Сказка о Прекрасном Чудовище и Чудовищном Принце

Так беги уж хоть на согнутых Ты животное особенное, К дикой жизни приспособленное В развороченном раю. Пикник

Хорошо было понимать, за что он наказан. Так было намного легче, чем когда он панически пытался сообразить, за что и почему его бьют, в чем он опять провинился? Понимать было комфортно. Он сбежал, его поймали. Теперь он расплачивался за это. Он не знал, почему его милостиво оставили в одиночестве. Знал только, что, раз он один, то можно скулить, выть и стонать, когда его накрывает. И даже просто в перерывах, когда ожидание боли само по себе становилось уже страшнее боли. И плакать можно. Никто не будет смеяться над ним и хлестать по щекам за текущие слезы. Он был один. Он бессмысленно дернул пальцами, не контролируя непроизвольное желание утереть слезящиеся глаза, но колодки держали крепко. Их конструкция была новой модели. Массивная стальная панель с тремя отверстиями — для шеи и для запястий — располагалась чуть ниже уровня его талии. И он почти висел на двух крюках, продетых через кольца в одной из утяжелительных штанг, насквозь пробивавших его хвост. Ему приходилось стоять буквально на пальцах, на когтях ног, и весь таз гудел от напряжения и усталости. Но это было далеко не худшим в его ситуации. Хуже всего было ощущать глубоко в своих кишках твердую палку портативного шокера, засунутого ему в задницу по самую ручку. И ждать, скуля и презирая себя за страх, нового удара электротока. Господи, даже не самого страшного из того, что ему случалось переживать, но повторявшегося снова и снова, каждые три минуты. С механической тупой беспощадностью. Солдат (господи боже, он все еще смел мысленно думать о себе как о Солдате, а не о ГМО-твари ГИДРЫ) непроизвольно считал секунды, ожидая следующего удара тока, скулил, плакал и только и мог, что уговаривать себя, что раньше было хуже. Как бы ни устали его ноги, раньше его фиксировали на полу. В тяжелых колодках на шее, предплечьях и голенях, расположенных так близко, что ему приходилось стоять, подняв задницу вверх. И вот тогда бойцы отрывались на нем по полной, в него плевали, его били ногами по голове и по ребрам. А однажды кто-то доигрался, пиная ручку шокера у него в жопе. И загнал его целиком Солдату в нутро. Извлекать пришлось хирургическим путем, заодно зашив Солдату порванный кишечник. После того случая низкие колодки отменили, но сама процедура наказания осталась прежней. Чувствуя, как убегают последние секунды, Солдат, уже не в силах больше паниковать, успел только подумать, что сам виноват. Что некого больше винить в том, что он дал завести себя в глухой тупик, куда его целенаправленно гнали, как неразумную скотину. Где так удобно было стрелять в него из автоматов очередями, забрасывая разом свето-шумовыми гранатами и гранатами со слезоточивым и нервно-паралитическим газом. И, черт побери, в нем, наверное, еще осталось достаточно много слабого, человеческого, чтобы похожие на глубоководных подводников в своих утяжеленных костюмах химической защиты бойцы смогли без труда взять и скрутить его. Он был сам виноват. Сам! Шокер издал короткий звуковой сигнал перед тем, как дать разряд тока ему прямо в нутро, и такое могучее и в то же время такое беспомощное большое тело Солдата скрутило, выжгло безжалостной болью. Он, наверно, обмочился бы еще раз, если бы было чем. Если бы не стоял и без того в высохшей уже луже собственной старой мочи. Он бы закричал, если бы сорванное горло еще могло издавать столь сильные звуки. Так что он просто захрипел и опять разрыдался, беспомощно и жалко. Он понимал, за что все кругом так презирали его. Он сам себя презирал. Он понимал, почему к нему испытывали столько отвращения. Он был отвратителен. И вовсе не из-за того, что бесконечные годы служения самой передовой науке сотворили с его телом. Когда его мышцы наконец перестали бесконтрольно сокращаться в конвульсиях, и он снова смог хоть что-то соображать, Солдат услышал в подвале чье-то дыхание и понял, что пропустил, как кто-то пришел за ним. Это могло означать конец пыток. Это могло означать, что все станет еще хуже. Сегодня никто еще не насиловал его. Глупо было надеяться… Помещение, где его обычно наказывали, было довольно просторным. Но вход располагался у него за спиной. И пока человек решительно шел к нему, Зимний Солдат успел испытать облегчение и ужас, и надежду, и панику. Он не мог спутать звук этих шагов ни с одним другим. Только один удивительно маленький телосложением и ростом человек умел ходить так тяжело, будто был великаном, вращающим всю планету своей поступью, великаном, способным сдавить ее в кулаке и заставить задыхаться. Только один человек, по сути, и был тем, кто легко может это сделать. Капитан Гидра. Его истинный владелец. Ровно как и хозяин всего и вся, что окружало его вокруг. Всех людей, всего оборудования, всех земель и имущества ГИДРЫ. Господин. Стив Роджерс. Стиви. Тяжелые шаги остановились совсем рядом. Рука в кожаной перчатке коснулась одной из свежезатянувшихся ран на его теле, на боку ближе к спине, еще чувствительной, не успевшей зарасти поверх живого мяса толстой шершавой шкурой. Капитан Гидра осуждающе прищелкнул языком, но ничего не сказал. Он вообще не любил лишних слов. Вместо этого он обошел Солдата сзади, погладил задранное кверху напряженное основание хвоста. Небрежно задел ладонью ручку шокера, заставив все тело Солдата испуганно сжаться в ожидании боли. Но Капитан Гидра лишь обошел его с другой стороны, походя потрогав еще несколько ран на спине. И наконец появился в поле зрения Солдата. Рука в перчатке за подбородок подняла его голову, заставляя Солдата мучительно вытянуть шею в захвате металла. Наверное, это стоило права снова видеть его. Видеть своего Господина. У Солдата просто в голове не укладывалось, как, имея столь хрупкое и легкое с виду тело, Капитан Гидра мог производить на окружающих ощущение властно давящей тяжести своего присутствия. Обманчиво молодое узкое лицо с крупным носом, жесткий рот, почти всегда выражающий неодобрение, тяжелый взгляд пронзительных светлых глаз. Длинные ресницы, ослепительный цвет коротко остриженных волос. На него было больно смотреть. Солдат не мог отвести от него глаз. Жесткие пальцы коснулись щеки, размазывая слезы, подцепили уголок рта и оттянули его в сторону. — Значит, ты хотел убежать от меня, — тихо произнес Капитан. — Хотел меня бросить. Солдат заскулил и замотал головой. Не тебя. Не тебя! Очередные его три минуты неизбежно подходили к концу, и он постарался стряхнуть с себя руки Стива, чтобы того не накрыло вместе с ним. Капитан Гидра все понял правильно, отступил от него и спросил: — Сколько? «Три», — показал Солдат пальцами левой руки. А потом шокер издал предупреждающий сигнал, и Солдата накрыло агонией очередного разряда. Прямо на глазах у Капитана. Когда все закончилось, Солдат даже не сразу сообразил, что тот снова переместился. С щелчком включился пульт проводного управления лебедкой, и цепи, державшие его хвост задранным кверху, опустились ниже на несколько звеньев, позволяя Солдату встать на всю поверхность стопы. Потом рука Капитана снова властно легла на ручку шокера в его заднице, потянула наружу и снова толкнула внутрь, наружу и внутрь. Солдат задрожал, но покорно расслабился, принимая свою судьбу. И тогда шокер разом выдернули у него изнутри. По смазке он вышел легко и почти безболезненно. Растянутую открытую изнанку куснуло прохладным воздухом, мучительно захотелось зажать хвост между ногами, прикрыться им, но Капитан Гидра уже снова стоял перед ним. На этот раз он поднял голову Солдата за волосы и, держа шокер параллельно его лицу, ткнул скользкой от жирной смазки поверхностью чуть ли не в нос Солдату. Глаза Капитана жглись холодом, требуя ответа. «Нет, нет! — отчаянно показал пальцами Солдат. — Это не они. Только смазка. Меня никто не сношал». Ему было трудно говорить пальцами, в колодках не хватало свободы движения. Но Капитан уже сам принюхался и неохотно кивнул, соглашаясь. Покачал головой и коснулся кодового замка на боковине колодок, активируя запирающий механизм. Все еще подвешенный, как пойманная детьми за хвост ящерица (и почему он не умел отбрасывать его в случае опасности?), Солдат завозился, тут же вытащив из оков сначала свои огромные руки: покрытую шипами и костяными наростами правую и ее полную копию, но при этом протез из тяжелого металла, левую, а потом освободил и голову. Капитан Гидра снова коснулся пульта, и, сумев притянуть толстый хвост под себя, Солдат неуклюже вытащил проклятые крюки из колец на концах штанги. Только после этого он позволил себе скорчиться зародышем у ног Капитана Гидры, все еще дрожа от боли и пытаясь восстановить контроль над мучительно затекшими мышцами. Гладкая кожа и холодный металл коснулись его приоткрытого рта, и, моргнув несколько раз, Солдат заставил себя взглянуть снизу вверх на Капитана Гидру. Тот держал в левой руке уздечку, сделанную специально для Солдата, и тот сам охотно поднялся ей навстречу, потому что это мог бы быть строгий ошейник, а, как бы ни был послушен Солдат, его шея уже была стерта колодками. Поднявшись на коленях, чтобы Капитану было удобно, он послушно открыл клыкастую пасть, приняв на язык сцепленный из двух стержней трензель удил. Шевельнул нижней челюстью, привыкая к тому, как металл лег на язык, и наклонился, чтобы Капитану Гидре удобнее было пристегнуть нащечные ремни к затылочному кольцу. Две тонкие почти декоративные полоски кожи, поднимавшиеся от боковых колец трензеля к маленькому кольцу на его переносице, были уже заранее прикреплены к нему ремнем, лежавшим сейчас по центру головы Солдата. Закончив с этим, Капитан Гидра задумчиво потрогал пальцем угол его рта там, где на него давили удила, и, удовлетворившись тем, насколько Солдату комфортно, сжал в руке повод. Но, когда Солдат попытался подняться на ноги, недовольно дернул подбородком и нахмурился так, что Солдат сразу понял. На четвереньках. Ему придется идти на четвереньках. Что ж, Капитан, в отличии от прочих, хотя бы не комментировал, как по-идиотски Солдат выглядит, когда ходит на двух ногах, как будто он человек. Капитан требовательно потянул за повод, и Солдат тотчас же коснулся ладонями пола и пошел за ним так. Как животное. Он не знал, куда они шли. Даже не хотел гадать: бояться, надеяться. Он просто шел, могучий и страшный даже на четвереньках и в узде, вслед за Капитаном, которому и в такой позе доставал макушкой до середины спины. Встречные сотрудники и бойцы ГИДРЫ поспешно уступали им дорогу и отдавали честь Капитану. Солдат не смотрел на них, их взгляды и так касались его толстой шкуры, мерзкие и липкие, будто щупальца. Будто бы все они — все — могли видеть, какая мокрая раскрытая дырка у него под хвостом. Будто они были уверены, что из него, как и раньше, течет не смазка, а сперма их более удачливых товарищей. Знали, кто он такой. И что он такое. Солдат угрожающе заворчал и вскинулся, яростно хлестнув тяжелым хвостом, так что с похожим на выстрел щелчком лопнула задетая одной из металлических штанг потолочная лампа и полетела штукатурка со стен. Капитан Гидра, не говоря ни слова, жестко потянул его за повод, раздирая левый угол рта, заставляя уняться. Обжег недовольным взглядом. Солдат поник. Солдат подчинился. И виновато потянулся лицом к руке Капитана Гидры. Тот руку убрал, и Солдату стало очень обидно и страшно. Больше он на посторонних внимания не обращал, а послушно следовал за Капитаном, куда тот вел, стараясь заранее предугадать его желания и больше не провоцировать. И был приятно удивлен, когда Капитан привел его в свои личные покои. С тех пор, как меньше года назад Капитан вернулся из Арктики (Солдат не помнил, когда и зачем он уехал туда, только знал, что это было ужасно-ужасно давно), ему всего несколько раз случалось бывать здесь. Пару раз это заканчивалось сексом, и Солдат невольно заерзал и принялся жевать удила. Глупо было, конечно, надеяться. Но вдруг… Стив бросил его уздечку, прошел к панели в стене и что-то быстро набрал на сенсорном экране. Потом окинул Солдата взглядом, поморщился, как от боли, потер лоб и подбородком указал в сторону санузла. Солдат понял: он был слишком грязным для жилья Капитана. И от него воняло на километр. Капитан беззаботно оставил его без присмотра и пошел в другую комнату, смежную с просторной гостиной, где они находились. Тогда Солдат осторожно поднялся на задние ноги и в шесть больших шагов оказался у двери душевой, осторожно коснулся когтями крохотной ручки и сумел открыть дверь, не сломав ее. Поднырнул под притолоку и… увидел себя в зеркале. Солдат не любил видеть себя. Обычно он себя и не видел. Иногда замечал отражение в лужах, в ночных витринах и окнах, в дверцах стеклянных шкафчиков в медблоке, где его разбирали на куски и перебирали заново. Он был огромен. Больше семи футов в высоту. С мощной шеей, широченными плечами и звериным щетинистым загривком. Ему больше не было стыдно ходить нагим, его спину, бока, руку и ноги покрывала плотная грубая шкура цвета мокрого асфальта. Незащищенные грудь, живот и пах он умел хорошо оберегать в бою. Генные модификации обеспечили ему втягивающиеся внутрь тела гениталии, что было еще удобнее и лучше в его случае. Кисти рук и ступни ног заканчивались дюймовыми жесткими когтями. Не столько острыми, сколько очень твердыми и опасными с учетом силы его удара. Генетические изменения коснулись и его лица. У него не выросло звериной челюсти, но сама форма рта изменилась, никогда не скрывая полностью острых звериных зубов. Солдат постарался улыбнуться себе, и у него ничего не вышло. Ушей у него теперь почти не было, виски покрывала та же жесткая щетина, что и загривок, и лишь посередине головы, смятые сейчас ремнями уздечки, ниспадали до плеч отросшие темные волосы. Солдат помялся в изящной и строгой ванной, не зная, с чего начать, потом включил воду и зачем-то первым делом помыл руки. — В душ, — произнес у него за спиной Капитан Гидра. Солдат послушно шагнул в отделанную светлым камнем просторную душевую кабинку, без напоминаний опустился на колени, предположив, что если Капитан планирует его мыть, он, наверно, не захочет мочить уздечку. Как завороженный он наблюдал за тем, как Капитан Гидра повесил на крючок у двери темный махровый халат и принялся снимать свою строгую форму, тщательно складывая каждый элемент одежды. Откуда-то (он сам не понимал откуда) Солдат знал, что Капитан в свое время тоже побывал в руках ученых ГИДРЫ. Их сыворотка не сделала его могучим и страшным, как это стало с Солдатом, но превратила его маленькое тело в туго свитый комок неуемной энергии. Неутомимого недовольства, добавил бы от себя Солдат, если бы имел право. Здоровьем и выносливостью Капитан Гидра не уступал Зимнему Солдату, но обладал к тому же выдающимся аналитическим умом, мертвой хваткой и исключительной личной харизмой, что было особенно удивительно с учетом того, как мало симпатии он выражал к своим соратникам и вообще к чему бы то ни было. Глубоко в тайне Солдат надеялся, что как раз он был исключением из этого правила. Во всяком случае, с момента своего возвращения из Арктики Капитан еще ни разу не поднимал на него руку. Хотя все когда-нибудь случается в первый раз. Заметив, что Солдат смотрит на него, раздевшийся уже до нижнего белья Капитан нахмурился и пальцем показал ему отвернуться. Не поднимаясь с колен, Солдат завозился и неуклюже повернулся к стене. Сел на пятки и уперся руками в пол. Ждать, не видя, что происходит, было тревожнее, но Солдат очень хотел верить в расположение Капитана Гидры и просто ждал. Наконец Капитан Гидра тоже вошел в душевую, и Зимний ощутил, как он потянул за ремешки, расстегивая уздечку, точными движениями вынул изо рта удила, а затем унес уздечку наружу и положил ее рядом со своей формой. Когда он вернулся и за ним закрылась дверь душевой, Солдат уже дрожал от ожидания, но Капитан принялся настраивать воду, и прямо с потолка на них обрушился мягкий тропический дождь. Солдат готов был заныть от того, как ему хотелось, чтобы Капитан коснулся его, но вместо этого на плечо ему вдруг потек пугающе пахнущий химическими отдушками гель, а на пол между его костистыми руками шлепнулась губка. Это был приказ вымыться самому, и Солдат не посмел его ослушаться. Свежие рубцы там, где в него попали из автоматов, изрядно зудели и чесались, и он с удовольствием поскреб их мыльными когтями и потер мочалкой. Быстро и как мог тщательно намылил всего себя, не забыв пройтись под хвостом, вымыл сам хвост и напоследок с особой тщательностью обоссанные ноги. Он чувствовал, что все это время Капитан Гидра неотрывно наблюдает за ним, стараясь перемещаться так, чтобы они даже случайно не соприкоснулись. Наконец, с мытьем тела было покончено, и Солдат снова опустился на пол и сел на пятки, низко склонив голову. Прося без слов. И все же у Капитана Гидры была к нему слабость. Капитан Гидра снизошел. Его сильная рука коснулась головы Солдата, пальцы зарылись в волосы, а потом щелкнула крышечка шампуня, и Солдат еле слышно застонал от удовольствия, чувствуя, как руки Капитана Гидры массируют ему макушку, расчесывают пальцами пряди. Подчиняясь этим рукам, он поднял лицо, закрыв глаза, чтобы в них не попала мыльная вода, и вдруг ощутил дыхание Капитана Гидры совсем близко. Капитан Гидра склонился над ним, и, Солдат застыл как изваяние, чувствуя, как тот прикасается губами к его векам, к вмятине от налобного кольца уздечки, трется своим носом о нос Солдата, целует углы рта. Капитан Гидра целовал его. Целовал его ужасную морду, которую даже нельзя было поцеловать в общепринятом человеческом смысле. — Не открывай глаза, — прошептал Капитан Гидра у самого отверстия его уха, и Солдат послушно кивнул. — А теперь встань и нагнись. Солдат немедля поднялся и согнулся в талии, снова опираясь на руки, не дожидаясь приказа, задрал хвост. Расслабился как мог, ожидая проникновения. Сначала его отверстия коснулась только вода. Направленный поток воды из съемной лейки, который Капитан Гидра нацелил прямо ему на задницу. Ни напор, ни температура не причинили ему боли. И Солдат разочарованно выдохнул, поняв, что Капитан Гидра просто моет его там. Потом вода исчезла, и он ощутил, как его дырку трогают пальцы. Пока лишь снаружи, осторожно, но как-то хозяйственно, будто по делу. — Так больно? — спросил Капитан Гидра, и Солдат поморщился от давления. Он бы не назвал это словом «больно», но приятно тоже не ощущалось. Капитан Гидра надавил сильнее, напоминая, что ждет ответа, и Солдат отрицательно помотал головой. — А так? — Пальцы надавили в другом месте, и не ожидавший этого Солдат невольно дернулся, уходя от их бесцеремонных прикосновений. Капитан Гидра хмыкнул, сделал что-то у него за спиной и предупредил: — Это спринцевальная насадка, не паникуй, — а потом ввел ему в задницу что-то сравнительно небольшое, гладкое, не слишком приятное на его вкус, но его мнением на этот счет Капитан Гидра не интересовался. Ввел совсем неглубоко, и тут же следом в него потекла вода. Солдат дышал и ждал, когда Капитан Гидра решит, что уже хватит. Наконец, тот удовлетворился, вынул насадку и шлепнул Солдата по хвосту, приказывая опустить его и выпрямиться. Круговым движением погладил по животу. Нажимая достаточно сильно, чтобы тот мог почувствовать это одним из немногих не до конца загрубевших мест на своем теле. Солдат благодарно заскулил, захныкал, задышал ртом, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не опозориться вот прямо сейчас еще больше. — Можно, — смилостивился Капитан Гидра, и Солдат как конь ломанулся из душа на толчок. Благо для него это был всего один шаг. Это было ужасно стыдно, хотя, казалось бы, какой стыд у него еще мог остаться? Но он прятал лицо, слыша, как Капитан Гидра тоже вышел из душа, включил инфракрасную сушку в нише за душевой, а спустя буквально минуту выключил ее и зашуршал своим халатом у двери. Потом плеча Солдата снова коснулась рука, и он осмелился поднять глаза на Капитана Гидру еще раз. Взгляд того был задумчивым и непроницаемым. Коротким движением подбородка он показал Солдату вернуться в душ, что тот и сделал, под внимательным взглядом включив лейку душа и подмыв себе задницу. Когда он вышел наружу, Капитан Гидра нахмурился, и Солдат не сразу понял, чем он недоволен, но все же сообразил и покорно закрыл глаза. В тот же миг Капитан вознаградил его тем, что сжал запястье живой руки и так отвел его в слишком тесную для Солдата инфракрасную сушку, где тому пришлось скорчиться, по частям подставляя свое тело сильному потоку теплого воздуха. Капитан Гидра ничего не сказал, снова взял его за руку и повел за собой. Солдат шел без колебаний. Нагнулся, когда его потянули вниз, понимая, что надо нырнуть в проем двери, и принюхался, пытаясь впитать запах спальни Капитана Гидры. Ведь тот привел его в спальню? Солдат не хотел подглядывать. Он хотел показать, что умеет быть очень послушным. — На колени, — тихо и как-то мягко приказал Капитан, и Солдат без колебаний рухнул на пол. Он услышал, как открылся ящик комода, а потом его лица коснулась ткань. Кожа в верхней его части была не особо чувствительной, но Солдат готов был поклясться, что она мягкая. Что она нежная, что она, должно быть, реально ценная вещь. Но не это имело значения, не поэтому он потянулся лизнуть руку Капитана и расстроенно заскулил, не поймав ее. Капитан Гидра щадил его. Завязал ему глаза, чтобы он даже случайно не мог нарушить приказа, подсмотрев что-нибудь. Капитан Гидра заботился о нем, помогая ему. Потом его нижней губы коснулись уверенные пальцы, и когда Солдат послушно открыл рот, то ощутил горлышко бутылки и принялся жадно лакать из нее. Он уже успел незаметно напиться в душе, но вода, которой поил его Капитан, была намного вкуснее. — Восемь шагов вперед, — убрав бутылку, велел Капитан, и Солдат, не поднимаясь с колен, поспешил все исполнить. У него не вышло сделать восьми шагов, прежде чем он уперся в то, что однозначно могло быть только кроватью, и со счастливым ворчанием лег на нее грудью, раздвинул колени и снова задрал хвост. Но добился этим только того, что его недовольно шлепнули по ягодице, и он, чуть удивленный, залез на кровать коленями, сделал еще полшага и прогнулся в коленно-локтевую. На этот раз ладони Капитана смяли его задницу уже одобрительно, а затем Капитан сел рядом с ним и сказал: — У тебя заметны ожоги на слизистой, которые еще не зажили сами. Солдат не понял, к чему это было. Это были его ожоги, они не могли причинить какой-либо дискомфорт Капитану. Тем более, что еще минут десять-пятнадцать — и от них уже не должно было остаться и следа. — Не пугайся. Ты почувствуешь холод. Это специальный гель. Он поможет. Пальцы снова смазали ему отверстие, а потом он все же невольно дернулся – скорее от удивления, когда ему внутрь скользнула трубочка толщиной, наверное, с карандаш. — Тшшшшш, — шикнул на него Капитан Гидра и вдруг погладил его по спине, ощутимо давя на поясницу, чтобы Солдат это точно почувствовал. — Это просто насадка, примерно, как у шприца для крема. Тшшшшш. Не бойся. Через миг внутри стало прохладно и скользко. Как будто он умудрился сжевать задницей ментоловую конфету с остужающим эффектом. Или ментоловое варенье, если такое бывает. Он не помнил. Не помнил даже, откуда знал про конфету. Капитан Гидра незаметно вытянул из него насадку, оставив после нее это скользкое прохладное месиво, и шлепком по заднице разрешил лечь на бок. Солдат послушно свернулся калачиком, притянув колени к груди. Кровать Капитана Гидра казалась бескрайней, но вдруг это было потому, что он занял ее почти всю. Вдруг самому Капитану Гидре не останется места, чтобы удобно устроиться. Развеяв его сомнения, Капитан Гидра сел в изголовье, убрал из-под повязки волосы, упорно попадавшившие Солдату в рот, расчесал их пальцами, и спросил: — Ты знаешь, как тебя нашли? «Трекеры», показал Солдат пальцами. Пришлось показать по буквам. Он не знал соответствующего знака. Но Капитан, видимо, понял. Солдат выковырял из себя те два, про которые знал, когда решился бежать. Что ж, видимо, их было больше. Может быть, в протезе. Он не мог вскрыть его и не был уверен, что сможет оторвать его от себя. Не был уверен, что решится. — Нет, оба трекера ты убрал, — почти с гордостью выдохнул ему в висок Капитан Гидра. — Вот только они были старые. Тебя нашли по-другому. Солдат лежал тихо, ожидая, что скажет ему Капитан, и старался не выдать того, как, все нарастая, растекалось у него внутри тягучее сладостное удовольствие. Хотелось поерзать, перебрать ногами. Черт, сунуть себе внутрь пальцы, и пофиг на когти. Но при Капитане Гидре никак нельзя было этого делать. — Не так давно в зрительную зону твоего мозга был вживлен чип, считывающий изображение всего, что ты видишь, — невозмутимо продолжая играть его волосами, сообщил Капитан Гидра. — Плюс есть еще датчики сердечного ритма и других физических реакций тела. Они позволяют отслеживать твое местонахождение, состояние и то, насколько сильно ты реагируешь на воздействие, которому подвергаешься. «Не убежать и не сдохнуть», — еле заметно шевельнул рукой Солдат. Он не знал, хотел ли, чтобы Капитан прочитал его ответ. Капитан прочитал. — Да, и не только, — невозмутимо продолжил он и погладил лицо Солдата. — Был еще датчик, который считывал звук с мембраны твоего уха, но он сломался во время последнего обнуления, и его не успели заменить. Солдат горько хмыкнул и прижался к руке Капитана. Внутри становилось все приятнее, все больше хотелось ерзать и извиваться, но в груди было как-то горько и грустно. Даже несмотря на то, что Капитан Гидра был рядом. Несмотря на то, что Капитан Гидра говорил с ним и гладил его. — Никто не узнает, что ты мне сейчас ответишь, — произнес Капитан Гидра у самого его рта и коснулся губами того места, где удила повредили кожу. — Так скажи мне честно, почему ты хотел сбежать от меня? «Не от тебя, — ответил Солдат. — От них. Но не от тебя». Тягучая скользкая прохладная сладость в заднице становилась почти невыносимой. Становилась уже мучительной сама по себе. — Изъясняйся понятнее, — строго предупредил Капитан Гидра и прикусил ему нижнюю губу. «Меня стерли. В последний раз. Слишком сильно. Слишком глубоко, — признал Солдат, понимая, что ябедничает, но при этом абсолютно честно. — Я не понял, где я. Не понял, чего от меня хотят и кто я. Я не стал терпеть, я сбежал». Он лежал на левом боку, чтобы протез не мешал Капитану Гидре, если тот захочет коснуться его, и он знал, что Капитан Гидра куда сильнее, чем можно представить, глядя на его тело, но все равно вздрогнул, когда рука так сильно сжала его плечо, что он ощутил это сквозь свой бронированный панцирь. — Я разберусь, — холодно и немного страшно пообещал Капитан Гидра. Но Солдату было уже не до того, он больше не мог. Он заерзал, перебирая ногами. То, что он ощущал, было похоже на зуд, только внутри. Ему необходимо было, чтобы Капитан Гидра поимел его. Поимел немедля, сейчас же. Пока он не спятил от своей пустоты и невыносимо тянущей прохладной сладости глубоко внутри. У него уже крыша ехала от этого. Он настолько забылся, что рискнул повернуться на живот и попробовать тереться о простынь, выпустив член. Капитан Гидра тут же вернул его на место и умело надавил на его орган, вынуждая втянуть его внутрь. Положил ладонь поверх скрывавшей его складки кожи и прицокнул языком: — Этого я тебе не разрешал, — неожиданно мягко сказал он. — Я все еще сердит на тебя. «Прости! Прости! Прости! Пожалуйста! Пожалуйста! — отчаянно принялся чертить обеими руками Солдат. – Прости! Прикажи, что сделать. Что сделать, чтобы ты трахнул меня. Трахни меня, умоляю. Пожалуйста! Пожалуйста!» «Стив!» — буквами начертил он в конце, в ужасе соображая, что назвал Капитана Гидру просто по имени. — Так сильно действует? — удивился Стив и небрежно потрогал его дырку, заталкивая внутрь вытекающий гель. И заключил: — Это хорошо. «Пожалуйста! Пожалуйста!» — снова начертил Солдат, скуля и чуть не плача от невыносимого желания. От того, как ему было нужно. Не дожидаясь приказа и, возможно, излишне наглея, он снова поднялся в коленно-локтевую, просительно поскуливая и сосредоточившись на том, чтобы не выпускать член. К его удивлению Стив не разозлился ни из-за использования своего имени, ни из-за его распущенного поведения. Наоборот, он поднялся, зашуршал своим халатом, развязывая его и предупредил: — Постарайся расслабиться. Ты помнишь, у меня очень большой. А потом к его дырке прижалась тупая головка, надавила так желанно и так страшно. И, черт побери, она была реально очень большая. Больше, чем у кого-либо из тех, кто имел его за все эти годы в ГИДРЕ. Толще чем три электрошоковые дубинки разом, сколько в него, спасибо большое, никогда не додумывались совать одновременно. Но если это был член Капитана Гидры, член Стива, он хотел этого. Он хотел этого даже не потому, что с ума сходил от того, что чертов гель «Холодок» творил с нервными окончаниями у него в заднице. Он просто хотел его. Хотел всю жизнь. — Стив, — попытался умоляюще простонать он вслух, но сумел лишь прохрипеть что-то вроде «Шфх!» — Тшшш, тшшш, — прошептал тот, неумолимо проталкиваясь все глубже. Огромный, как конь. Солдат не выдержал и заплакал от невыносимости всего происходящего: от того, как член Стива натягивал его на себя, как перчатку, давя разом везде и все продолжая входить и входить внутрь; от того, как ему мучительно хотелось этого движения внутри и того, чтобы Стив уже перестал церемониться с ним и выебал его так сильно, как только сможет; от того, что ему хотелось выпустить член, нестерпимо хотелось несмотря на то, как тяжело было принимать гигантский член Стива. И от того, что он помнил, как тот выглядит. Картинка так и встала перед его мысленным взором. Стив, совсем юный, голый, тощий и раздраженный, кожа да кости, все ребра выпирают наружу, с огромным возбужденным членом между ног, гротескным и все равно устрашающим. Толще его руки в плече и мощнее всего Стива в целом. Солдат хотел его тогда. И хотел сейчас. Больше всего на свете. Смирившись, что ему не суждено сказать имя Стива, он зажмурился под повязкой и просто закричал на одной ноте, толкаясь навстречу Стиву и требуя, чтобы тот его выебал. Руки Капитана Гидры жестко сжали его бедра, он надавил еще сильнее, и Солдат вдруг ощутил, как его паховые волоски колют края до пределов растянутой дырки. Он вошел полностью. Это ощущалось так, будто его член сплющил всю начинку, которая была в животе Солдата, вдавив ее друг в друга и в его кости, размазав изнутри по стенкам его кожи, проминая себе дорогу. Солдат понимал, что это физически невозможно, но ему казалось, что головка члена и сдвинутый его массой кишечник давят ему на легкие, не давая дышать. Даже с таким количеством скользкого геля внутри это было испытание на пределе его выносливости. Это было на волосок от «слишком». У него все горело и гудело внутри от напряжения и давления. И чертов гель зудел в стенках, требуя, чтобы этот монстр пришел в движение. Чтобы он вывернул Солдата наизнанку, окончательно сломал и изуродовал его нутро. Сделал непригодным для всех остальных. Только для Стива, лишь его. Лишь его игрушкой для секса. Солдат заскулил и сжал кулаки, впившись когтями в ладонь, не смея трогать простыни и изголовье. Зная, что нельзя трогать себя. А потом Стив пугающе медленно оттолкнулся от его бедер, вытаскивая свой чудовищный член наружу, скользя крупной головкой по чувствительным стенкам. Солдат даже на миг испугался, что опять чем-то провинился, и Стив так и вынет полностью, и оставит его мучиться одного, лишь дав попробовать, как оно могло бы быть. Но Стив только чуть передвинулся, заставляя Солдата шире развести колени, чтобы было удобнее. А потом Солдат ощутил, как его большой палец потрогал растянутую кожу дырки ближе к хвосту, потер ее почти требовательно, от чего удерживать внутри собственный член стало уже физически больно. А затем Капитан уверенно провел пальцами вверх по внутренней, более нежной стороне его хвоста и, властно закинув его себе на плечо, снова толкнулся внутрь. Солдат закричал. Ему было больно и было хорошо, ему хотелось плакать и хотелось сильнее, он ощущал Стива внутри, ощущал его горячую твердую грудь внутренней стороной своего хвоста. Ощущал Стива. Знал, что это Стив. Так с ним делал только Стив и никто больше. Так с ним мог только Стив. Несколько мощных глубоких и сильных толчков, и Солдата повело. «Ты? Тебя? Тебя тоже?» — начертил он, не задумываясь и привычно выводя вопросительные знаки. Сам не зная, как спросить, действует ли гель на Стива так же, как на него. — Да, — просто ответил Стив, и звук даже этого одного слова выдал, как сбивается у него дыхание. А потом Стив начал ебать его уже по-настоящему. Без церемоний и шуток. Тараня кишечник с силой и яростью, с какой Солдата не брал еще никто и никогда. Это было удовольствием за гранью того, что Солдат был готов вынести. Он кричал и кричал, не пытаясь контролировать это, как будто его ртом кричало его растерзанное, уже разъебанное, но все еще ненасытное нутро. Он горел, он изнемогал. Он… Стив! Стив! Стив! Пожалуйста! Чувствуя, что не в состоянии не высовывать собственный член, что просто не может контролировать это, Солдат попытался думать о чем-то ужасном, о чем-то страшном, что происходило с ним, о том, что убило бы его страсть (а с ним такого случалось достаточно). Но безжалостный член Стива, будто молотом, вышибал из него все мысли, оставляя только желание. И Солдат, сдавшись, принялся беспорядочно чертить пальцами: «Не могу. Не справлюсь. Прости! Стив, сделай мне больно. Сильно больно. Пожалуйста. Или я кончу. Прости, прости!» — Повтори, — приказал Стив, не замедляя темпа своих рывков внутри. Солдат заскулил и снова взмолился руками. Ответ Стива буквально ошарашил его. — Можешь кончить. Я прощаю тебя. Солдат взвыл, исступленно толкнулся навстречу члену внутри себя, не зная, как еще выразить свою благодарность, и отпустил себя окончательно. Стив же, наоборот, как назло снизил темп и принялся вынимать полностью, оставляя Солдата раскрытым и пустым. Солдат закричал, потянулся назад, удерживая задницу раскрытой, чтобы Стиву было легче с размаху вгонять в его агонизирующую дырку. Он не смел больше ни о чем молить, он плавился, горел и только кричал и хныкал. На одном из глубоких резких рывков, когда Стив вогнал ему по самые яйца, Солдат кончил, перепачкав постель Капитана Гидры, но даже это не снизило его возбуждение. Тем более, что, почувствовав, что он кончил, Стив снова набрал бешеный темп, не жалея его перегруженное ощущениями нутро, и принялся трахать его, полностью отпустив себя, так что вся кровать заходила ходуном, и Солдат уже не слышал, что кричит и кричит, задыхаясь и захлебываясь в происходящем. — Баки! Баки, — дважды выдохнул Стив, кончая ему внутрь. И Баки… Солдат, кажется, кончил еще раз от одного хриплого звука этого слова, сорвавшегося с губ Капитана Гидры. Ничего уже не имело значения. Они повалились рядом, задыхаясь, как после бега на пределе возможностей. И Солдат пожалел только о том, что не может видеть лица Капитана Гидры в такой момент, но благодарно потерся о руку, которая легла на его лицо. Он ощущал себя выжатым, как тряпка. Действие чертова геля закончилось (или его нафиг вымыло спермой Капитана Гидры), ему было пусто, легко и хорошо. Немного мокро, но не настолько существенно, чтобы он стал шевелиться. Рядом дышал ртом Капитан Гидра. В комнате пахло сексом. Ему было хорошо. Только сердце неистово бухало в груди, никак не желая восстанавливать правильный ритм. Он бы с удовольствием подремал, наверно, но Капитан Гидра вдруг вытянулся рядом на спине и очень тихо сказал: — Техники, которые следят за твоими показателями, должно быть, переживают сейчас, что я чуть не замучил тебя до смерти за побег. — Он вздохнул, помолчал и добавил: — Знал бы ты, как меня все это бесит. Солдат на всякий случай притих, даже затаил дыхание, хотя и не чувствовал, чтобы Капитан Гидра говорил сейчас конкретно о нем. — Все не так, как должно быть. Все совершенно неправильно, — упрямо повторил Стив. — Нашей миссией было спасти человечество. Но я так разочаровался в людях. Я не хочу их больше спасать. «У тебя кризис», — мог бы сказать Солдат, но вместо этого просто передвинулся ближе и положил голову на грудь Капитану Гидре. Тот тут же погладил его волосы. — Человечество не заслужило наших подарков, — вздохнул Стив. — Не заслужило, чтобы ты страдал ради них. ГИДРА не выполнила своей миссии. Я так разочарован, если бы ты знал. Солдат потерся о него, бережно обнял обеими руками и обернул хвостом. Он точно знал, что если Стив говорит это ему, значит считает, что они заодно. Что куда бы ни решил идти дальше Капитан Гидра… капитан Роджерс, он возьмет Солдата с собой. Это был уже решенный вопрос. На прикроватной тумбе мелодично зазвонил телефон, судя по звуку старомодный и проводной. Стив протянул руку и снял трубку: — Хайль Гидра, капитан Роджерс, — вкрадчиво мягко прозвучал в трубке масляный голос. — Хайль Гидра, агент Ситвелл, — невозмутимо ответил Стив. — Говорите по делу. — Я всего лишь хотел уточнить, в какое время вам будет удобно, чтобы медики забрали Ассет? Капитан ответил не сразу, и Солдат успел прощально потереться о него, лизнуть солоноватую кожу, чтобы забрать с собой этот вкус, когда его уведут прочь. Оставить хоть что-то себе от этого вечера. — Никогда, — вдруг ответил Капитан Гидра, и, кажется, Ситвелл на том конце телефонного провода понял его не лучше, чем Солдат. — Простите? — переспросил он. — Я решил оставить его себе, — явно уже раздражаясь, ответил Стив. — Вы что-то имеете против, агент Ситвелл? — Нет, что вы, Капитан, конечно же нет, — испугано заторопился тот, а потом, похоже, собрался, и его голос снова стал масляным, когда он сказал: — Просто удивлен тем, как вы балуете свою ручную тварь. — Все вы в ГИДРЕ мои ручные твари, — спокойно ответил Стив. — Просто он — любимая, а вы — нет. Солдат вздрогнул, когда Стив резко повесил трубку. Он так и видел, как лысый противный Ситвелл немедля бросился доносить обо всем Пирсу. «Будет война», — осторожно начертил Солдат когтями на груди Капитана Гидры. — И отлично, Бак. Не волнуйся, мы ударим их первыми, — ответил Стив, невозмутимый, решительный и однозначный, как и всегда. А потом коснулся губами его волос и заверил: — Ты стоишь войны. Больше, чем кто бы то ни было.

Конец