спасись

      — Сражайся, сражайся, сражайся, — единственное, что она повторяла как мантру, наблюдая за товарищами, которые в данный момент разрезали клинками шеи титанов, практически падая замертво без сил.       Эрен устроил настоящий ад. Никто не ожидал, что всем придётся идти против него. Никто не ожидал, что мальчик, ищущий свободу, превратиться в жестокого убийцу. Никто не хотел мириться с этим, мириться с тем, что он творит в данный момент. Мириться с тем, что им придётся его убить.       Софи окрикнула Конни, прося подмоги. Девушка уже теряла надежду на хороший финал для элдийцев.       Если бы она была здесь, если бы она сражалась среди нас.

***

      Мгла медленно застилала бескрайнее небо, пока две девушки что-то бурно обсуждали, споря друг с другом. У всего разведывательного корпуса начинала болеть голова, а Жан вообще начинал терять терпение, собираясь прервать бесполезный, по его мнению, спор.       — Ханджи, ты не можешь просто взять и так тупо умереть. Это, как минимум, глупо и безответственно. Не хочешь думать о себе? Хорошо. Но подумай о всех нас, которых ты сейчас собираешься кинуть на произвол судьбы. Мы не должны сейчас тратить время впустую, пока ты тут захотела поиграться в героя, — Софи оборвала речь, переводя дыхание, — ты не можешь просто взять и вот так всё оставить. На кого ты собираешься всё оставлять?       Блондинка быстро пробежалась по всему отряду взглядом, как бы оценивая. Все стоически молчали, проглотив все слова глубоко внутрь, потому что знали, что сейчас не самое лучшее время вмешиваться. У самой девушки уже давно пересохло горло, поэтому некогда тихий и уравновешенный голосок начинал отдавать хрипотцой, выдавая усталость.       На самом деле все были, грубо говоря, в шоке, когда увидели, что та самая Софи, которая всю жизнь была немногословна, сейчас на повышенных тонах спорит с командором Зое, хмуря в переносице брови.       — Софи, послушай, — Ханджи устало охает, — я знаю, что тебе неприятна вся эта ситуация, но ты должна была знать на что изначально шла. Это война. Мы потеряли уйму наших товарищей. Мало кто из нас доживет до конца, но мне надо сделать это, пойми же.       Деревянную поверхность встретила жёсткая ладонь Айхенвальд, вся ее аура излучала агрессию и безнадежность. Она не собиралась отпускать любовь всей своей жизни на самосуд. Ей и так хватило смертей дюжины друзей, отдавших жизни практически впустую. Но в разговор решил вмешаться Леви.       — Я понимаю, что это ужасно неприятно принимать, но это её решение. Решение, которое мы должны уважать, — сильная ладонь бойца человечества упала на дрогнувшие плечи девушки.       — Ни черта ты не понимаешь, Аккерман, — голос её был воем отчаяния.       — Нет, понимаю, — в голосе была твёрдая уверенность.       — Нет, ни черта...       Ханджи бесшумно присела на пол дирижабля, хватаясь руками за волосы, незаметно дергая их. Она устала; она знала, что поступает эгоистично по отношению не только к своим товарищам, но и к своей возлюбленной. Но таков этот жестокий мир, такова наша жизнь. Взгляд темноволосой женщины упал на окно, в котором наступал рассвет. Лучи мягко падали розовым на доски внутренней комнаты, в которой находилась команда. Она изначально понимала, что Софи не поддержит эту её безумную идею. Эта женщина настолько любила титанов, что готова была ставить их на первое место везде. Даже при условии, что на кону стоит её же жизнь. Какая безрассудная женщина. Почему именно её, а не Леви Эрвин назначил в командоры? Вопрос мучил голову с самого начала вступления на пост.

***

      Софи все же не смирилась с её бесполезной, как она считала, смертью. Девушка крепко держалась на прощание за Ханджи, боясь, что она раствориться прямо на глазах, что всё это мираж. Слёзы намочили рубашку, пока она прижималась к ней всем телом, моля не покидать её.       Это было больно. Это повторилось вновь.       Она вновь теряет дорогого человека. Война слишком жестока для этого мира. Люди слишком жестоки для этой планеты, что взращивала их миллионы лет. Почему именно ей нужно все это переживать?       Всё тело сотрясала истерика, мозг переставал принимать происходящее, а ноги начинали подкашиваться, грозясь отказать своей хозяйке в опоре. Сердце упало в пятки, а душа готова была выпрыгнуть сейчас же.       Всё ещё было больно. Это всё ещё была война.       — Прости меня, прости, прости, — ладони, вспотевшие и трясущиеся из-за сильных переживаний, схватили блондинку за бледное личико, целуя девушку в нос, в лоб, в каждую щеку дважды и в губы, пытаясь успокоить её. Все прекрасно понимали, что это не помогало от слова совсем.       Ханджи действительно собиралась сделать это.       — Не смей, нет, ты не можешь, ты обещала, — крики разносились по всему помещению, — ты давала мне обещание, что после всего этого дерьма, мы заживем вместе в какой-то чертовой деревне, с какими-то вонючими коровами и свиньями. Ты не имеешь права вот так меня бросать, ты не...       Слова застряли комом в горле, а зелёные глаза сильно налились кровью. Она закрутила в стороны головой, отказываясь верить в это. Не только она сейчас пребывала в таком беспорядке. Все на дирижабле сдерживали слёзы, кусая внутреннюю сторону щёк или же нижнюю губу. Всем было тяжело отпускать Ханджи, что грело ей сердце.       — Прости, Софи. Леви, держи её, пожалуйста.       Она в последний раз поцеловала блондинку в губы.       Это был поцелуй смерти.