Пять снимков на удачу

      — Шевелись, Поттер! Мы можем и не успеть!       Эмбер, схватив Гарри за руку, со всей имеющейся в девичьем теле силой, потянула того за собой. Попутно раздвигая свободной рукой ветви, тут и там нахально преграждающие им путь, она целеустремленно продвигалась вперёд, к известной только ей одной цели. Да так стремительно, словно готова всё на своём пути снести, лишь бы успеть показать ему неведомое нечто, ради чего вся эта эпопея была затеяна.       Скажи Гарри кто-то, что с утра к его дому придёт местная чудачка, от которой даже Дурсли разбегаются по углам, он бы и сам с радостью заперся в старом маленьком чулане под лестницей. Заперся и носа не показывал оттуда.       — Постой, Эмбер! Куда мы идём? И ради всего святого, хватит меня так тянуть! Рука не резиновая, знаешь ли! — понемногу начинал закипать он, не упуская попытки выдернуть руку из чужой хватки. Девчонка девчонкой, а сил — хоть куда.       — Просто заткнись и иди за мной, Поттер!       Гарри, не успев возмутиться наглости девчонки, с которой познакомился буквально недавно, в нерешительности застыл на месте.       Впереди раскинулась уютная зелёная поляна, окруженная высокими пушистыми деревьями. Вся она была укрыта мягким зелёным мхом. На поляне лежал плед, а на пледе стояла корзина, в точности такая, какие он видел в многочисленных передачах по телевизору. В фильмах, припомнил он, с подобной корзиной счастливые семьи любили выбираться на природу, набивая едой под завязку.       Эмбер, не дав ему и вопроса задать, направилась прямиком к центру поляны, не выпуская руки Гарри из своей ладони.       — Хочешь ты того или нет, Поттер, а у нас с тобой сегодня пикник! И обязательное фото на память!       Быстро достав из кармана простенький фотоаппарат, Эмбер, притянув не успевшего ничего понять Гарри поближе к себе, нажала кнопку спуска затвора несколько раз. Ей не было важно, какими они там получатся. Главное — память, заключенная в самом снимке. Память, заключенная в моменте, когда был сделан снимок. Первый их совместный снимок с Гарри.       Он, некоторое время помявшись, переступая с ноги на ногу, задал самый волнующий на данный момент его вопрос. Волнующий, правда, только на ближайший час.       — Теперь-то можно есть?       В животе у него предательски заурчало, заставляя на щеках проступить яркий румянец. Эмбер, взглянув на Гарри, заливисто рассмеялась, плюхнулась на плед и приглашающе приоткрыла корзину, доставая из неё самый большой бутерброд.       — Угощайся, Гарри. Я же могу называть тебя так?