Солнце мёртвых

Проснёмся не в том отеле...

Слава КПСС

      Сяо Чжань запомнил, как однажды (это было в первые годы их брака с На Ин), Ин пришла посреди ночи, и он заметил у неё в руке окровавленный нож — металлический блеск в темноте. Он видел только силуэт жены.       — Тихо, спи, — мягко сказала она.       Когда они ещё жили в квартире, однажды он сидел и прислушивался, стараясь при этом не издавать ни звука, — за дверями ходили какие-то люди, иногда звонили в звонок, потом стучали в дверь и выкрикивали имя На Ин. В конце концов они ушли, и только тогда он смог выдохнуть.       В другой раз ему пришлось прятаться на балконе, когда неизвестные всё же ворвались в квартиру; дальше перелезать на чужой и скрываться там, пока они не покинули дом. После этого случая он нервно дал На Ин пощёчину, и она, как в фильмах, спросила:       — За что?       Он не мог сказать, за что. Он просто злился, он не хотел так жить. И Ин, кажется, без слов поняла его, потому что вскоре они переехали в поместье. Ин стала настолько могущественна, что до недавнего времени никто не мог и подумать о том, чтобы как-то коснуться её дома.

* * *

      Ибо действительно в семнадцать лет убил человека, угрожавшего На Ин. Это был вообще смешной случай. Она даже не представляла опасности и была скорее чем-то вроде фанатички, до смерти преданной погибшему боссу. Она набросилась на главу На, и Ибо перерезал ей горло ножом. В общем-то и всё. Это не было делом, которым можно было бы гордиться или из-за которого он мог бы переживать.       Главой На нельзя было не восхищаться. Она смогла организовать свой бизнес в части города, просто наводнённой полицией после крушения одной из банд.       Другие люди, должно быть, осудили её за то, что она вербовала подростков, но глава На подобрала его почти с улицы. И она не заставляла его делать что-то предосудительное — первое время он только упаковывал товар. Всё действительно предосудительное Ибо решил делать сам.       Когда глава На расширяла свой бизнес, это проходило удивительно тихо — почти не было крови. Её конкуренты сдавались будто бы сами, а На Ин лишь занимала их пустующую с тех пор территорию. Она всегда была приветлива даже с конкурентами. А ещё она могла извиняться, что в их среде было признаком заоблачной святости. Она не держала злобы, у неё можно было попросить прощения — и отдать всю территорию — и какие бы ни были грехи, она всё прощала. Из-за этого (и ещё из-за доходов, таких размеров, что казалось, они не могут получаться иначе, кроме как просто падая с неба, огромной территории и ещё из-за того, что те, с кем она действительно и навсегда враждовала, никогда не рассчитывали быть живыми) её очень уважали, и она вела много дружб.       У Ибо было всё, чтобы бояться На Ин.

* * *

      Сяо Чжань проснулся от стука каблуков. На Ин открыла дверь, и только тогда он успел хотя бы встать с постели (встать с Ибо, он спал на Ван Ибо). Вообще Ин уважала его личное пространство, и всегда стучала и спрашивала разрешения, прежде чем войти, но сегодня что-то, видимо, было не так.       Ин вскинула брови.       — Я даже не буду спрашивать, что у вас произошло, дети.       — Прости.       Это они сказали одновременно.       — Не извиняйся.       Тут проснулся Ибо.       — Глава На, мы только целовались.       Чжань чуть не хлопнул себя по лбу. Он обернулся к нему:       — Ван Ибо, ты всегда такой прямолинейный?       Ин дёрнула головой, её волосы покачнулись.       — В любом случае, это не моё дело — ваши отношения. Только не делайте из меня тирана.       — Прости? — неуверенно пробормотал Чжань.       Ин подошла и села рядом с ним, взяла его лицо в ладони.       «Всё хорошо, слышишь?» — «Ты не злишься?»       Они разговаривали полушёпотом.       «Конечно, я не злюсь» — «Правда?» — «Правда».       Сяо Чжань положил голову ей на плечо. Они посидели так немного, и он отодвинулся. На Ин поднялась и оправила юбку.       — Я пришла сказать, что уезжаю на встречу к моему политику. Это нам сейчас нужно. Хорошо?       Чжань кивнул. Ин вышла, и закрыла за собой дверь.       Ибо зевнул и потянулся.

* * *

      Сяо Чжань играл на скрипке! Это Ибо узнал, потому что Чжань именно сегодня достал её. Ибо выпала честь послушать, как он играл.       — Лао Сяо, кажется, собрал в себе все таланты, которые только доступны человеку.       Чжань закрыл ему рот рукой и как будто сурово сказал:       — Замолчи.       Ибо рассмеялся и посмотрел в окно. За окном клубился туман. Он вспомнил мёртвое лицо Мэйли. Просто Мэйли говорила, что туман — это очень красиво.       — Что такое? — Чжань заглянул ему в глаза.       Ибо помотал головой.       — Ничего, просто вспомнил Мэйли. Мэйли говорила, что туман — это красиво.       — Мне тоже так кажется.       Чжань взял его за руку.       Они так и были вместе до вечера — в тишине и спокойствии.

* * *

      — Глава На! — вбежавшая девчонка (она, наверное, тоже упаковывала товар) смотрела округлившимися глазами. — У въезда.       Чжань и Ибо бежали. Они увидели чёрную машину, на которой глава На выезжала на встречи. Дверца распахнулась и, пошатываясь и прижимая непонятно чем прикрытую рану, вышла глава На. Стоящий здесь же Сынён закричал:       — Почему ты вообще идёшь? Да что ты вообще делаешь?       Он вместе с Чжанем и Ибо бросился к главе и подхватил её.       — Что вы стоите? - крикнул он неверяще смотрящим людям.       Принесли носилки.       На Ин тянула руки к Чжаню:       — Милый... милый мой...       Её отнесли в спальню. Спальня главы На была отделана красным бархатом.       Сынён сделал с раной всё, что мог. Глава спросила его:       — Сколько ещё?       Он сжал губы и после ответил:       — Максимум до утра.       — Хорошо.       Чжань сидел подле жены на постели. Под обезболивающим она говорила твёрже, но запутаннее:       — Я хочу пить... бурбон у меня в гостиной.       Сынён покачал головой и отправился за тем, что она просила.       Чжань наклонился. Глава На гладила его по голове. Теперь она что-то ему шептала. Ибо отвернулся, давая им иллюзию уединения. В дверях показалась заляпанная чёрной и розовой ещё не засохшей кровью телохранительница На Ин. Ибо дал ей знак, чтобы она не входила и вышел.       — Мы попали в засаду от Чжан Минчжу. Этот человек нас предал.       Ибо удивился. Чжан Минчжу была главой триады, чья территория находилась довольно далеко от территории На Ин. И занималась она совершенно другими вещами.       — Они собираются быть здесь. Они собрали все силы и всех недовольных. Говорят, их поддерживает полиция.       Ибо не удержался и ударил дверной косяк. И Чжань, вероятно, никуда не уйдёт, пока На Ин будет жива.       — Наши не разбежались?       — Часть разбежалась. Слухи быстро распространяются. И к тому же глава ранена, Синьхуа, Айминь, Сяомин и даже Мэйли мертвы. Они не знают, кому подчиняться.       — Есть ты.       — Меня слушают в последнюю очередь.       — Последняя очередь настала.       Она задумчиво кивнула.       — Ты выпустила персонал?       Она снова кивнула. Ибо нужно будет сказать Сынёну, что если он ничем больше не может помочь главе, пусть сейчас же убирается.       — Ты можешь вывести деньги и товар?       — Нет, дороги для нас теперь закрыты. И власти нас больше не покрывают.       Ибо сжал зубы.       — Я останусь с главой и Чжанем, хорошо? Я не могу его бросить. Совсем не могу.       Она понимающе покачала головой.       — Ладно.       Они обменялись рукопожатиями на прощание (на совсем прощание, видимо). Телохранительница Чэнь зашагала из покоев главы На. Снаружи доносились громкие звуки. Он надеялся, что это не звуки разграбления поместья, и у людей в такой момент осталась хоть капля совести.       Он вернулся в комнату. Глава На с помощью Чжаня пила свой бурбон.       Ибо обратился к Чжаню:       — Чжань, ты знаешь?..       — Всё он знает, — Сынён, сидящий в углу на стуле, оторвался от телефона.       — Ты ведь ничем больше не можешь помочь, да? Так что вали отсюда подальше.       Сынён мотнул головой:       — И ты меня выгоняешь...       Глава На зашлась кашлем — Сяо Чжань платком вытер её вытекшую кровь у рта — и кивнула на Сынёна:       — Иди... пожалуйста.       Чжань тоже обернулся к нему:       — Пожалуйста.       Сынён прикрыл глаза:       — Обезболивающее на тумбочке. Остальное — тоже. Вы справитесь. Удачи.       Сынён вышел из комнаты.       Ибо шагнул к окну. За ним цвели какие-то лилии, оттуда веяло прохладой. Обычный летний вечер, пахнет летом и — если не слушать гомон — умиротворением.       — Ибо, — он развернулся: Чжань жалобно смотрел на него. — Ты тоже иди.       — Нет. Я обещал.       Больше они эту тему не поднимали. На Ин тихо и медленно говорила о чём-то с Чжанем. «Мой ребёнок, милый мой,» — шептала она. Ибо в основном дежурил у двери. Он собрал какие-то вещи, нашёл рюкзак — он верил, что Чжань успеет бежать.       У На Ин начался сильный жар. Чжань прикладывал к её шее, груди и лбу мокрые тряпки. На Ин лежала с закрытыми глазами. Чжань держал её руки.       Стали раздаваться выстрелы. Чжань дёргался, но не отнял рук.       — И-бо... — глава На позвала очень слабым голосом. Он дёрнулся к ней.       Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.       — Ибо, береги себя.       — Спасибо, глава На.       Выстрел прозвучал где-то очень близко. Ибо бросился к двери, встал снаружи, вытащил и снял с предохранителя пистолет. Ибо уже слышал шаги по половине Чжаня. Тогда Чжань коснулся его спины. «Она умерла,» — прошептал он. Ибо отдал ему второй пистолет и хотел сказать: «Беги», как они вошли. Ибо задвинул Чжаня с траектории выстрела.       Они почти промазали. Пуля только задела плечо Ибо. Но из-за неё рука на мгновение ослабела, и у него выбили пистолет. Голова Ибо откинулась из-за удара в челюсть. Его скрутили и отобрали всё спрятанное оружие. Чжаня толкнули в спальню главы На.       — Чжань... — этот голос казался известным ему.       Ибо держали два человека. Он мельком видел фигуру в чёрном.

* * *

      — Чжань...       Его толкнули в спальню.       — Цинь?       Ли Цинь обернулась:       — Выйдите, хорошо?       Они остались одни (за исключением На Ин... Ин...)       — Мне так жаль. Прости меня... Я никогда не хотела этого.       Чжань смотрел в пол, в стену, но не на неё.       — Это ведь ты убила Чжан Сяомин и Хуан Мэйли, да? Небо, почему я сразу не понял?       Ли Цинь попыталась взять его за руки. Он шагнул назад.       Из её глаз потекли слёзы и падали на красный ковёр — к крови Ин.       — Прости меня... Я не хотела. Она... Я говорила ей. Пожалуйста, прости, — она мотала головой.       Она рыдала.       — Они же были недовольны её силой — и власть, и остальные. Её и позвали на приём, только чтобы убедиться... Ты думаешь, мне удалось так просто умереть? Это совсем не просто. Я ничего не смогла бы без тех, кто сверху... И они сказали мне... Иначе моя жена и мои дети... А Чжан Минчжу — вы ещё учились вместе, в университете — она ничего тебе не сделает, она любит тебя, она возьмёт тебя своим мужем, — Ли Цинь заглянула ему в лицо и на кровать, где лежала Ин. — Прости меня... Прости.       Она подошла ближе.       — Чжань...       — Да, здравствуй, Чжань.       Он увидел, как высокая женщина в кроссовках, как у Ибо, вошла и сложила руки на груди.       — Ты ведь сказала всё, что хотела, — Ли Цинь согласно прикрыла глаза; у неё растеклась жёлтая подводка. — Спасибо тебе. Выйди, ладно?       Ли Цинь боком отошла от Чжаня.       — И закрой за собой дверь.       Она закрыла дверь.       Женщина улыбнулась Чжаню.       — Не переживай, у нас всё будет хорошо. Ты не помнишь меня, наверное?       Она кивнула себе же.       — Конечно, нет, у тебя тогда было много поклонников. Но у тебя будет время меня узнать. Я только сначала кажусь плохой.       Она снова улыбнулась и потянулась рукой к его щеке.       — Ты очень красивый.       Чжань отшатнулся.       — Мне правда жаль, что тебе пришлось это пережить. Но всё будет хорошо, правда. Можешь попросить у меня, что хочешь, прямо сейчас.       Чжань помотал головой.       Чжан Минчжу улыбнулась.       — Хорошо, попросишь потом.       Она приблизилась к Чжаню и всё же положила ладонь ему на щёку. Чжань схватил и убрал её своей рукой.       — Ну, тише, — сказала она, но кисть всё-таки опустила.       Она устремила взгляд на тело Ин и вздёрнула голову.       — Твой кобель хорош. Я так хочу его трахнуть, когда ты сдохла.       Она говорила, растягивая гласные и делая сильные ударения.       Её тёплая рука забралась под футболку Чжаня. Тогда он толкнул Чжан Минчжу в грудь.       Она помотала головой.       — Ну же, детка, тише, не мешай процессу, иначе нам будет неудобно. К тому же за дверью парень — интересно, как его зовут? — судя по тому, что он остался, у вас неплохие отношения. И ему не угрожай, хорошо?       На этот раз Чжань кивнул. Он позволил ей взять его за талию и прижать к стене. Позволил её рукам гулять, где заблагорассудится. Позволил засунуть в рот язык. Он только моргнул, когда ему начали расстёгивать ширинку джинс. Он держал глаза закрытыми, когда услышал, как открылась дверь, и Чжан Сяомин закричала от боли. Её руки опали. Она лежала на ковре, и из её спины торчал меч.       Ибо, видимо, проткнул Чжан Минчжу лёгкое, так что она задыхалась. Чжань сказал, смотря в её синеющее лицо:       — Дорогая, этим нужно заниматься, когда сделаешь все дела.       Она кашляла, пытаясь вдохнуть.       Ибо сделал ещё несколько ударов. По его лицу текла кровь. И маленькие частички брызг покрывали его шею.       — Пойдём, — сказал он.       Чжань застегнул штаны, и Ибо, перед этим подняв с пола рюкзак, потащил его за руку.       — Орешек! — шёпотом вскрикнул Чжань.       Они, ужасно рискуя, бежали по комнатам Чжаня. В гостиной кошка как ни в чём ни бывало спала, свернувшись на диване. Ибо подхватил её и засунул в рюкзак.       — В мой сад. Там есть ход, о нём никто, кроме меня не знает.

* * *

      Пахло жаром и виднелось пламя, пожирающее строения. На этот раз поместье горело по-настоящему. Они бежали по саду, стараясь не приминать траву и цепляясь за колючки. Чжань открыл, набрав код, незаметную дверь в заборе. Им пришлось наклониться, чтобы пройти. Ибо потянул Чжаня к своему мотоциклу и мысленно поблагодарил себя, что ставил его вне территории.       — У меня один шлем, я отдам его тебе.       Чжань решительно помотал головой.       — Ты думаешь?! Нет.       Ибо надел на него шлем и отдал рюкзак. Когда они ехали, Чжань прижимался к нему, как в последний раз.       Они остановились где-то в городе, где-то в подворотне. Ибо точно знал, что это ничейная территория. Чжань припал к стене чьего-то дома и сполз по ней. Он сидел и тихо плакал. На его лице ничего не отражалось, оно было спокойно, только слёзы как-то выдавали его чувства. Ибо попробовал подойти к нему, но Чжань оттолкнул его.       Ибо набрал Сынёна.       — Где ты? — спросил он сразу же, как Сынён взял трубку.       — Я-то в Международном аэропорту Чунцина, а вот где ты? Спорю, сейчас сидишь где-то в подворотне?       — Чжань сидит, я стою.       — Да. Чувак, ты невероятно предсказуемый.       — Куда ты летишь? Никарагуа, Гондурас?       — Не угадал. Боливия.       — Это одно и то же.       — Вот и нет. Единственная индейская страна.       — Ты сейчас читаешь по туристической брошюре?       — Не важно.       Ибо понял, что да.       — В общем, меня ждут прекрасные дни. Чистый горный воздух. Хорошо мне отдохнуть.       — Как ты летишь? Документы — тебя не ищут?       — Небо, брат, неужели у тебя нет второго комплекта документов?       Ибо промолчал.       — Серьёзно нет? И это ты был у нас другом Императрицы Кофемашины? У Чжаня тоже нет?       Ибо посмотрел на Чжаня. Тот больше не плакал и помотал головой.       — Нет.       — Да, вы в этой истории два главных идиота. Ладно, я улетаю, — послышались звуки чего-то двигающегося. — Позвони мне через несколько дней, чтобы я хотя бы убедился, что ты ещё жив. Передай Чжаню привет. Всё, прощай.       Сынён отключился.       Ибо снял пиджак, сильно запачканный кровью и вытер им лицо и руки. Кое-как обмотал рану. Чжань тем временем поднялся. Кошка выглянула из рюкзака.       Ибо открыл на телефоне приложение от банка. Как и ожидалось — счёт заблокировали. Чжань посмотрел на него и сделал тоже.       Он покачал головой.       — У меня также. Я не могу заплатить тебе.       Ибо заглянул ему в глаза:       — Серьёзно? Чжань-гэ, серьёзно? После всего, что мы вместе пережили, ты говоришь мне о таких вещах?       Ибо нашёл в карманах несколько юаней.       — Пойдём поедим, Чжань-гэ.       Они нашли какую-то захудалую закусочную и на тринадцать юаней взяли две миски лапши. Одну — с мясом. Чжань методично вытаскивал мясо и передавал его кошке. Чжань молчал. Ибо боялся, что после того, что произошло, он вообще не захочет говорить.       — Мы не можем гулять по улице просто так, да, Чжань-гэ. Давай где-нибудь остановимся.       Чжань кивнул.       Они отправились искать отель, и в конце концов нашли — с проеденными мухами стенами, где у них не спросили ни документов, ничего, кроме денег, которые Ибо в той же подворотне достал из-под подкладки пиджака, куда заблаговременно их зашил.       Они поднялись на второй этаж, и в комнате Ибо запер дверь. Чжань выпустил кошку. Ибо сел на край кровати и стал подбрасывать и ловить ключ от номера. Ему стало скучно, и он включил телевизор, показывающий в основном помехи, что впрочем не помешало ему выдать репортаж об утреннем пожаре и погибших. Показали трупы «его» и «Чжаня». Ибо пошутил:       — Даже смерть не разлучила нас.       Чжань стоял у окна, но тут развернулся, подошёл к Ибо и сел ему на колени. Он резко укусил Ибо в губы. Ибо положил руки ему на талию.       — Бо-гэ...       Чжань уронил Ибо на постель и уже по-настоящему поцеловал его. Он потянул за резинку спортивные штаны Ибо.       — Позволь мне всё сделать, Бо-гэ.       На теле Ибо ещё оставалась кровь, и Чжань также припадал к ней. Ибо чувствовал Чжаня всего.       Когда они засыпали вместе Чжань сказал, качая над Ибо головой:       — Это уродливая любовь. ______________________       Вэй Ин получил репутацию самого неуловимого художника современности. Большая часть его работ известна лишь по фотографиям с плохим качеством, сделанным, по видимому, на мобильный телефон. Единственная планируемая его выставка была отменена. Он никогда не появлялся на публике.