Killing Stalking

Strumming my pain with his fingers Singing my life with his words Killing me softly with his song Killing me softly with his song Telling my whole life with his words Killing me softly with his song

— Ми… Микаса… — ТЫ МНЕ НРАВИШЬСЯ! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! Я ЧТО УГОДНО СДЕЛАЮ! — Аккерман кричала во весь голос, раздвинув руки в сторону. — А… — Ха, это было грандиозное выступление, — она встала с крыльца. — Я почти купилась. Микаса развернулась и пошла в дом. Я все так же сидел на коленях, потерянный, ничего не понимающий. Я поднял на девушку взгляд и проговорил: — Это не так. Это правда. Брюнетка посмотрела на меня. И тут я взялся за ее ногу, крепко сжимая, тихо проговорил: — Пощади! Один… Всего один раз. Прости меня! Мика, пожалуйста! — Прекрати меня так называть. Сколько раз ты повторил «пожалуйста»? Своей ногой Аккерман подняла мое лицо и злостно посмотрела: — Каждый раз, когда ты говорил это, то подразумевал что-то другое, это твоя любимая фраза. Не видно искренности На улице пошел дождь. Не смотря на день на улице было темно из-за туч, заслонявшей собой все небо, тяжело нависшее над землей. Я испуганно посмотрел на ворота, которые находились в метре от меня. Почему даже, когда я вышел, я хочу выбраться отсюда. Хочу домой! — Пойду домой… — тихо сказал я — Что? — Я ПОЙДУ! Я вытянул руку вперед и упал вниз по крыльцу. Затем поднял голову и закричал. Закричал во все горло — Какой проблемный… — Микаса спустилась ко мне. Я лежал животом вниз и пытался ползти, опять все тело заболело. — Что ты делаешь? Я не останавливался и полз к воротам. Девушка открыла ворота. Я дополз до середины дороги, на асфальт: — Спасите! — кричал я. — Спасите! Пожалуйста, кто-нибудь! Не продолжая останавливаться, я кричал так бешено. Микаса вышла на асфальт и с недоумением посмотрела на меня: — А вот оно что, — улыбнулась она Она посмеялась и тоже начала кричать: «Помогите! Спасите!». Затем снова посмотрела на меня все с той же улыбкой на лице: — Нужно кричать громче, чтобы услышали! — Спасите! — еще сильнее кричал я — Вот так! Еще громче! Разве тебя так услышат?! Ничего, кроме дождя не слышно. — Аккерман будто озверела. Она взяла меня за волосы и резким движением ударила лицом об асфальт. — Громче! — Спасите… — слезы еще сильней сдавили горло. — Помогите! — ЕЩЕ ГРОМЧЕ! ГРОМЧЕ! — Помо… по… помогите. Пожалуйста. — я кричал, но сильный дождь перекрыл этот крик, как и мои слезы. Я лежал на дороге и болезненно скулил. — Ты ведь все сделал, что хотел? Белая рубашка Микасы промокла. Я залился слезами. Страх, обида, боль, ненависть. Во мне смешались все эти чувства, они переполняли меня, рвались наружу, и я выпускал их слезами. Сил не хватало даже на то, чтобы дышать. Казалось, я умер, надеялся, что умер. — Теперь пошли домой. — Аккерман взяла меня на руки. — Согреешься за теплым чаем. — Нет! Нет! Отпусти, я домой! — я отвернул от себя лицо девушки и попытался выбраться из ее рук. — Отпусти, дура! Микаса кинула меня на капот машины. Фары загорелись, сработала сигнализация. Она замахнулась и ударила меня кулаком по лицу. Но она не знала, что все это записывалась на видеорегистратор в машине. — Фух, знаешь, — девушка поправила свои черные волосы, — у этого района плохая репутация, поэтому сюда никто не переезжает. Тут нет торговых центров или магазинов. Район известен как переулок-призрак. Вдобавок из-за дождя, как бы ты ни кричал, никто тебя не услышит. Микаса подняла меня с машины и пошла в дом. Я только вытянул руку и смотрел на ворота, но дверь дома захлопнулась. Внутри было тепло. Девушка, неся меня на руках, спустилась в подвал. — А, блин. Я до трусов промокла. Просила же не выходить. Из-за своей упертости доставляешь проблемы. Она кинула меня на матрас, словно вещь. Я крикнул от боли. — Теперь это твой матрас. Он непригоден, потому что весь в твоем поту. Микаса сняла мокрую одежду, оставаясь в одном лифчике. — Итак, с этого момента ты здесь надолго. Я постараюсь найти тебе что-нибудь до того момента, как буду готова. Микаса склонилась вниз и начала искать что-то в ящике с инструментами, брякая разными железками. — Вот незадача, если сегодняшние надежды не оправдаются, мы не сможем запланировать на потом. Точно! Я хотела бы использовать что-нибудь из этого. Брюнетка стояла и хищно улыбалась. В правой руке у нее был нож, а в левой — крюк. — Что тебе больше нравится? Микаса присела ко мне. В кулаках она держала оружие. Я волновался, переводя взгляд на нож, то на крюк. По моему лицу снова выбежал пот от страха. — Выбирай! — таким детским и радостным голосом сказала Микаса. Будто бы для нее эта была игра. Я слышал бешеный стук своего сердца. Трудно дышать. Кажется, если глубоко вдохну, наполнив легкие воздухом, то их просто разорвет. Дыхание становится прерывистым, еще и слезы душат. Я не знал, что мне делать, как поступить. Оставалось одно. Я начал снимать штаны. — Э? — девушка удивленно посмотрела на меня. Я видел ее такую в первый раз, наверное, она действительно ничего не поняла. — Что? Я снял и рубашку, оставшись в одних трусах. Затем, как кошка, начал подползать к девушке. — Микаса… — я руками обнял ее за шею, прижавшись ближе к ней. — Как тебе идея заняться чем-нибудь другим? Я влажным языком облизнул ее и повторил ее имя. Я надеялся, что она растворится и забудет все. Но ее взгляд поднялся наверх. — Эрен, посмотри вверх. — Аккерман чмокнула меня в щеку. Я испуганно поднял глаза. На стене был блок для троса. — Видишь, это для тебя. — девушка снова улыбнулась. — Из-за этого я много времени проводила в подвале. — Для меня? — я снова испугался и посмотрел на нее — Точно. Круто же? — А… да — Правда? — Да… — СЛАВА БОГУ! Я не успел ничего сделать, и Микаса бьет меня по лицу. Да так сильно, что я упал на матрас. — Скоро лето — видимо у тебя заранее жар Девушка провела по тому месту, где я облизнул ее: — Мокро… я что, конфета, чтобы меня лизать? Я крикнул от боли. У меня снова заболело совершенно все. — Да, давай сделаем что-нибудь другое, как ты и сказал. — крикнула Микаса Аккерман хватает меня за волосы, да так сильно, что я начинаю орать. Затем она берет петлю и надевает ее на мою шею. Мне становится страшно. — Тебе идет. — с улыбкой говорит девушка и затягивает петлю. Брюнетка встала и привязала веревку к цепной тали. — Микаса… — я не совсем понимал, что происходит. — Закрой рот, — строго говорит она. — Сейчас будет самый окрыляющий момент. Ты когда-нибудь летал на самолете? — Самолете? — непонимающим взглядом я уставился на нее. Микаса говорила это так спокойно, что по всему телу прошла дрожь. — Тогда взлетаем! — радостным голосом крикнула Микаса и дернула веревку. — Подожд… — я не успел договорить, как «полетел» вверх. Мои переломленные ноги в бинтах оторвались от пола. Теперь я понял, что она хочет подвесить меня! Я начал сильно кашлять, держась за петлю руками, из глаз текли слезы. А Микаса стояла и улыбалась, смотрела, как я кричу и извиваюсь в воздухе. — Противный звук резаной свиньи, — смеялась девушка и держала веревку. Но что сейчас мне делать? Я ухватился за веревку, кислород еще был. — Эй, не отпустишь руки? — девушка была недовольна и пнула меня по ногам. Руки соскользнули, я снова подвешен. — Куда со смеющимися глазами пришел Эрен со словами «Микаса»? — она улыбалась и до сих пор натягивала веревку. — Попробуй и сейчас посмеяться. — Задыхаюсь… Это слово прохрипел я. Мне уже не хватало кислорода, чтобы дышать. Я смотрел вверх и молил о пощаде. — М…Микаса. Пощади, Микаса. — из глаз текли слезы, весь рот был в слюнях, но я повторял ее имя.

Микаса…

Она посмотрела на меня, но уже не улыбалась. Казалось, она поняла, что делает и вот-вот отпустит веревку. Но… — Ха, черт. При смерти ты называешь мое имя? Заткнись, мудак! — крикнула она. Я до сих пор стонал и выкрикивал ее имя. — Хах, блин, черт. Аккерман опустила веревку, и я упал на матрас. На моей шее остался след. Микаса сняла джинсы вместе с трусами и села на мой член. Она взяла мою руку, прижимая ее к своему лобку, дрожала от наслаждения. Совсем скоро мои пальцы проникли к ней в промежность. Микаса сама двигала ими, она приоткрыла ротик, чтобы не застонать. Пальцы едва касались ее половых губ, раздвигая их и нащупывая клитор. Девушка двигала попой по члену. Ее всю трясло от желания кончить. Мои пальцы во всю двигались в ней, натирая клитор круговыми движениями, а потом я глубже просовывал в нее пальцы. Она кончила, по ее телу пробежала дрожь. Девушка пару раз выдохнула и достала мои пальцы, которые были полностью мокрыми. — Сколько еще лежать будешь? — Микаса сжала веревку и потянула меня к себе, будто собаку. Затем она снова хотела потянуть. Моя шея ужасна болела. — Пожалуйста, прекрати это. — шепотом говорил я. Из глаз текли слезы от боли, но я продолжал говорить. — Ты… чего ты еще хочешь после такого? Это ужасно — ты зашла слишком далеко. Я ревел. — Если ты чего-то хочешь, то говори словами, а то как дите малое. Что тебе вообще нужн… Я не договорил. Аккерман встала, я вздрогнул, нервно сглотнул слюну. Микаса подошла к крану и начала набирать воду в тазик. Набрав воды, она поместила его передо мной. Я опустил взгляд, увидел свое отражение. Я весь побитый. Девушка опустила ноги в тазик, я смотрел на нее. Затем ногой она подперла мой подбородок. Я зажмурил глаза. — Остуди немного голову, чтобы думал, что говоришь. Микаса хватает ногой петлю на моей шее. И окунает меня головой в тазик! Вода очень холодная. Я начинаю кричать, вода заливается в нос и уши. Я не могу больше, мне нужен воздух. Берусь за голень Микасы и… царапаю ее до крови своими ногтями. Девушка вскрикивает матом и бьет меня ногой по челюсти. — Не можешь продержаться, блин! — кричит она. Я упал, а Микаса кричала так, что можно было услышать во всем доме. — Я спокойно слушаю, а этот урод собирается меня чему-то учить! — она берет в руки нож. Микаса зажимает мне рот. От страха мое сердце сильно бьется. — Ты спрашивал, — она прижимает нож к моему горлу, она говорит, как психопат, — чего я хочу… Из моих глаз льются слезы, мне страшно. Нож дальше врезается в кожу. К горлу подкатывает тошнота. — НИЧЕГО! — она смеется. — Но есть то, что я всегда делаю таким дуракам, как ты, которые не слушают, а только разводят пустую болтовню. Горло будто сжато в тисках. По лезвию ножа стекают капельки горячей крови. Я трясусь от страха, ведь она убьет меня! Я умру! — ЭТО! Еще секунда, и Микаса перерезает мне горло. Кровь брызжет во все стороны. И я отключаюсь.

***

Брюнетка сидит за барной стойкой и культурно выпивает с мужиком. Он показывает ей фокусы, а девушка хлопает в ладошки и мило улыбается.       В туалете мужик прижал девушку к стене и начал облизывать ей губы. Затем поцеловал ее, своим языком лизал ее язык. Грубо опустив ее на колени, мужчина расстегнул брюки и достал свой член.

***

      Я лежал на матрасе. Живой. Вот только, я уже не помню, сколько времени пролежал в этом подвале. Горло было перебинтовано, но сейчас уже все прошло. Тогда оно ужасно болело. Вокруг меня валялись пустые консервы, в которых уже ползали тараканы. Но боль я перестал чувствовать. Лучше бы я умер. Я страдал в подвале, смирившись с тем, что никто не станет искать меня и никогда не догадается о моей судьбе. Думать о побеге было бессмысленно. А единственным собеседником, с которым можно было переброситься парой слов, оставалась Микаса, которая заглядывала в большинстве случаев только для того, чтобы принести еду. Никаких чувств не осталось. Я умер и попал в ад. Это я точно знал. Живой человек в ад не попадает. Я услышал наверху грохот. Но мне было уже все равно. Я лежал и смотрел в одну точку. И снова крики и странные звуки наверху. — Эй, что ты делаешь? Черт, не подходи! Тишина. А сейчас я уже удивился и немного привстал с матраса. Это был мужской голос. Дверь подвала скрипнула, и с лестницы ебнулся какой-то, блять, полуголый мужик. Он прохрипел от боли, я с удивлением и страхом смотрел на него. — Эрен… — послышался голос Микасы. — В подвале тебе наверняка одиноко? Она спустилась в подвал. На ней были надеты только лифчик и трусы черного цвета. Девушка подошла к мужику, который лежал на полу и дрожал от страха. — Наверное, будет не так скучно, если у тебя появится друг, поэтому я привела его. Будет весело, если мы подружимся, поэтому… Аккерман смотрела на меня совсем спокойным взглядом. Что она задумала? Мне это не нравится. — Попробуем поладить втроем? — спросила Аккерман.