Гэрликграунд–Имперский Охотник

      Выплыв из благой, мягкой тьмы, Тэнебрис очнулся. Не открывая глаза, юноша погрузился внутрь себя, оценивая свое состояние.       Алые молнии боли пронзали сознание. Внутренний взор и мысли словно были сокрыты белым полотном густого тумана, проникающего в каждый уголок мысли и памяти.       Сделав усилие, Тэнебрис заставил свой разум пробудиться от забытия. Чистая, незапятнанная тьма медленно разрасталась, поглощая туманный морок. Мозг заработал, анализируя последние события, восстанавливая в памяти одно за другим. Нужно было все упорядочить и расставить по местам.       Они спасли эльфийку и тогда он узнал её имя– Ар'Саллиэт. Родом воительница была из Эоскиленна. Это был город-крепость на самой северной границе Альвдарварда. Когда началась Великая война, что привела к краху Империи Ферапонтис, большинство эльфов увидели в этом преимущество и помогли бунтующим регионам, поскольку для них было выгодно иметь под боком множество мелких, враждующих стран, а не сильную и единую Империю. Лишь немногие из представителей высшего народа вспомнили клятву, данную людям, и выступили на стороне Империи. За это Император Альвдарварда, страны, что считает себя наследницей имперских традиций, подарил эльфам, что остались верны обещанию, территорию, поскольку они не могли вернуться на родину. Правда, затем оказалось, что именно с севера Альвдарвард пытаются атаковать круоры, которых правительство обмануло, пообещав им плодородную землю. Именно эльфийский народ стал щитом для людей. Поэтому эльфы из Эоскиленна ещё больше ненавидят людской род.       Затем Тэнебрис рассказал эльфийке о том, что, ещё будучи в Апокрифе, он получил титул "Эльдр", который на человеческий язык можно перевести, как "Тот, кому мы доверяем". Правда, Тэнебрис не рассказал о том, кто именно дал ему это звание. В Апокрифе юношу обучал эльфийский асассин, попавший в бесконечную библиотеку после смерти, и именно он наградил своего ученика этим статусом, и даже обучил его настоящему эльфийскому языку, поскольку, для общения с "посвященными" людьми, эльфы придумали ложный эльфийский язык, чтобы подобные личности не смогли проникнуть в таинства их народа. Обычно эльфы опасались людей и не доверяли им, но тот, кто носил этот титул, был достоин капли их доверия, хотя и их не обучали истинному языку.       Вспоминая последующие события, Тэнебрис заметил, как множество мелких деталей образуют одно целое, подтверждая то, что юноша не хотел признавать до самого конца.       Злость и разочарование вырвались из-под контроля, затопив его разум. Эридий оказался магом. То, с какой скоростью он сражался с круором и бандитами и то, как легко Охотник смог восстановить силы, а так же его последняя схватка с Колдуном. Все сложилось в единую картину– наследник рода Лайторн пробудил свою силу.       Тэнебрис недолюбливал это семейство. Всю их историю, все несколько тысяч лет, начиная с того самого дня, как эльфы, вынужденные одарить людей магией, помогли им основать Девять Великих родов, Латйорн и Даркмора были противоположны друг другу. Латйорн, что были рыцарями ровно настолько же, насколько были магами, не понимали деяния рода Даркмора. Все время род Тэнебриса пытался создать нечто великое для себя и других людей, но Латйорн вечно вставляли им палки в колеса. Им не дано было понять, что ради свершений нужно пожертвовать чем-то. Сложности приумножались от того, что мировоззрение Латйорнов предполагало, что тёмная магия Даркморы была злом. Они забывали о том, что эта же сила являлась важной точкой в мировом круговороте энергии.       И сейчас, когда Тэнебрис, казалось бы, удовлетворился тем, что теперь у рода Латйорн больше не было магии, Эридий обретает её.       Но, как бы ему не хотелось признавать истину, это все равно произошло. Тэнебрис видел, а самое главное, чувствовал все происходящее.       Отбросив терзания, юноша принялся размышлять о том, что ему делать дальше. Колдун не был уничтожен, это стало понятно сразу. Тэнебрис, как член рода Даркмора, что был связан с измерением тёмной энергии, почувствовал бы смерть своего врага.       Более того, большую опасность сейчас представлял необученный Эридий. Скорее всего, пока что он долгое время будет спать, но вскоре, Охотник, не умеющий контролировать магию, может стать проблемой.       Перебрав все варианты, в том числе и убийство наследника Латйорнов, Тэнебрис пришёл к не самому приятному выводу. Для наибольшей выгоды ему нужно будет обучить Эридия, поскольку это создаст между ними определённую связь, которая может позволить юноше управлять им.       Приняв подобное решение с привычным для него хладнокровием, Тэнебрис открыл глаза.       В этот раз он лежал посреди длинного, темного зала. Редкие канделябры на стенах освещали многочисленные гобелены и знамена, а вдалеке виднелось монументальное возвышение из чёрного мрамора.       Поднявшись, Тэнебрис осознал, что лежал в липкой, холодной луже бордовой крови.       Юношу не удивило ни то, что он каким-то образом перенесся на тысячи километров, оказавшись в ритуальном зале в особняке рода Даркмора, ни то, что повсюду виднелись кроваво-багровые пятна. Он знал, что иногда сны были не результатом работы мозга, а являлись частью путешествия души по Альфару– измерению, созданному сплетением личностей пульсирующих душ и разумов. И, естественно, душу можно было выдернуть в Альфар. Нечто подобное проделал он сам, когда раскрыл ауру своего Внутреннего мира и втянул туда своих спутников.       Поскольку Колдун смог атаковать их и там, Тэнебрис не сомневался в том, что все видимое является проявлением его колдовства.       Возможно, враг рассчитывает одолеть их во снах. Чем больше ты боишься и подчиняешься правилам сновидения, тем уязвимее становится твоя душа. Только вот против Тэнебриса это не сработает.       По всему залу из луж крови поднимались неясные, размытые фигуры. Взгляд Тэнебриса словно расфокусировался, когда юноша попытался вглядеться в одну из них.       Фигуры подходили все ближе, обступая его со всех сторон. В какой-то момент с одной из них словно спала невидимая, полупрозрачная пелена, искажающая её внешний вид.       Перед Тэнебрисом стояла высокая, темноволосая женщина, одетая в чёрную мантию с гербом рода Даркмора–ворон, обвитый змеей на фоне фиолетово-зелёного щита, висящего на дубе, оплетенного серебрянным обручем с обсидианом в оправе.       Из разрезанного горла женщины текла кровь, пачкая мантию и длинные волосы, ниспадающие на грудь, но при всем этом она, язвительно улыбаясь, обратилась к Тэнебрису: –Мы все здесь мертвы по твоей вине. Не думай, что отличаешься от нас, ведь убиваешь ты точно так же, как и мы. Ты подобен нам.       Тэнебрис щёлкнул пальцами и чёрное пламя, метнувшись из ближайшей тени, поглотило женщину, но тут же её место занял круглолицый, длинноволосый юноша, чья копна коштановых волос так же ниспадала на плечи и уходила немного ниже. Он осуждающе смотрел на Тэнебриса поверх круглых очков в серебряной оправе. На его теле, в том месте, где должно было находиться сердце, зияла темно-красная рана. –Твоё высокомерие отвратительно. И правда думаешь, что ты другой, не такой, как мы? Ты просто не можешь смириться с тем, что власть и сила ушли из твоих рук и мы поставили тебя на место. Думаешь, что другие из себя ничего не представляют и поэтому к ним можно так относиться? Ведь ты, конечно же, не такой, ты личность и поэтому считаешь, что наше отношение к тебе несправедливо.       Тэнебрис заставил свою душу пульсировать, готовясь уничтожить порождение колдовства. Собирая силу, он, тем не менее, ответил существу: –Вы сами навлекли на себя беду, забыв о традициях и заветах прародителя Рукмира и владычицы Снакур.       Тени взметнулись, обволакивая тело наваждения, а затем вернулись на свое место, забирая с собой энергию морока и его физическую оболочку.       Все больше и больше фигур становились ясными, теряя свою расплывчатость. Всё знакомые лица и известные раны.       Со всех сторон раздавались крики. "Предатель!", "убийца!"–кричала толпа, но вскоре каждый из них исчез, поглощенный тенями и чёрным пламенем.       Нисколько не тронутый этими событиями, Тэнебрис опустился на колени, закрыл глаза и позволил своему разуму расслабиться. Неужели Колдун думал, что подобное испугает или пристыдит его? Это несколько раздражало, но не более. Тогда он сделал свой выбор и считал его правильным, поэтому не тревожился.       Возможно, сейчас Колдун мучает Эридия и Ар'Саллиэт своими чарами. Скорее всего это его последнее заклинание, поскольку, по расчётам Тэнебриса, Чернокнижник и так сделал очень многое и явно был истощен.       Значит, если Колдун затащил души его спутников в ловушку, ему, Тэнебрису, нужно помешать духам, что примут облик страхов и попробуют пожрать разумы и естество Ар'Саллиэт и Эридия. Ничего сложного.       Достав кинжал, юноша встал с пола и, порезав ладонь, махнул рукой, разбрызгивая капли крови по округе. Длинные тени взметнулись из своих укрытий, постепенно пожирая весь погруженный во тьму зал.

***

      Ар'Саллиэт открыла глаза, обнаружив себя лежащей у грязной, запятнанной кровью стены подземного зала. Её тело, что никогда не подводило, сейчас ощущалось не таким гибким и сильным, как обычно. Все казалось мутным и расплывчатым.       Ослабевшей рукой эльфийка нашарила покрытый липкой кровью, столь отвратительно сделанный, ржавый, несбалансированный меч.       Ощущение обмотанной кожей рукояти, казалось, вселило силу в воительницу.       Странным было то, что не было боли. Она была опытным воином, чтобы понять, что что-то не так.       Резко поднявшись с пола, эльфийка осмотрелась. Она все ещё находилась в том небольшом зале, в котором ей пришлось сражаться с десятками бандитов, пока тот странный фехтовальщик и юноша из Даркморы, что представился "эльдром", прикрывали ей спину. "Тот, кому мы доверяем". Да, её народ редко одаривал людей этим титулом. Бывало, что за все столетие подобной чести удостаивались не больше десятка человек.       Ар'Саллиэт усмехнулась. Ну и где сейчас этот тип? Поджал хвост и исчез, как только выдалась возможность? Лишь боги ведают, откуда он узнал их истинный язык и тот факт, что некоторые из людей становились друзьями её народа. Сейчас он сбежал, а значит, она вполне имеет право опровергнуть его титул. Может быть, даже с помощью своего оружия.       Но сейчас она вновь осталась одна. Оно и к лучшему. Только её мастерство и меч. Оружие, правда, было сделано просто отвратительно, но даже если оно сломается, ничего страшного не произойдёт.       Нужно было узнать, куда подевался Колдун и тот Охотник. Последний сперва удивил Ар'Саллиэт, но затем она поняла, что он настолько же ничтожен, как и остальные. Кому в здравом уме придёт в голову поддаваться такому всепоглощающему безумию? Фехтовальщик-берсерк был опасен, поэтому лучше всего было убить его, пока он снова не вошёл в боевой раж. Хотя, может быть, стоило подождать следующего проявления этой ярости, чтобы наконец-то сразиться с по-настоящему сильным противником? Да, это было бы увлекательно.       Но еще более интересным было то, как эти двое нашли её здесь. Ар'Саллиэт точно помнила, что ушла от эльфийского каравана задолго до того, как они приблизились к городу. Затем она попыталась разведать личность Колдуна, чтобы узнать о планах его культа в Эоскиленне. Позже её схватили.       Ар'Саллиэт оскалилась. Будь проклят этот человеческий маг. Эльфийка ненавидела подобные моменты, когда её мастерства не хватало, чтобы одолеть противника.       Сделав несколько разных движений, предназначенных для проверки целостности костей, Ар'Саллиэт решительно пошла вперёд, направляясь к выходу из зала.        Ступая по многочисленным телам мертвых разбойников, эльфийка осознала, что не может приблизиться к низкой, почерневшей двери из прогнившего дерева.       Чем дольше она шла, тем дальше от неё становилась дверь. Вскоре разум уколола вспышка пульсирующей, отдающейся во всех закоулках мозга, боли. Затем ещё одна, и вскоре все её существование стало лишь болью.       Боль мешала думать и сопротивляться. Силы покидали эльфийку, медленно вытекая из её разума и души. Тело не слушалось и лишь шло вперёд, но не могло приблизиться к заветной цели.       Рухнув на колени, Ар'Саллиэт увидела свое лицо, отражавшееся в огромной луже крови.       В какой-то момент кровь начала расползаться по каменному полу, и вскоре достигла кончиков пальцев эльфийки.       В этот миг волна алой воды жизни поднялась из лужи и, захлестнув Ар'Саллиэт с головой, бросила воительницу на каменный пол.       В сознании ширилась тёмная, кровавая рана. Приносящие боль воспоминания поднимались из глубин памяти.       Отплевываясь и убирая с лица мокрые волосы, Ар'Саллиэт поднялась с пола и огляделась. Эльфийка находилась в узком, тёмном коридоре. Её чутье говорило о том, что что-то изменилось. В воздухе запахло гарью.       Впереди маячил узкий прямоугольник света. В абсолютной темноте он манил Ар'Саллиэт к себе, обещая покой и безопасность.       Решительно подняв меч, эльфийка шагнула вперёд. Яркий свет ударил по глазам, ослепляя воительницу.       Проморгавшись, Ар'Саллиэт вздрогнула, когда осознала, где именно она оказалась.       Эльфийка стояла посреди прямой, заваленной телами её сородичей и залитой их кровью, улицы. Изящные, белокаменные дома с крышами из синей черепицы, стоящие по обеим сторонам, горели ярким, алым огнём. Повсюду бродили круоры и другие, тонкие, серокожие гуманоидные фигуры с заостренными ушами, одетые в одежду из шкур и кожи.       Ар'Саллиэт знала эту картину. Все это она уже видела, когда круоры по ее вине пробились в район Нид у южных ворот Эоскиленна.       Ар'Саллиэт опустила меч и задрожала. Все было прямо как в тот день. День ее величайшего позора и слабости. Кровь, огонь, мертвые тела. Ненависть и отчаяние.       Тяжело дыша, эльфийка оступилась. Ей хотелось бежать, спрятаться от ожившего прошлого. Она пыталась убедить себя в том, что все это было нереальным, но запах и ощущения говорили об обратном.       Ужас, боль за соплеменников и стыд сковали её тело. Разум кричал, требуя от неё сделать хоть что-то. Это был не первый раз, когда она видела повторение своего самого страшного кошмара, но каждый раз ее сердце сжималось и боль расходилась по всему разуму.       Зная, что она уже ничего не сможет изменить, Ар'Саллиэт выпустила меч и тот, громко зазвенев, упал в лужу крови и, как показалось эльфийке, утонул в ней.       Прислонившись к ближайшей стене, Ар'Саллиэт обреченно сползла по ней. Пульсация боли пронеслась по всему её телу и ушла в левый глаз, заставляя его плотно закрыться. Тогда воительницу ранили именно в это место, задев нерв и на долгое время лишив эльфийку зрения.       Сжав кулаки, воительница оскалилась, силясь побороть свой страх и отчаяние. Внутри все перевернулось. Ар'Саллиэт пыталась вселить в себя уверенность в том, что все окружающее было нереально, но ничего не выходило. Все ощущалось так, словно она снова вернулась в тот день.       Сжавшись от ужаса, воительница сидела в небольшом переулке, когда мимо нее прошло несколько круоров, ведущих за собой обвитых ржавыми цепями эльфов.       Эльфийка содрогнулась, осознав, что произойдёт дальше. Вспыхнув в сердце и разуме, гнев мгновенно затопил все естество.       Выбежав из переулка, Ар'Саллиэт, не помня себя от ярости и забыв о том, что у неё не было оружия, налетела на одного из круоров, сбив его с ног.       Первыми тремя ударами рук эльфийка проломила гибкую костяную пластину на передней части грудной клетки. Следующим выпадом Ар'Саллиэт вонзила ладонь в тело круора, вслед за этим вырвав чёрное сердце из его груди.       Подхватив уродливый, почти что бесформенный кусок железа, заменявший чудовищу меч, эльфийка прыгнула к следующему противнику, но вдруг невероятная слабость вспыхнула в её теле, всосав в себя всю энергию.       В глазах потемнело. Приложив титанические усилия, Ар'Саллиэт смогла прозреть, но сразу же пожалела об этом.       Перед её взором лежали бессчисленные тела эльфов. Сама же Ар'Саллиэт была скована толстыми железными цепями.       И, словно дождавшись, когда эльфийка откроет глаза, круоры, стоящие неподалеку, подвели к ней нескольких побитых, раненых пленных эльфов.       Понимая, что произойдет дальше, Ар'Саллиэт напряглась, силясь разорвать путы, но те словно обратились в камень.       Чудовища же, издав нечто похожее на смеющееся рычание, пронзили пленных жителей Эоскиленна копьями и мечами.       Ар'Саллиэт зарычала, но вскоре её рык перешёл в крик боли и страха. Круоры подводили к ней других пленных и убивали каждого из них, будь то ребёнок, женщина или мужчина.       Эльфийка зажмурила глаза. Осознание того, что все они были мертвы по её вине, пронзило сердце. Если бы она тогда не подружилась с предательницей Кир'Фривер, если бы не пригласила на то праздненство, на котором проклятая тварь, служившая человеческому культу, украла её печать, что позволило ей отозвать стражу с южных ворот, то ничего бы этого не было.       Холодное, пронзающее все тело сотней игл, чувство вины затопило все её естество, медленно разъедая разум. Крики соплеменников отдавались почти физически ощутимой болью.       Почему все было так? Ведь когда-то она смогла разорвать цепи, вернуть свой меч и уничтожить круоров до того, как они убили всех пленных.       Меч... Точно, ей нужен был Дракблорд, фамильный меч её рода!       Уцепившись за этот образ, Ар'Саллиэт раскрыла глаза, ища свое оружие.       Из ближайшей тени, нарушая законы природы, выплыли нити мрака. Постепенно их становилось все больше. Сначала они очертили контуры её любимого орудия, затем, вспыхнув чёрным пламенем, явили взору Ар'Саллиэт Его.       Это был длинный, полуторный меч. Его рукоять и клинок были лишь слегка длинее, чем обычно бывало у подобного оружия. Лезвие было сделано из серо-синего металла, а дол на клинке был красным. Рукоять была оплетена черной кожей, а в её навершие был вделан лазурный камень.       Сам вид меча, казалось, вселил силу в Ар'Саллиэт. Напрягшись, эльфийка вновь подчинила себе энергию своего тела и разорвала цепи.       Перекатившись по мостовой, воительница схватила меч и взмахнула им, вложив в этот удар всю свою силу и пылающую ненависть. Тотчас же, к удивлению эльфийки, все ближайшие круоры попадали на земь и осыпались пылью.       Лишь один из них, самых большой, облаченный в чёрный шипованный панцирь, монстр, остался стоять посреди тел эльфов.       Подняв над головой двухлезвийный топор, круор рванул на Ар'Саллиэт.       Воительница вскинула оружие вверх, с силой отбивая удар окропленного кровью лезвия в сторону.       Отпрыгнув назада, Ар'Саллиэт встала в боевую стойку. Выставив вперед левую ногу, она опустила меч вниз и вбок, направив кончик оружия к земле.       На мгновение прикрыв глаза, эльфийка погрузилась в глубины своего разума, представляя, как от её мозга, сердца и надпочечников по всем мышцам, органам и нервной системе расходятся разряды молнии.       Волна энергии прокатилась по всему телу Ар'Саллиэт, прогоняя боль и страх прочь.       Вслед за этим сила ворвалась в разум воительницы, пробуждая его скрытую мощь. Время замедлилось, подчиняясь ускоренной работе мозга.       С небывалой скоростью эльфийка взмахнула мечом несколько раз. Первый удар сломал древко топора, заставляя лезвие рухнуть на брусчатку. Второе и третье движения срубили обе лапы круора. Последний выпад, прорубив кольчужное полотно, отрубил голову ее противника.       Тяжело дыша, Ар'Саллиэт опустила меч вниз и взглянула на закованное в черную броню тело круора. Оно странным образом погружалось в угловатую, колючую тень от растущего неподалеку дерева.       Через несколько мгновений ее противник полностью исчез, погрузившись во тьму, словно в глубокое озеро.       Вдруг рядом раздался тихий голос. Ар'Саллиэт не переставало удивлять, как этот человек мог говорить на истинном эльфийском языке так чисто. –Ты смогла одолеть их. Хорошо.       Воительница оглянулась и увидела человека, что представился ей именем "Тэнебрис". Юноша был одет в черную мантию с капюшоном, на плечи которой были пришиты десятки вороньих перьев. В тонких пальцах он сжимал копье с чёрным древком и серебряным наконечником, покрытым синими рунами.       Кашлянув, Тэнебрис слегка согнулся, опираясь на свое оружие. Ар'Саллиэт же решительно шагнула к нему, вслед за этим поднимая меч на уровень его груди. –Объясни мне, что здесь происходит. Советую поторопиться.       Тэнебрис кивнул и сделал жест рукой, обводя округу. –Всё, что ты видишь, является результатом колдовства нашего врага. В последней попытке уничтожить нас, Колдун подчинил себе сонм слабых духов, что приняли облик наших страхов. Мы с тобой смогли справиться с ними. Осталось лишь помочь Эридию. Позволь, мне нужно идти.       Ар'Саллиэт сделала шаг вперёд, приставив меч к горлу юноши. –Нет. Раз уж ты Эльдр, то помоги мне выбраться отсюда. Если нужно будет, оставь того безумца, что поддался риастраду, и вытащи меня отсюда.       В зеленых глазах Тэнебриса вспыхнуло тёмное пламя и меч в руках воительницы исчез, заставив Ар'Саллиэт отступить. –Нет, я не думаю, что это был риастрад. Впрочем, как пожелаешь.       В следующий миг все вокруг заволокла всепоглощающая тьма, накрыв собой сознание Ар'Саллиэт.

***

Вспыхнув многоцветным огнём, яркий свет пробудил Эридия от неясного, туманного забытья.       В этот миг Охотник ощутил невероятную целостность своего естества. До этого он словно был ранен, сломан, разрезан пополам, а сейчас вновь восстановил полноту своей сущности.       Обрадованный этим необычным чувством, мужчина открыл глаза.       Вид белого, пустого, безоблачного неба без солнца несколько омрачил самочувствие Охотника.       Поднявшись с такого же белоснежно чистого, монолитного мраморного пола, Эридий узрел Апокриф.       Повсюду, словно вырастая из пола, высились бесконечно высокие, прямые книжные полки, составляющие из себя таинственный лабиринт бесконечной библиотеки.       Слегка прищурив глаза от нестерпимой, светящейся белизны, Эридий осмотрелся. Это зрелище было, пожалуй, одним из самых неприятных из виденных им.       Оглядев себя, Охотник увидел, что одет он в белые штаны и рубаху, в которые был облачен в прошлый раз, когда его душе довелось оказаться в этом месте.       Мужчина неверяще покачал головой. Нет, в этот раз он точно знал и был уверен в том, что не умер. Эридий имел необычное понимание того, что в данный момент был жив.       Раскрыв глаза пошире, мужчина сосредоточился на своем желании понять ситуацию. Образ солнца сам возник в сознании, омывая своими лучами мозг Охотника.       Тотчас же к Эридию пришло инстинктивное понимание– все, что он видит, было нереальным.       В этот миг мужчине вспомнилось то, что предшествовало его появлению здесь. Он сражался с Колдуном, был ранен, но затем... Нечто странное позволило ему защитить себя и уничтожить своего противника. Неужели это была...Нет, не может этого быть, ведь весь род Латйорн был проклят. Но смотреть очевидной истине в глаза и игнорировать её было невозможно. Он обрёл столь необходимую ему силу.       Радость воспылала в душе Эридия, когда тот понял, какие возможности открываются перед ним. Даже небольшого понимания магии ему хватит для того, чтобы значительно преуспеть в деле защиты людей Альвдарварда. Теперь у него была настоящая сила и возможность, чтобы изменить что-то.       Охотник одернул себя, успокоив свою радость. Оставалась проблема наваждения. Даже по ощущениям было понятно, что это не настоящий Апокриф, но все равно Эридию было неприятно возвращаться сюда.       Странное чувство, похожее на захлестнувшую все тело волну на мгновение возникло в сознании Охотника.       Оглянувшись, Эридий увидел неподалеку ту самую беловолосую, бледную девчушку, которую он встретил во время своих странствий по Апокрифу.       Она была столь же задумчива и слегка печальна, как и в прошлый раз. Но сейчас в её взгляде было нечто новое, чего раньше у неё Эридий не видел. Нахмуренные брови и суженные глаза явно демонстрировали её злость.       Эридий наклонился, присматриваясь к девчушке. Странная, незримая враждебность исходила от неё. –Почему ты сбежал?–Произнесла она.–Ты обещал вернуться, а затем ожил и бросил меня.       Внимательно осмотрев недавнюю собеседницу, Эридий осознал, что с ней было что-то не так, но не мог понять точно, что именно.       Продолжая размышлять над этим, Охотник ответил: –Я не смог убедить Тэнебриса держать тот хаос до тех пор, пока я не схожу за тобой. Он даже пообещал пустить этот ужас к тебе, если я не последую за ним.–Наблюдая за реакцией девчушки, Эридий продолжил:–Я не отрекаюсь от своего обещания. Я смогу найти мага, который повторит ритуал и воскресит тебя так же, как Колдун воскресил меня. –Не отрицай того, что ты бросил меня в этом ужасном месте. Что тебе мешало пригрозить черноволосому и спасти меня?       Одновременно с тем, как девчушка произнесла эти слова, Эридий почувствовал, словно некий клинок попытался вонзиться в его естество, стоящее выше тела и разума, но оно вспыхнуло, отбросив угрозу.       В этот момент лицо девчушки искривилось от злобы и затем она просто исчезла.       Моргнув, Эридий осознал, что теперь и он находится в другом месте. Тёмный, освещаемый лишь бледным диском луны, зал, вмещал в себя два ряда больших пиршественных столов. На полу и на гнилой, местами запятнанной высохшей кровью, древесине, лежали тела его погибших товарищей.       С хрустом и щелканьем, головы трупов повернулись, а глаза раскрылись. Посиневшие губы исказились в гримасах злобы. –Мы погибли потому, что ты не увидел опасность. Абелард предал нас потому, что не узрел в тебе силы встать на его место и выполнять свой долг.       Охотник оступился и отошел назад. Незримое давление стало сильнее. Возникло тлетворное чувство чего-то неправильного и разрушительного. И ощущение это пронзало не разум, а душу. Оно было похоже на то, как Эридий глубиной своего естества ощущал вампиров и призраков.       Охотнику вспомнилось, что во время битвы с Колдуном катализатором для его пробуждения стал символ солнца. И в целом, как его учили в Ордене, Эридий использовал эту ассоциацию, чтобы управлять своим телом и разумом.       Охотник направил всего себя, представляя, как солнце, находящееся на месте его сердца, пылает белым светом, формирущим щит вокруг его силуэта.       Давление усилилось, став острым и колким. Тела, лежащие на столах и полу, поднялись, а затем направились в сторону мужчины.       Продолжая концентрировать сознание на образе солнечного барьера, Эридий чувствовал, как постепенно уступает невидимой, злой силе.       Сжав зубы, он взглянул на изрезанные, повреждённые тела своих братьев. Даже зная, что эти существа были лишь фальшивками, Эридий не мог не почувствовать гнетущую, ядовитую горечь. Черное, холодное чувство вины пронзило его сердце, высасывая силу светоносного барьера.       Но вдруг, с дальней стороны зала послышался протяжный волчий вой.       Взглянув туда, Охотник увидел белую волчицу с глазами необычных, ярких цветов– один из них был небесно-голубым, другой–зелёным, словно лист дуба.       Зарычав, животное рвануло в сторону Эридия и толпы оживших трупов. Лунный свет пробился через высокие окна и попал на белоснежную шерсть волчицы, заставляя ту заискриться десятками небольших, серебряных искр.       Приблизившись к ложным Охотникам, существо вновь завыло. Эридий ощутил, как пространство наполнилось некой неизвестной силой. Энергия эта была подобна исцеляющей, прогоняющей любую порчу, чистой воде.       В этот миг ожившие трупы начали расплываться, словно картина, нарисованная на водной глади. Вслед за этим каждый из них просто испарился.       Тотчас же грозная, тёмная сила, угрожавшая Эридию, исчезла.       Волчица остановилась неподалеку от Охотника и взглянула на него удивительно умными, сияющими светом сознания, глазами.       Потеряв дар речи, Эридий удивленно осознал, что волчица кажется ему знакомой, но не мог понять, где раньше он мог видеть её. Он уже было хотел обратиться к ней, как вдруг все наполнилось светом, погружая Охотника под власть бессознательности.

***

      Слегка нахмурившись, Тэнебрис провел рукой, развеяв видение наваждения, в которое был погружен Эридий. Удивительно, но ему даже не пришлось вмешиваться. Слегка раздражало то, как легко Охотник понял принцип управления своей душой.       Погрузившись в глубины памяти, юноша оказался посреди невообразимо высоких книжных полок. Апокриф был удобным образом, позволяющим стимулировать память.       В сон Эридия проник еще кто-то кроме призванных Колдуном духов. Странным было то, что этот некто тоже казался Тэнебрису знакомым.       Юноша погрузился вглубь своего разума. Перебирая образы, а так же силы и способности знакомых людей и духов, он остановился на одной из них.       Пред внутренним взором предстала бледная, беловолосая девчушка лет тринадцати.       Тэнебрис узнал ее. Когда он, ещё находясь в Апокрифе, пытался поговорить с ней, она, кажется, обиделась на него за какую-то незначительную мелочь.       Да, у неё были те же глаза, что и волчицы. Но интересным было иное.       Поставив рядом образ девчушки и волчицы, Тэнебрис вспомнил своё ощущение от аур их душ. Вслед за этим юноша заставил свой разум превратить чувства в длину волны, что было несложно, учитывая, что сейчас он сам находился в Альфаре, и давно научился использовать энергию этого измерения для улучшения способностей мозга.       Подтверждая его догадку, волны, ощущения и состав аур их душ совпали. Волчица и девчушка были одним человеком.       Тэнебрис кивнул, удовлетворенный результатом исследования. Позже нужно будет анализировать это, но сейчас...       Юноша крепче сжал копье, с которым появился в колдовском сне Ар'Саллиэт. Вновь он очутился в зале в особняке рода Даркмора.       Ощутив уже знакомое присуствие врага, Тэнебрис слегка нагнулся, делая вид, что устало опирается на оружие, и заставил энергию своей души распластаться по всей округе тонким слоем, смешиваясь с энергией колдовского наваждения.       На возвышении из черного мрамора появился Колдун. Высокий, одетый все в ту же красную мантию, старик, выглядел не таким сильным, как раньше. Борода, что ранее топорщилась, теперь висела клочьями, а глаза, ранее смотревшие безумным взглядом, потускнели.       Юноша обострил свое восприятие, переведя его на уровень душ. Видно было, что естество Колдуна истощилось и было повреждёно, когда Тэнебрис раскрыл ауру своего Внутреннего мира, а так же магией Эридия.       Встав посередине ритуального постамента, Колдун с хлопком воплотил в своей ладони длинный посох с оголовьем в виде змеи, и обратился к Тэнебрису: –Зря, сын рода Даркмора, ты пытаешься остановить меня. Я не делаю ничего такого, чем бы не занималась твоя семья. Не тебе осуждать меня и не тебе бросаться в бой, пытаясь остановить мои деяния.       Тэнебрис задумался. Скорее всего, прямо в данный момент Колдун видит в нем наибольшую опасность. –Моя семья никогда не приносила в жертву, как бы это не звучало, невинных, и не призывала невиданную аберрацию. Кроме последнего поколения, конечно, но это исключительно мое дело. Но ты, видно, совсем безумен, если решил призвать такой хаос.       Колдун что-то пробормотал и в глазах змеи, находящейся на его посохе, сверкнули алые молнии. –Этой силой я защищу порядок моей страны. Скажу единожды–или присоединяйся, или покинь Свардгард, мой город. Так или иначе, моя магия может убить тебя.       Тэнебрис заставил энергию своей души извернуться и слегка уколоть свое духовное тело. Заглушив боль, юноша согнулся и закашлялся, капая кровью на каменный пол. Затем, подняв голову, он ответил Колдуну: –Я бы принял участие в твоём эксперименте, но я жил в Апокрифе двадцать лет и постоянно сталкивался с этим существом. Его энергию невозможно подчинить, она слишком велика и хаотична. Тем более, у меня есть честь мага и моя собственная гордость. Ты творишь все это на земле, с магической точки зрения принадлежащей моему роду. Тем более, ты убил эльфов, а я поклялся своему учителю и другу быть союзником их народа. –Тогда нам больше не о чем разговаривать. Если я мог бы пощадить покалеченную эльфийку или неоперившегося Латйорна, то тебя– нет. Прощай, мятежный сын Даркморы.       Колдун направил на Тэнебриса свой посох. В этот момент юноша собрал воедино всю силу своей души, рассеянную по залу.       Вскинув копье вверх, Тэнебрис встал в боевую стойку. Тотчас же со стороны Колдуна полетели изумрудно-алые молнии, но юноша, вращая свое оружие, отбил их, а затем, когда колдовская атака прекратилась, остановился и поднял копье, направив его в сторону врага.       Закрыв глаза, Тэнебрис погрузился в темную энергию Даркморы. Всепоглощающая, вечная Тьма и холодная, всеблагая Смерть, предшествующая перерождению в Свете, обволокли душу юноши, а затем, перетекая по древку, ставшему с ним единым целым, вонзились в Колдуна.       Покачнувшись, Старик прислонился к стене и застыл, и лишь красно-зеленые молнии встали вокруг, обволакивая его тело.       Открыв глаза, Тэнебрис ступил на лестницу и медленно начал подниматься по ней, приближаясь к возвышению. Слева и справа от него ритуальные жаровни загорались темным пламенем, питающим его душу своей энергией.       Старик ошеломленно взглянул на юношу из Даркморы. Было видно, как страх постепенно пронзает Колдуна, пожирая его естество. –Как... Откуда у тебя такая сила? Ты был так же истощен, когда раскрыл ауру своего Внутреннего мира!       Тэнебрис остановился в паре шагов от него и пригляделся к Колдуну, а затем, наслаждаясь болью и ужасом своего врага, слегка улыбнулся жестокой, злой улыбкой. –Да, мои силы тогда подошли к концу и понадобилось бы несколько дней, чтобы восстановиться. Но, сам того не зная, ты создал иллюзию этого пространства, взяв информацию из моих разума и души, тем самым связав копию с настоящим отголоском в Альфаре. Отсюда я смог черпать энергию своей родины, а так же дотянуться до духовной энергии копья Снакур и накидки Миркура, с которыми связал свою душу перед тем, как попасть в Апокриф.–Юноша перехватил копье, направив кончик к сердцу Старика.–Наверное, сейчас убить я тебя не смогу, но вот кое-что повредить у меня получиться.       Темно-синие руны на копье вспыхнули, а затем потемнели. Могущественная, засасывающая, холодная, лишающая энергии, сила, вспыхнула в знаках, и оберегающие Колдуна молнии просто всосались в них. Символы полыхнули чёрным пламенем и потухли, вернувшись к первоначальному цвету.       С холодным спокойствием Тэнебрис указал рукой на Старика, и того обволокли тени, сковав по рукам и ногам.       Ни малейшей эмоции не отразилось на лице Даркморца, когда он сосредоточенно вонзал наконечник копья в тело врага. Каждый удар наносился с хирургической точностью, калеча и повреждая душу Колдуна.       Через несколько ударов по туловищу Старика пробежали алые и салатовые молнии, и тот испарился.       Тэнебрис спокойно положил копье на пол и сел на колени. Он и не предполагал, что получится долго сдерживать его. Самое главное уже было сделано, ведь теперь Колдуну будет сложнее применить магию, связанную с душой и сознанием.       Сейчас Тэнебрис в полной мере познал его ауру и теперь, при должной подготовке, сможет отследить её. Ритуал будет сложным и многоступенчатым, но теперь у него будет время.       Правда, придётся наладить отношения с Ар'Саллиэт, ведь им предстояло работать вместе.       Анализируя все, что он о ней знает, Тэнебрис заметил в себе некую аномалию. То, о чем он уже давно позабыл.       Обычно юноша относился ко всему очень холодно. Правильнее было сказать, что почти ничто не могло тронуть его разум и вызвать эмоции. Даже злость на то, что Эридий пробудил магию, оказалась мимолетной и незначительной.       Но сейчас Тэнебрис чувствовал... Радость. Совсем тихая, неяркая, но все же. Тот факт, что у него получилось спасти её и выполнить свой долг перед эльфийским народом, вызвали внезапно приятную, теплую волну. До этого лишь власть над большой силой удовлетворяла его, принося удовольствие. Сейчас же, действие, соответствующее его клятве, данной учителю, было принято не как обязательство и очередная галочка в записях, а как радостное событие.       Еще было сочувствие. Что это такое? "Отзывчивое, участливое отношение к переживаниям, несчастью других". Тэнебрис, конечно, понимал, что это такое, точнее, знал определение, но последний раз, когда он кому-либо сочувствовал, истерся из памяти. Но это было именно оно. Была даже боль. Боль за боль Ар'Саллиэт. Это было... странно. Почему он испытывает его?       Тэнебрис понял, что, пытаясь отыскать ответ на это, он не может найти его. Побывав в наваждении, созданном из сознания и памяти Ар'Саллиэт, юноша осознал, что разум эльфийки ранен. И это, внезапно, вызвало у него эмоции.       Приняв за версию тот факт, что, скорее всего, он, увидев, насколько может быть искалечен разум, ужаснулся от этого настолько сильно, что это подкосило его внутреннее равновесие и, пообещав разобраться с этим чуть позже, Тэнебрис открыл глаза и встал.       Порезав ладонь кинжалом, он поднял руку вверх, втягивая в свою душу всю энергию, уходящую на поддержание заклинания, оставленного Колдуном. Вскоре все покрылось тьмой и исчезло, а Тэнебрис вновь погрузился в мягкую темноту забытия.