позволяя зелью капать в рот существа и мягко массируя горло, как было указано, немного нервничая под пристальным взглядом змеи, который мог бы соперничать с ястребиным. — Хорошо… а теперь укрой его и присматривай. Я не ела уже несколько дней, и мне нужно на охоту. — В доме есть что-нибудь из еды для меня? — Кухня внизу, там немного маггловских денег, которые Хвост принес, чтобы купить продукты в деревне. — Спасибо. — Как тебя зовут, слуга моего хозяина? — Харрисон. Харрисон… Блэк, — сказал Гарри, проклиная себя за то, что не придумал ничего более подходящего. Едва Волдеморту станет немного лучше, он сразу поймет, кто такой «Харрисон». Оставалось лишь надеяться, что сейчас на это купится змея. — Блэк? Да, я знаю о вас… некоторые слуги моего хозяина были Блэками… — задумчиво произнесла она и заскользила прочь. — Спокойной ночи, Харрисон. Гарри судорожно вздохнул. Ему удалось ее обмануть… по крайней мере, сейчас. — Спокойной ночи, Нагини.

— ℋ℘ —

Нагини не было уже полчаса, которые показались ему вечностью. Гарри смотрел на огонь, лениво крутя в руке волшебную палочку. Время от времени он бросал нервные взгляды на диван, чтобы убедиться, что Волдеморт не проснулся. Гарри повел напряженными плечами и глянул на дверь. Нагини скоро будет здесь, он это понимал. И задавался вопросом, есть ли у него шанс вернуться к Дурслям, чтобы взять одежду и все такое, однако это не казалось ему возможным. Если Нагини узнает, что он оставил Волдеморта одного, она будет в ярости и, возможно, проглотит его в гневе. Но просить у нее разрешения тоже не вариант. Если она откажет, тогда ему вообще не позволят выходить из дома, а Нагини вряд ли сможет купить ему продукты… что ж у него, хотя бы, есть волшебная палочка и деньги. Гарри был рад, что проявил предусмотрительность и обменял часть своих волшебных денег на маггловские. Теперь у него имелись и те, и другие, плюс деньги, которые оставил Хвост. А вот от палочки здесь было мало толку. Гарри не хотел, чтобы Министерству стало известно, где он. За последние два года Министерство, и особенно Корнелиус Фадж, не то чтобы завоевали его симпатию. Кто знает, что случится, если они вмешаются? Гарри проклинал себя за то, что не додумался взять мантию-невидимку, которая очень пригодилась бы сейчас. Тишина все сильнее давила на него, и Гарри вскочил, бесцельно расхаживая по комнате, открывая случайные книги, садясь и снова вставая. Он мерил шагами коврик у камина, пока не вспомнил, что именно там обычно лежала Нагини, когда была в доме — Гарри наблюдал это в своих коротких, похожих на вспышки видениях, которые посещали его на прошлой неделе с тех пор, как он вернулся из Хогвартса. В конце концов, Гарри сел на тот самый диван, которого избегал в последние часы, и стал изучать лицо Волдеморта, пока Темный Лорд спал. Было так странно думать, что перед ним лежит волшебник, убивший его родителей. И все же Гарри никак не мог свести воедино эти два факта — убийства и этого человека… Тот выглядел слишком мирно для подобного, хотя Гарри и знал, что это просто иллюзия, которая непременно развеется, когда Волдеморт проснется. Погруженный в свои мысли, он не заметил вернувшуюся змею и вздрогнул при звуке ее голоса. — Странно видеть его в таком состоянии, — мягко прошептала она, и Гарри моргнул, когда до него дошли эти слова. — Безобидным? — спросил он, но Нагини издала непривычный звук, который он определил как смех. — И это тоже… Я имела в виду… уязвимым. Это тревожит меня. — Ты… беспокоишься о нем? — изумленно уточнил Гарри. — Разумеется, юный Блэк. Он заботился обо мне, когда я была на грани смерти… а теперь я ничего не могу сделать, чтобы помочь ему, только дать свой яд, и поэтому чувствую себя бесполезной… бессильной, — сказала она с печалью и отчаянием. — Ты о нем заботишься? — спросил Гарри. И недоверие, видимо, слишком явно прозвучало в его голосе, поскольку Нагини подняла с пола верхнюю часть своего тела, впечатляющую размерами, и свирепо взглянула на него. — Ты сомневаешься в этом, говорящий? О, зачем вообще я с тобой разговариваю, вы, люди, все одинаковы. Все, кроме него, — ядовито прошипела она, вновь опускаясь. — Мне очень жаль, — извинился более чем ошеломленный Гарри. — Я просто не думал… В смысле, мне постоянно говорили, что он был, ну… не был приятным. — Наверное, ты говорил не с теми людьми, — тихо произнесла змея, устраиваясь на диване так, чтобы можно было все свое внимание уделить своему… хозяину? Друг? Чувствуя замешательство Гарри, она продолжала: — Я вижу в нем… родителя, пожалуй. Но временами у меня такое чувство, что я должна защищать его, как будто он мой детеныш… — Почему ты мне все это рассказываешь? — нахмурился Гарри. — Ты ведь меня не знаешь… — Ты говоришь. Мне этого достаточно. Я слишком давно не общалась ни с кем, кроме Марволо. Подросток на мгновение был сбит с толку, но тут она указала на Волдеморта, и он вспомнил полное имя мужчины. — Как думаешь, сколько времени потребуется, чтобы он выздоровел? — Не знаю. Он уже три дня не принимал зелье и сначала должен заново привыкнуть к этому. Наверное, неделя. Гарри помрачнел при мысли, что ему придется провести тут целую неделю. Полагаясь на то, что Нагини останется здесь и, будучи уверенным, что она не причинит вреда мужчине, ребенку — кем бы Волдеморт ни был сейчас — Гарри вышел из комнаты, почувствовав еще большее смятение, когда змея начала тихонько гудеть, словно пытаясь спеть колыбельную. Он был потрясен тем, сколько неподдельной заботы Нагини проявляла к Волдеморту — ведь должен же был тот сделать что-нибудь, чтобы заслужить подобное. И Гарри не нравилось, что это в какой-то мере изменило его представления об этом человеке. Тряхнув головой, чтобы избавиться от этих мыслей, он осмотрел дом, удивляясь тому, насколько большим был особняк. Кто бы ни жил здесь, он был до неприличия богат — а судя по названию, тут, по крайней мере, в какой-то момент обитало семейство Волдеморта… И Гарри впервые задался вопросом, почему же этот человек вырос в сиротском приюте. По воспоминаниям, которые показал ему дневник, у Гарри сложилось впечатление, что это было почти так же плохо, как его собственное проживание с Дурслями. Если у Волдеморта были родственники, которые могли позволить себе подобный дом… почему они не оставили ему хотя бы денег? Гарри нашел кухню, открыл несколько шкафов, а также холодильник, который, к сожалению, не работал, но был полон и использовался как еще один шкаф или что-то вроде этого. Кажется, ему можно не ходить в магазин хотя бы некоторое время. Однако при более внимательном осмотре оказалось, что некоторые фрукты и овощи испортились, но оставшихся все равно хватало, чтобы продержаться несколько дней. Вытащив все, что больше не годилось для использования, Гарри сложил это в мусорное ведро и вынес наружу. Он был почти уверен, что мусор из этого дома больше никто не забирает, и не хотел, чтобы повсюду летали мухи. Может, хотя бы крыс и мышей Нагини будет держать подальше. Затем он разогрел себе кое-что из еды, вновь удивляясь тому, что тут все еще были газ и вода, даже если электричество исчезло. Мог ли Хвост позаботиться об этом? Гарри не видел, чтобы крыса заполняла бланки и вела переговоры с газовыми компаниями. Эта картина вызвала у него смешок, а абсурдность его положения заставила рассмеяться еще сильней. Вот он, Гарри Поттер, неспособный победить своего злейшего врага, потому что тот случайно заболел, жует хлеб и рис с овощами на старой кухне, представляя, как Хвост оплачивает счета за газ. Наверное, он сходит с ума. Его смех затихал, пока вокруг не повисла тишина, хотя уголки рта все еще подрагивали в улыбке, особенно когда он воображал, как Дурсли задаются вопросом, где он. Или как они собираются что-нибудь приготовить. Гарри полагал, что кулинарные навыки тети Петунии должны были улучшиться, когда он стал проводить большую часть года в Хогвартсе, и его не было рядом, чтобы готовить им. Впрочем, на самом деле Гарри не помнил, каковы ее кулинарные навыки, ведь даже если она готовила во время летних каникул, ему все равно не разрешали пробовать эти блюда. Кстати о еде. Он вдруг засомневался, правда ли Волдеморту нужно только зелье. Оно не казалось чем-то достаточным, чтобы накормить хоть кого-нибудь, независимо от того, насколько тот мал. Может быть, поэтому он такой худой? Разве ему не нужна пища или хотя бы вода? На всякий случай подросток сварил немного овсяной каши. Возможно, это быстрей избавит Волдеморта от болезни, и Гарри не придется оставаться здесь так надолго. Очень осторожно он во второй раз за день поднялся по лестнице. Гарри провел внизу уже больше часа и надеялся, что Нагини не рассердится на него за это. Однако когда дверь открылась от его толчка, оказалось, что оба — и Волдеморт, и змея — спят, причем тонкие руки обхватили часть ее тела так, словно держали мягкую игрушку. Гарри покачал головой и поставил кашу на низкий столик, после чего сел на пол. Нагини занимала большую часть дивана, а единственным другим сидением было то самое кресло, в котором он видел Волдеморта во снах, посещавших его последние несколько ночей. Камин был пуст, и когда ночной холод начал проникать в комнату, Гарри решил выяснить, как тот работает, радуясь, что ему раньше уже приходилось разжигать костры — в те несколько ночей, когда его выгоняли из дома № 4 по Тисовой улице. Этот очаг, казалось, не отличался от обычного костра, поэтому он положил туда немного дров и бумаги, после чего осторожно поджог их спичкой. Подросток с беспокойством взглянул на коробок, где оставалось всего пять спичек. Если не найдется других, то так или иначе придется рискнуть и отправиться в деревню. И хоть он никогда раньше не слышал про Литтл Хэнглтон, «Ночной рыцарь» знал, где это, следовательно, здесь могли жить ведьмы и волшебники. Гарри не радовала перспектива наткнуться на кого-нибудь из них, хотя бы потому, что это означало куда большее количество людей, которым, возможно, грозила опасность от такого близкого соседства с Темным Лордом. Гарри был очень рад, что Стэн не спросил, что он собирается тут делать и почему не хочет, чтобы его отвезли обратно домой. А еще надеялся, что парень не будет болтать об этом перед другими пассажирами. В любом случае, сейчас лето, так что Гарри никто не хватится, и он был вполне уверен, что Дурсли никогда не пойдут в полицию без крайней необходимости, поскольку нормальные люди не имеют никаких дел с полицией. По крайней мере, именно это кричал ему дядя через дверь чулана в десять лет, после того как Гарри внезапно оказался в другом городе и обратился в полицию, чтобы его доставили домой. Наконец, ему удалось развести огонь. Спичек осталось всего четыре. Гарри подумал, что, если подкладывать в очаг достаточное количество дров, просто поддерживая огонь, вместо того, чтобы вновь разжигать его завтра, то можно будет продержаться неделю, но полной уверенности у него не было. Подросток вскочил, когда рядом с ним скользнула проснувшаяся Нагини, которую привлекло тепло огня. — Было бы неплохо уложить его перед этим,— прошипела она. Змеиные глаза лениво моргнули, когда ее окутала волна жара: — Приятно. Гарри молча кивнул, не рассчитывая на хороший исход, если откажет ей в этой просьбе. С отвращением, которое не особо получалось скрыть, он вновь завернул Волдеморта в одеяла так, чтобы оставить на виду как можно меньше. Красные глаза медленно открылись на мгновение и снова закрылись, когда Гарри поднял его. Напряженными руками он отнес Волдеморта к камину. Гарри был бы не прочь бросить это существо в огонь, но понимал, что с ним также будет покончено, стоит Нагини пожелать. Подросток вновь сел на пол, держа эмбриональное тело как можно дальше от себя, но так, чтобы змея этого не заметила. Он в ужасе посмотрел вниз, когда Волдеморт пошевелился и повернулся лицом к огню, перемещаясь в одеялах, пока не нашел более удобное положение; удовлетворенный звук проскользнул через прорезь его рта. Что вообще Гарри здесь делал? Почему не мог просто… покончить с этим? У самого Волдеморта не было никаких проблем с попыткой убить Гарри, когда тот был ребенком. Разве это не идеальная месть? Он пытался убедить себя, что причина в том, что этот человек болен, что Волдеморт так или иначе способен вернуться; в том, что Нагини убьет его, но подозревал почему-то, что даже исчезни все эти моменты — он все равно будет сидеть здесь, прижимая Волдеморта к груди. Гарри глубоко вздохнул от подобного осознания, однако, он также понимал, что в итоге убить Волдеморта ему придется. Он просто подождет, когда этот человек выздоровеет, запрет Нагини где-нибудь в комнате и попытается… Гарри содрогнулся, испытывая отвращение к тому, что держал в руках, и отвращение к себе за то, что видел в этом нечто такое, чем оно не являлось: нечто невинное. Рассудком он понимал, что Волдеморт не был невинным. Ни в малейшей степени. И пусть его нынешняя форма напоминала ребенка, это не означало, что его разум не являлся разумом человека шестидесяти с чем-то лет. Каков настоящий возраст Волдеморта? Тут у Гарри не было полной уверенности… Риддлу было шестнадцать на его втором курсе, и те события произошли пятьдесят лет назад, так что… шестьдесят восемь? Наверное. Если бы эти «пятьдесят лет» были точным числом, а не простым предположением. Подросток в жизни не вспомнил бы точную дату и год воспоминания, показанного ему дневником; только то, что это было где-то в июне. Даже тогда странные события, по-видимому, достигли своей кульминации в конце учебного года… Возможно, это какая-то особенность Хогвартса, вроде проклятия на должности преподавателя ЗОТИ. Было так жаль, что Ремус не сможет преподавать в следующем году, но по сравнению с тем, что случилось с Квирреллом и Локхартом, карьера оборотня завершилась относительно удачно. Гарри надеялся, что найдутся другие работодатели, не так сильно обеспокоенные тем, кто он есть. Должен же быть кто-то, не настолько предубежденный, в отличие от родителей большинства учеников Хогвартса. Подросток считал абсурдным осуждать человека за то, что влияет на него всего одну ночь в месяц, что можно как-то контролировать, и в чем, в довершение ко всему, нет его вины. Гарри резко вздернул голову: глубоко задумавшись, он и не заметил, как постепенно начал клевать носом, и обнаружил, что его лицо находится слишком близко к лицу Волдеморта. Встряхнувшись, он устроил мужчину в кресле и повернул его лицом к огню, надеясь, что для Нагини будет достаточным оправданием сильная потребность во сне, из-за которой он не в состоянии держать ее хозяина. Глаза змеи внезапно вспыхнули, когда она проснулась. — Почему ты его отпускаешь? — предсказуемо резко зашипела Нагини. — Мне нужно поспать, и я не хочу свалиться на него, — ответил Гарри, нервно ожидая, пока она, в конце концов, не кивнула неспешно и слишком по-человечески. Стараясь не наступить на нее, он вышел из комнаты, точно помня, что видел еще одно одеяло, и искренне надеясь, что Хвост не спал под ним. Оно было скомкано в углу так, словно им не пользовались, но мало ли… После стольких лет, проведенных в крысином обличье, этот человек мог так свыкнуться с крысиными повадками, что намеренно свил там гнездо. Гарри слишком устал, чтобы искать другие одеяла, так что набросил себе на плечи это. И порадовался, заметив, что хоть оно и не совсем чистое, но крысой не пахнет, только старым одеялом. Не желая давать змее повода наброситься на него, Гарри вернулся к камину, хотя предпочел бы не спать в одной комнате с ней и Волдемортом. Нагини снова отползла от огня — наверное, ей стало слишком жарко — и перебралась на диван, из всех возможных мест для сна не оставив Гарри ничего, кроме коврика перед камином. Подросток добавил еще несколько поленьев в надежде, что этого хватит на какое-то время, и что он проснется ночью, чтобы подложить еще. После чего улегся так, чтобы держать в поле зрения сверток в кресле. Как ни странно, Гарри до сих пор нигде не заметил палочку темного волшебника, хотя был совершенно уверен, что видел ее в своих снах, следовательно, она должна быть где-то в доме… Если бы удалось найти ее и спрятать где-нибудь, сказав, что ее украл Хвост… Гарри хотелось, чтобы Волдеморт был неопасен. Не то чтобы он представлял пределы могущества этого человека. Насколько подростку было известно, Темный Лорд владел беспалочковой магией даже в этом рудиментарном теле. Но с палочкой он уж точно способен использовать магию, и Гарри полагал, что рискнуть стоит — может, это даст ему шанс. Когда Волдеморт придет в себя, он все равно узнает в Гарри своего врага, так что будет неважно, разозлится ли змея за то, что он забрал палочку. В смысле, обе змеи. Гарри довольно долго лежал без сна, постоянно просыпаясь от смутного беспокойства. Он вдруг вспомнил, что совершенно забыл о каше, и решил разогреть ее завтра. Даже если Волдеморт не захочет или не нуждается в этом, Гарри мог съесть ее сам.