Встреча

Темные улочки Пилтовера мелькают перед глазами смазанной каруселью. Черт побери. Какова вероятность того, что твой продуманный и четко выверенный план пойдет псу под хвост в последние мгновения? Она ничтожна мала, практически сведена к нулю, эта вероятность. Но все-таки почему-то она имела место быть. Эти бравые парни, что гонятся за мной, даже имеют на то причину. В самом деле, будь я на них месте, бежал бы еще усерднее, но в данный момент я даже рад, что они за мной не поспевают. Джин до сих пор удивляется тому, что в состоянии различать поворот за поворотом, а уж тем более бежать. Легкие нещадно дерет от лихорадочного дыхания, а простреленный бок грозится затопить болью все сознание. — А ну стой! Ага, конечно. Парень, да ты так запыхаешься, что скоро мое человеколюбие возьмет вверх и я пристрелю тебя, чтобы ты не мучался! Джину становится смешно от этого злого выкрика позади, что хочется остановиться и посмеяться в голос. А это означает, что его силы на исходе, и рано или поздно эти товарищи его нагонят. Чего ни в коем случае не должно произойти, если, конечно же, он не планирует окончить свою жизнь еще более глупо и бесславно. План был роскошен, продуман и прост, потому что это, черт возьми, был его план. А потом оказалось, что в Зауне затесался кто-то из бывших его нанимателей. И узнал его. Черт бы побрал этого ублюдка, Джин ведь должен был предусмотреть этот момент, обезопасить себя от любых бывших связей, но всегда есть вероятность, что что-то пойдет не так. Действовать пришлось на свой страх и риск. И, о господи, как же он облажался. Ошибаются все, но собственная крутость и безнаказанность настолько вскружили голову, что он упустил одну из важных деталей, ставшей впоследствии роковой. — Стой, ублюдок! — раздается выстрел, дробью из ружья разносит в щепки ящики, мимо которых он пробегает, чудом не задев ноги. О, я прекрасно знаю, почему ты злишься, мальчик. Потому что тебя научили стрелять по статичным целям, а я, сукин сын, бегу, и ты ничего не можешь с этим поделать. Ибо ты и твой напарник выдохлись как плохое вино еще три квартала назад. Ноги тяжелеют, двигаться получается уже с заметным трудом, еще немного и он выроет себе могилу, если не придумает, как выбраться из этой ситуации. Патронов в Шепоте не осталось от слова совсем, а драться врукопашную против двоих, к тому же вооруженных — увольте, Джин себе не враг. Боец ближнего боя из него так себе, а уж в его не самом радужном положении это прямой путь на тот свет. Будь виртуоз немного внимательнее, то справился бы с этой ситуацией как два пальца об асфальт. Но асфальта здесь нет, только грязь под ногами и узкие улочки, насквозь провонявшие химикатами — он уже пересек переход из Пилтовера в Заун и теперь пробирался глубже в сторону трущоб в надежде отвязаться от своих настойчивых поклонников, которым от него нужен определенно не автограф на память. Поворот, еще один, за ним еще, а затем Джин, отвлекшись на мгновение, чтобы увернуться от очередного выстрела, с ходу на кого-то налетает. И точно бы упал, не подхвати его за пояс сильная рука. В поле зрения возникают настороженные синие глаза, выражение которых тут же меняется на встревоженно-обеспокоенное, когда Хада инстинктивно дергается прочь, зашипев сквозь зубы, стоило незнакомцу вскользь задеть рану на боку. По закону всех жанров должен последовать вопрос «Вы в порядке?» — типичное и набившее оскомину выражение, которое так любят использовать герои во всех фильмах, когда невооруженным взглядом видно, что все ни черта не в порядке на самом деле. Джин даже готовит пару ругательств на случай и открывает было рот, но внезапный спаситель молча перехватывает его за плечо, накидывает сверху свой плащ — и когда только снять успел? — и толкает виртуоза в проем между двумя криво стоящими домами, узкий настолько, что Хада в нем едва помещается. Он не слышит, о чем говорит этот парень с его несостоявшимися палачами, дыша через раз и очень правдоподобно изображая из себя часть интерьера. Боль вкрадчиво расползается по всему боку, кончики пальцев живой руки покалывает холодом, и Джин отстраненно думает о том, что если его не убьют эти бравые парни в платьях нимфеток, то он скорее всего просто сдохнет от потери крови. — Живой? Хада, на какие-то мгновения выпав из реальности, вскидывает голову на голос и встречается взглядом с ясными синими глазами, но заготовленная ехидная ответная реплика теряется в надсадном кашле. — Вижу, что живой. Не знаю, кто ты и что им от тебя было нужно, но они ушли, — тихий голос незнакомца звучит успокаивающе. — Пойдем. Не в моих правилах отказывать в помощи нуждающимся, — Джин с трудом давит желание отшатнуться в сторону от протянутой руки, но его разум дотошно напоминает, что он сейчас немного не в том состоянии, дабы проявлять чудеса героизма. Большую часть пути Хада был занят тем, что сосредоточенно пытался остаться в сознании, которое то и дело норовило уплыть куда-то в спасительную и уютную темноту, пока его новый знакомый практически тащил его на своем плече. Боль раз за разом пронзала бок раскаленными иглами, напоминая о себе. Вскоре перед ними появляется непримечательное обшарпанное здание с небольшой выцветшей вывеской над входом, гласящей «У Пегги» — какой-то захудалый трактир-гостиница, судя по всему, куда его уверенно потянули. Джин, честно говоря, предпочел бы место более уединенное, но вряд ли у него есть право голоса, чтобы спорить или высказывать свои предпочтения. Поэтому он молча позволяет себя тащить, настороженно кося зрячим глазом в сторону своего неожиданного спасителя и рассматривая того исподтишка. Длинные каштановые волосы собраны в аккуратный хвост; невысокий, но широк в плечах, крепкий рельеф мышц проступает даже через одежду. Однако явно не местный, судя по опять-таки внешнему виду и заметному акценту. Демассиец? Что же он забыл в трущобах Зауна в такое время? И с какой такой стати помогает ему? Комнатушка, в которой они оказываются, совсем крохотная, буквально три на два: узкая койка у стены, столик и колченогий стул. Незнакомец помогает Джину добраться до постели, усаживает его, ногой подтаскивает стул и садится напротив. — Понимаю, что это не мое дело, но может хотя бы представишься? — любопытствует его спаситель, склоняясь к нему и придирчиво разглядывая ранение. — Не обращаться же мне к тебе «Эй, ты!». — Между прочим по правилам этикета следует сначала назвать свое имя, прежде чем спрашивать чужое, — Джин морщится и кусает губы, чувствуя, как боль волнами застилает сознание. — Ох, да, прости, — чуть виноватая улыбка в ответ. — Я — Тарик, — мужчина деловито засучивает рукава и придвигается поближе, берется за края изорванной и насквозь испачканной кровью рубахи. Виртуоз кивает, однако называть себя не спешит. Разговаривать ему совсем не хочется, говорить свое настоящее имя первому встречному и подавно. Его взгляд падает на причудливую руническую вязь, покрывающую чужую руку от локтя до самой ладони. Символы кажутся смутно знакомыми, но Хада не может вспомнить, где же видел нечто подобное. Тем временем Тарик чуть хмурится, встряхивает рукой, и руны на его коже вспыхивают лиловым, ниточки свечения тянутся по воздуху, похожие на тонкие цветные паутинки. — Сейчас будет легче, — успокаивает, очень осторожно касаясь края раны самыми кончиками пальцев. Да черта с два. Легче будет пристрелить сначала тебя, а потом меня. Ах да, патроны ведь закончились. Джин машинально напрягается, готовый к очередной вспышке боли, но удивленно замирает, когда ее не следует. Вместо этого кожу в месте прикосновения обдает прохладой, похожей на дуновение свежего горного ветерка; боль, наконец, затихает, отходит на задний план, уступая место этой спасительной прохладе. Хада выдыхает, прикрывая глаза и опираясь затылком о стену, позволяет себе немного расслабиться. Что ж, затейница-Судьба в этот раз оказалась к нему благосклонна, ему повезло наткнуться не просто на целителя, но еще и на мага. А еще повезло, что один из выстрелов его преследователей попал в маску. Керамика разлетелась вдребезги, но времени собирать ее у него не было. Узнать знаменитого убийцу без маски не так уж и легко. Какое-то время в комнате висит тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием виртуоза, пока свечение в конце концов не гаснет. — Я остановил кровотечение, — шатен отодвигается, убирая руку, и Джин с неохотой приоткрывает глаза, косится на него из-под ресниц. — Хорошо, что пуля прошла навылет, а не застряла внутри, иначе пришлось бы вынимать. — Какой кошмар. — Ты просто везунчик, — улыбается ободряюще, не уловив иронии в голосе, поднимается, смотрит на свои перепачканные в чужой крови руки и качает головой. — Я схожу за водой. Хада провожает его долгим взглядом исподлобья, поджав губы. А когда Тарик возвращается с плашкой горячей воды, то растерянно замирает на пороге — комната пустует. Лишь только легкий ветерок едва колышет замызганные измятые занавески у распахнутого окна. На столике у постели обнаруживается клочок бумаги, исписанный аккуратным, почти каллиграфическим почерком: «Прости, но у меня есть незаконченные срочные дела. Я благодарен тебе за спасение и не хочу оставаться в долгу. Буду ждать тебя у заунского тракта завтра в девять» И чуть ниже у самого уголка витиеватая подпись: «Х.Д»