Их моменты

Этого не должно было произойти — замешкалась лишь на секунду, по-идиотски отвлеклась на блондинистую макушку слабого низкорослого мальчика, который маячил где-то поодаль от них — и вот результат. Она лежит в медпункте с перевязанной лодыжкой (чтобы сделать видимость того, что у неё действительно есть травма, несмотря на быструю регенерацию из-за силы титана), убийственным взглядом сверля потолок, вспоминая восхищённый крик Райнера; он не верил в то, что смог победить саму Энни Леонхарт, сделав ей подсечку, отчего та неудачно приземлилась на ногу перед всем корпусом. Эрен хлопал Райнера по крепкому плечу, поздравляя с победой и расспрашивая о том, где он научился такому трюку, пока остальная часть кадетов шокированно то раскрывала, то закрывала рты, беззвучно пялясь на раздражённую Энни, пытающуюся подняться. Скромняга Бертольд неуверенно переступал с ноги на ногу, сочувствующе поглядывая на подругу из-под тёмных ресниц, не решаясь подойти и помочь — каждый раз, когда он хотел сделать шаг ей навстречу, трусливо поджимал губы и отступал в последний момент, думая, что она справится сама; низкорослый блондинистый мальчик подбежал к ней первым, протягивая руку помощи, которую Энни холодно отбросила тогда. Армин послушно отступил назад под ревностный вздох Бертольда. Она не хотела принимать руку помощи от того, кто её отвлёк, пусть даже не намерено; он просто тренировался вместе с Микасой, такой хрупкий и беспомощный по сравнению с ней, что Энни стало любопытно, какие действия он предпримет против неё, но не успела — Райнер воспользовался секундной заминкой. Ей плевать на это, пусть порадуется своей пресловутой победе, раз ему так хочется, главное, чтобы он и Бертольд ничего не заподозрили… Стоп, не заподозрили что? Энни резко выдыхает через нос, будто её что-то разозлило, и вновь откидывается на твёрдые подушки, словно набитые галькой, а не перьями. Как долго она пробудет здесь? У неё важная миссия, а она бесполезно пролёживает бока в медпункте, слушая недовольные ворчания Жана на соседней койке — чёрт бы побрал этого Райнера, который внезапно захотел славы и признания от этих тупиц-кадетов. Он уже успел обзавестись друзьями, как и Бертольд: пьют вместе, рассказывают всякие забавные истории и играют в карты, как ни в чём не бывало, пока Энни отдувается за всех троих, словно только она одна помнит о первоначальном плане. Нельзя привязываться, нельзя доверять, держать всех на расстоянии — вот чему её учил отец, вот чему она следует беспрекословно и по сей день. Как же раздражает их легкомысленность и доверчивость. Ей надоело притворяться больной и выдавать себя за обычного человека — завтра она скажет, что в норме, и вновь вернётся к своей миссии. Бывали же случаи, когда человек полностью восстанавливался за два дня? Жан со своим переломом руки (из-за очередной стычки с Эреном) выглядит живчиком и, скорее всего, скоро пойдёт на поправку. Дверь медпункта скрипнула, противно резанув по ушам, отчего Энни незаинтересованно посмотрела вдаль, ожидая увидеть Райнера или Бертольда, или их вместе, так как сегодня они ещё не заходили, но, к своему удивлению, обнаружила всю ту же блондинистую макушку, которая успела ей порядком надоесть за всё это время. Он лип к ней больше всех — предлагал помощь, хотя помощь как раз-таки нужна была ему, смотрел издалека, думая, что она не видит, пытался завязать бытовой разговор и делал комплименты по поводу её стиля боя, и эти маленькие знаки внимания настораживали — поначалу Энни даже думала, что он что-то знает, а на деле оказалось, что его постигла та же участь, что и Бертольда. Какая глупость. Энни никак не отреагировала на его присутствие, думая, что он, возможно, пришёл навестить Жана, и снова уставилась в потолок с серыми и желтыми разводами, пока Армин оставался за дверью, будто ожидал чьего-либо приглашения. Спустя некоторое время она услышала тихие несмелые шаги, которые приближались к её кровати — значит, всё-таки к ней. Ну и морока… — Эм-м, — то, как он постоянно мнётся перед тем, как что-то сказать, раздражало больше всего, но Энни ничего не могла поделать с тем, как нервно дёрнулся уголок её губ, напоминая секундную улыбку. — Привет, Энни… Я просто хотел проверить, как ты. К тебе сегодня никто не заходил, вот я и… Пришёл убедиться, что всё в порядке, и чтобы тебе не было одиноко… — Ну наконец-то! Хоть кто-то решил нас проведать, а то я уже начал думать, что про нас все забыли! — Жан на соседней койке вновь подал свой раздражающе-громкий голос, привлекая к себе внимание сконфуженного Армина. — Если бы не навещающие меня Марко, Конни и Саша, я бы тут со скуки помер, — парень обвиняюще взглянул на Леонхарт, словно это она виновата во всех его неприятностях, но та благоразумно проигнорировала его нытьё. — Я думал, ты спишь… Прости, Жан. Конечно же, я пришёл навестить и тебя тоже, — Армин ободряюще улыбнулся, на что Кирштейн лишь махнул рукой, мол, «я прекрасно знаю, зачем ты пришёл сюда на самом деле, не обращайте на меня внимания», и отвернулся лицом к стене, сообщая, чтобы они ворковали потише, так как он в действительности собирался немного вздремнуть; Армин слегка смутился, но яркая улыбка с его лица не пропала, в то время, как Энни в раздражении нахмурила брови. Что за бред… — Мне не одиноко, — будничным тоном произнесла Энни, когда мягкий взгляд Армина вновь обратился к ней; насчёт «скучно» она согласна, хоть и прошло всего два дня, но эти два дня казались ей самой настоящей пыткой, когда ты просто лежишь и смотришь в потолок, слушая бесконечное нытьё Жана, не в силах отвлечься хоть на что-нибудь, и приходится гонять в голове не самые приятные мысли, которые Энни предпочла бы избегать, целиком и полностью погрузившись в тренировки. — Всё в порядке. Ты можешь идти. Армин нисколечко не обиделся — наверное, привык к беспристрастному тону Энни и к её ничего не выражающему лицу, поэтому вновь улыбнулся, понимая, что на самом деле она очень даже хороший человек, просто скрытный и не такой эмоциональный, как, например, Эрен. Он подошёл ближе к её койке и произнёс шепотом, чтобы не разбудить Жана: — Можно мне кое-что тебе подарить? — невинный вопрос заставил хмурое лицо Энни немного смягчиться против её воли. — По поводу? — она приподнимается на подушках, пытаясь не тревожить ногу, и посмотрела на Армина с нескрываемым недоумением. Только сейчас она замечает в его руках надтреснутую глиняную вазочку, в которой стояли полевые цветы, немного поникшие, с надломанными стебельками, но всё ещё приятно пахнущие свежестью и лугом. Где он их вообще откопал? Энни и вовсе сняла с себя маску спокойствия и безразличия, забыв обо всём на свете, смотря на эти цветы с нескрываемым любопытством; рассматривала бледно-жёлтые лепестки одного бутона, колючки с сиреневым наконечником на другом, и искренне не понимала, зачем доходяга Арлерт принёс ей эту, пусть и красивую, но всё-таки траву. — Саша сказала, что за конюшнями растут лютики, и я решил собрать их для тебя. Пусть это не самый красивый цветок, но необычный… И приятно пахнет, — Армин вдохнул запах диких растений и продолжил рассказ. — А это клевер… Он растёт по всему периметру нашего корпуса, поэтому почти весь вытоптан, но я пытался выбрать самые пышные и красивые. А это… — Зачем? — прервав Армина, в лоб спросила Энни, отчего юноша чуть ли не задохнулся от волнения, так как не ожидал такого прямого вопроса; он думал, она молча примет его подарок, лишь бы он поскорее оставил её в покое, но девушке, казалось, действительно было интересно, зачем. — Ох, эм… — Армин запнулся, уткнувшись взглядом в скромный полевой букетик, словно надеялся, что тот исчезнет, да и сам парень вместе с ним, настолько он чувствовал себя глупо сейчас. — Ну что за непробиваемая женщина. Это признак симпатии, понимаешь? Симпатии! — решился помочь им Жан, который не спал, а подслушивал, так как в медпункте было безумно скучно; Кирштайну хотелось разнообразить свой досуг, пусть даже в виде этих двух неловких тугодумов. — Зачем девушкам дарят цветы? Чтобы показать свою заинтересованность! Всему-то вас учить надо. Энни почувствовала, как неприятно нагрелись её щёки, и опустила голову, надеясь, что её длинная светлая чёлка скроет от нежелательных глаз дурацкое смущение. Армин тоже опустил голову, бормоча глупые оправдывания, что-то вроде: «я всего лишь хотел её подбодрить», в то время, как Жан откровенно веселился и посмеивался, требуя хотя бы один дружеский букетик для себя. Арлерт всё-таки поставил злополучную вазу на прикроватную тумбочку рядом с Леонхарт, бережно поправив бутон чертополоха — обычный сорняк, от которого обычные люди предпочли бы избавиться, но только не Армин; он смог грамотно составить из диких растений симпатичный букет. Кристе бы это понравилось, или, например, Мине, но сама Энни даже не представляет, что делать с этой бесполезной травой. — Поправляйся, — улыбнувшись Энни напоследок нервной, но всё ещё солнечной улыбкой, Армин поспешил к входной двери быстрым шагом под беззвучный хохот Жана, скрываясь от новой порции шуток и поддразниваний. Девушка бросила настороженный взгляд на пучок цветов в несуразной вазе, продолжая задумчиво их разглядывать; словно пыталась разгадать какой-то сакральный смысл. Она потянулась рукой к лютику, осторожно коснувшись крошечных жёлтых лепестков пальцами — они почему-то напоминали ей об Армине. Ей ещё никогда не дарили цветы, даже Бертольд, потому что он — нервный трусишка и никогда не сделает первый шаг без чьей-либо помощи, но Армин… Он продолжает оказывать ей крошечные, почти незаметные знаки внимания, шаг за шагом, боясь спугнуть, и его решительность… Кажется Энни очаровательной. — Не такая уж ты и каменная, я вижу, как у нашей скалы Энни Леонхарт появились первые трещины, — по-доброму посмеялся Жан, указав пальцем на собственные скулы, намекая девушке, что её румянец всё ещё отчётливо виден даже после ухода блондинистого мальчишки. — Закройся, или я вторую руку сломаю, — угроза Энни прозвучала довольно по-детски, и очередной смешок Жана был тому подтверждением. Дверь их палаты звучно скрипнула в очередной раз, а в проёме показался высокий силуэт Бертольда, который, с горящим взглядом и нахмуренными бровями, держал в руках неаккуратный букет из диких цветов, который был в разы пышнее и больше, чем букет Армина, но не такой красивый и, откровенно говоря, напоминал веник. Райнер за его спиной кричал подбадривания, хлопая друга по спине мощными ладонями. Энни тихо выдохнула, борясь с желанием прижаться лбом к ладони от стыда — сразу понятно, чья была идея. — Надеюсь, это для меня! — весело крикнул Жан, радующийся тому, что в их унылой палате начало происходить хоть что-то интересное. — А то Энни уже получила свой букет, а я до сих пор лежу без подарка, — стоило только Жану произнести это, как Бертольд тут же поменялся в лице, сначала удивившись, потом и жутко расстроившись, что кто-то опередил его. Каким бы сильным и способным бойцом не был Бертольд, Армин всегда умудрялся опережать его на один шаг.