Скука, соджу, пистолет

Чонгуку скучно. Если бы от скуки можно было умереть, то этой ночью Санта-Клаус обнаружил бы его бренное тело прямо здесь, на диване в гостиной. — Давайте чем-нибудь займемся, — заканючил Чонгук, но хены, уставшие и уже изрядно подвыпившие, лишь промолчали. Рождественская елка была украшена еще днем, гирлянды празднично переливались вырвиглазными цветами. Чонгук здесь был единственным несовершеннолетним, и хены не разрешали ему даже пригубить пива из жестяных баночек. — Ну пожалуйста, — протянул он, заглядывая Намджуну в лицо. Он знал — его оленьи глаза всегда заставляли хена плавиться и заикаться. — Глоточек. — Гуки, отстань. Попей молока. — Я ведь не ребенок, — пробубнил он, невольно скользя взглядом по столу. Среди бутылок соджу и пива инородно устроился стакан с молоком. По белоснежной глади плясали разноцветные огоньки гирлянд. — Что это? — Подарок моему племяннику, — зевнул Сокджин, переключая каналы. Рождественских шоу-программ было так много, что разбегались глаза, но все равно было скучно, хоть убейся. — Выглядит как настоящий, — Чонгук взял в руки игрушечный пистолет и прицелился в Юнги. — Пиу-пиу, хен, ты мертв. — Уже давно, — прошептал он, не открывая глаз. — Когда уже придет Чимин? — Чонгук отпихнул от себя пустые пакеты из-под чипсов. — Они с Тэхеном застряли в пробке. — Кто такой Тэхен? — удивился Чонгук. Он что-то не припоминал, чтобы ему сообщали о гостях. — Сосед по комнате Чимина. Ему не с кем праздновать Рождество, и Чимин — добрая душа — решил пригласить его на нашу бесконечно веселую вечеринку, — бесцветно сообщил Юнги, все еще не разлепляя век. — Думаю, надо написать ребятам, чтобы захватили соджу. — И поесть, — вклинился Чонгук, размахивая пистолетом. — Может, закажем пиццу? — Положи оружие на стол и успокойся, — фыркнул Сокджин, продолжая переключать каналы. В ворохе дорам мысли терялись и слепо бились о черепную коробку. Монополия была уже сыграна, в покер на деньги они зареклись играть в еще прошлом году, когда хены проиграли макнэ кругленькую сумму. — Недалеко наш Чонгук ушел от твоего племянника, — едва ворочал языком пьяный Хосок. — Мне просто скучно, — повторил Гуки, вздрогнув от неожиданно прозвеневшего звонка в дверь. — О, Чимин. — Кто трезвый — тот открывает гостям дверь, — выпалил Сокджин, заставив Чонгука обиженно надуться. — Старших нужно слушаться. Чонгук медленно встал с дивана и, все еще держа в руках игрушечный пистолет, поплелся открывать дверь. Тапочки шаркали по полу, Гук пытался всем своим видом выказать недовольство, но хенам было плевать. — Руки вверх, это ограбление! — выпалил он, наставив зияющее дуло прямо в лицо гостю. По лестничной площадке разнесся оглушающий звон разбившихся об пол бутылок и тихое шуршание порвавшегося пакета. — О. Я думал, это Чимин. Чонгук виновато улыбнулся, опуская пистолет. Он с сожалением взглянул на лужу соджу под ногами парализованного от ужаса парня. — Ты, должно быть, Тэхен. Прости, не знаю твоей фамилии. Приятно познакомиться, я Чон Чонгук. Проходи, — он подвинулся, пропуская гостя, и только сейчас заметил маячившего за его спиной Чимина. — Хен! Все это выглядело очень странно. Чонгук растерянно переводил взгляд то с ошарашенного Тэхена на не менее охреневшего Чимина и наоборот и никак не мог понять, чего это они оба застыли на лестнице. — Да, жалко соджу, — прошептал Чонгук, поджав губы. — Но ничего страшного, я сейчас принесу тряпку. Чонгук умчался на кухню, швырнув по дороге игрушечный пистолет куда-то в сторону. Гулкий звук упавшей на пол пластмассы внезапно отрезвил Тэхена, и он взглянул на Чимина. — Я думаю, мне стоит уйти. — Нет! — Чимин крепко вцепился в руку Тэ, словно боялся, что тот сорвется и прямо сейчас кубарем скатится с лестницы, потому что так быстрее, чем на лифте. — Ты понимаешь?.. — Да, я слышал, что он сказал. — Я не могу. — Нет, можешь, это уже случилось. Теперь не о чем беспокоиться. — Чимин! — Тэ задрал рукав пальто и ткнул запястьем ему в лицо. Чимин не стал всматриваться, он уже знал, что там написано. «Руки вверх, это ограбление!» — Я хочу уйти. — Нет, — Чимин умудрился впихнуть сопротивляющегося Тэхена в квартиру и захлопнуть за собой дверь. — Ты собирался провести Рождество в одиночестве, но я не позволю тебе так над собой издеваться. Тэхен в ужасе помотал головой. Уж лучше провести Рождество в пустой комнате общежития, чем в компании с… Тэ попытался привести чувства в порядок, глубоко задышал, но стало только хуже, когда в прихожей появился Чонгук. Он все еще виновато улыбался, сжимая в руках швабру, и Тэ захотелось схватиться за свои волосы и выбежать прочь. — Я уберу, — кивнул Чонгук, и улыбка с его лица медленно стала сползать. Он разглядывал обеспокоенное лицо Чимина, теребя в руках несчастную швабру, а потом взглянул на Тэхена. — Извините, что напугал, — выдавил из себя Чонгук. — Я думал, это будет весело. — Ничего страшного, Гуки, — пожал плечами Чимин, и Тэхен с такой силой сжал его ладонь, что он чуть не вскрикнул. — Приберись пока. Чимин дождался, пока Чонгук выйдет на лестничную площадку, и снял ботинки. — Не сиди, вытаращив глаза как ящерица, — пнул он Тэхена. Тот на автомате стащил с себя обувь, до сих пор крепко сжимая ладонь друга. — Пойдем освежимся. Чимин затащил полубессознательное тело Тэхена в ванную комнату и включил воду. И только тогда Тэ наконец-то отмер и в ужасе взглянул на себя в зеркало. — Чимин, — прошептал он, ужас с его лица так и не сошел. — Я понимаю — страшно. — Нет, не страшно, — покачал головой Тэхен, снова задирать рукав пальто. Он так его и не снял, как и шапку, снег на одежде медленно таял. — Я… Он огладил большим пальцем витиеватый буквы на запястье и раздраженно опустил рукав. — Я знаю, что тебе пришлось пережить, — начал Чимин. — Ты уже рассказывал мне о том, что всю жизнь боялся встретить своего соулмейта, думал, что он преступник. Ну конечно, я и сам был в этом уверен, когда увидел твою надпись. Неудивительно, что ты избегал банков и торговых центров, не ходил в магазины или кафе, и вообще вел себя как затворник, стараясь не выходить из дома. Потому что я бы на твоем месте вел бы себя так же. Но я знаю Чонгука много лет, у него еще детство играет в заднице, да оно и понятно — ему нет и двадцати. Он ведь не со зла, ты же видел его. Он же совсем ребенок. Так что не злись, слышишь? Тэхен все еще смотрел в зеркало, и никак не мог привести лицо в порядок — он был слишком напуган. — Я выронил пакет с бутылками, — растерянно прошептал он. — Все нормально, даже не думай об этом. Пойдем, я познакомлю тебя с хенами. Чимин стащил с его головы шапку, взъерошив копну волос, и начал тянуть за пальто. Тэхен все никак не мог прийти в себя, он с удивлением обнаружил, что у него дрожат руки. Надпись жгла запястье похлеще, чем раньше, и он все же позволил Чимину выпихнуть себя из ванной. — Это Ким Тэхен, через шесть дней ему исполнится двадцать один. Тэхен поклонился, и старшие тут же оживились, наперебой называя свои имена. — Присаживайся, — Хосок подвинулся, освобождая ему место, и Тэ растерянно оглядел весьма скудный стол — выпивки почти не осталось, еды тоже. В гостиной царил полумрак, и хены выглядели какими-то уставшими и весьма пьяными. — Вы купили еще пива? — поинтересовался Юнги. Он сидел в самом углу дивана, рядом с Хосоком, и Тэ поджал губы. — Нет, — ответил Чимин, плюхаясь рядом с Намджуном. В воздух взлетела упаковка из-под луковых колец, по дивану рассыпались крошки. — Черт, — меланхолично прошептал Сокджин. — Пылесосить теперь, — но с места так и не сдвинулся, продолжая залипать в экран телевизора. — Что-то Чонгук пропал, — заметил Намджун. — Ага, — вторил ему Хосок. Чимин и Тэхен переглянулись. — Эм… Может, сыграем во что-нибудь? — Чимин достал из-под стола монополию, но хены вяло запротестовали. — Или закажем пиццу? — Да! — в комнату влетел Чонгук. — Хочу с пепперони и с четырьмя видами сыра… Он уселся на диван, отпихивая Чимина поближе к Намджуну. Сокджин крякнул, когда его придавило в подлокотник. — Почему от тебя пахнет соджу? — Намджун принюхался. — Мы же не разрешали тебе пить. Где ты налакался? — Я вытирал лужи соджу на лестнице. Я… — Чонгук смущенно опустил глаза, и, наверное, Тэхена бы это умилило, но не сегодня, не сейчас, — напугал нашего гостя. — Да, Гуки такой, — махнул рукой Сокджин, даже не вдаваясь в подробности. Хосок закивал. Все выглядели абсолютно спокойными и ни капли не удивленными, и Тэхена это, честно говоря, напугало. Он в панике взглянул на Чимина, продолжая оттягивать рукав свитера. Чимин помотал головой, мол, успокойся. — Я случайно, — пробубнил Чонгук. — Так мы закажем пиццу? Какая у тебя надпись на руке, Ким Тэхен? — вдруг спросил он, и в комнате вдруг стало тихо. Это Сокджин убавил звук телевизора. Даже Юнги открыл глаза, чтобы осуждающе взглянуть на макнэ. — Что? — Чонгуки, ты ведь знаешь, такие вещи спрашивать неприлично, — сообщил Намджун, поежившись. Стало как-то неловко. Разноцветные огоньки плясали на их растерянных лицах. — Ну а что? Мы все знаем, что друг у друга написано. А если Ким Тэхен хочет влиться в нашу тусовку, то и он должен раскрыть все свои карты, так? Вот у меня написано… — Чонгук, это так не работает, — влез Чимин, схватив его за руку. Тэхен в этот момент чуть не подпрыгнул до потолка. Он часто задышал, чувствуя, что краснеет. Он сейчас максимально благодарен Чимину, хотя минут пять назад готов был оторвать голову за то, что притащил его сюда. — Вы едва знакомы, нельзя задавать такие вопросы. И нельзя показывать свою метку всем подряд. Чонгук поджал губы, насупившись: — Простите. — Ты определенно выпил, — покачал головой Юнги. — Не помню, чтобы ты так себя вел. — Это молоко забродило, — раздраженно бросил Чонгук, и Намджун криво усмехнулся. — В любом случае лично нам с Сокджином скрывать нечего, так? — Да, — кивнул самый старший хен, задирая рукав рубашки. — «Ты случаем не актер, а то я бы тебя снял». — «Пошел нахуй, извращенец», — прочитал Намджун фразу на своем запястье, и у Тэхена челюсть отвисла. Ребята рассмеялись. — Между прочим, я жил с этим двадцать лет и мне было чертовски обидно. Когда люди видели эту надпись, то они шарахались от меня. — Но при этом ты все равно умудрился бросить мне это во время нашей первой встречи, — слегка недовольно заметил Сокджин. — Я был пьян и мне было нечего терять. Ты все равно стоял у барной стойки весь такой красивый и одинокий, что не подойти и не сказать какую-нибудь дичь, было бы преступлением. Кстати, люди до сих пор странно на меня косятся, стоит только обнажить метку. — Вот видишь, Ким Тэхен, — Чонгук даже ткнул пальцем в Намджуна. — Если у тебя на запястье написано что-то ужасное, то не стоит этого стесняться. Вот у меня… — А у меня, — слишком громко заявил Чимин, задирая рукав до локтя, — «Мне нравится, как ты поешь». Тэхен уже знал об этом, они с Чимином жили в одной комнате, и они прекрасно видели надписи друг друга. А еще он знал, что у Юнги на запястье красуется лаконичное «Спасибо, хен». — Я своего соулмейта еще не встретил, и мне, признаться, страшно. Потому что у меня, — Хосок тяжко вздохнул, — «Ты похож на лошадь, я бы на тебе поскакал». Ребята прыснули, и Тэхен невольно улыбнулся. Его метка была не столь ужасна, по крайней мере, это был не тупой подкат, но боли она ему принесла достаточно. А сколько натерпелись его родители, буквально изолируя его от общества, чтобы ни дай бог не… Тэхен сжал свое запястье. Он не хотел знать, что там написано у Чонгука, и не хотел никому признаваться в том, что написано у него. Но все во всем уже признались, и теперь внимательно следили за ними двоими. — У меня… — Чонгук все же задрал рукав, но Чимин вдруг перехватил его запястье. Тэхен затаил дыхание — Чимин знал, что там написано. Они все в комнате знали, что там за слова. Кроме него. — Подожди, Гуки. Ты ведь понимаешь, что Тэхен за вечер не произнес ни слова. Тэхен ощутил, как его лицо вспыхивает. Он буквально вцепился в свой свитер, ловя на себе любопытные взгляды абсолютно незнакомых ему людей. Они все как-то подобрались, проснулись, зашевелились. Он ощутил себя загнанным в угол зверем. — Гуки, а что ты сказал Тэхену, когда открыл дверь? — спросил его Сокджин. — Я… — Уже двенадцать, — подскочил Чимин. Он так и продолжал сжимать руку Чонгука. — Пора дарить друг другу подарки. — Чимини, сядь, — Юнги устало потер переносицу. — Если Тэхен не хочет говорить, не заставляйте его. Чонгука, успокойся… — Нет, хен, подожди! — Чонгук стряхнул с себя руку Чимина. — Покажи, что у тебя там? Ты поэтому так испугался, — он схватил его за рукав свитера и потянул на себя, — что уронил пакет с бутылками? Тэхен вскочил, словно ему в задницу ударила диванная пружина. — Чонгук, перестань, — Чимин вцепился ему в плечи. — Отпусти его свитер. — Я хочу знать. — Чонгук, это неприлично, — строго заметил Юнги. — Чонгук, прекрати. — Успокойте макнэ. Тэхен наконец-то вырвал растянувшийся рукав из цепких пальцев Чонгука и кинулся прочь из гостиной. Он словил на себе растерянные взгляды старших и виноватый — Чимина. Чтобы он еще раз согласился куда-нибудь пойти на праздники — да никогда в жизни. Тэхен так и вылетел из квартиры, едва нацепив обувь и набросив на плечи пальто. На улице шел снег, и, кажется, он забыл шапку. — Ким Тэхен, подожди! Чонгук бежал за ним следом, и Тэхен ускорил шаг. Тщетно — его схватили за плечо и резко развернули. — «Руки вверх, это ограбление!», — прошептал Чонгук, тяжело дыша. Он выбежал на улицу без куртки, в домашних тапочках. — Я напугал тебя, боже, ты так побледнел, когда я открыл дверь и наставил на тебя пистолет. Я хотел посмеяться над Чимином, но… Там правда написаны эти слова? Боже, я даже представить не могу, что ты чувствовал все эти годы. Ты наверняка считал, что на каждом шагу тебя подстерегает опасность. Знаешь, я бы на твоем месте никуда бы не ходил и сидел дома. Ты, наверное, так и поступаешь, — Юнги упоминал, что тебе не с кем праздновать. Тэхен едва разбирал слова — Чонгук тараторил без остановки, глотая окончания. От холода его зубы стучали. — Прости меня, я не со зла. Это был игрушечный пистолет, я просто хотел посмеяться. Согласен, шутки мои достаточно тупые. Я испугал тебя и, должно быть, изрядно попортил первые двадцать лет, но, если мы соулмейты, значит, у нас с тобой впереди еще целая жизнь. Не думаю, что она будет ужасной. По крайней мере, я обещаю, что больше не буду так глупо шутить. И наставлять игрушечные пистолеты на людей. Почему ты молчишь? Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь. Тэхен катал на языке молчание. Если он сейчас откроет рот, то все встанет на свои места. Он не был готов встретить своего соулмейта ни до этой ночи, ни после. — Ты был уверен, что я плохой человек, так? Но я точно могу сказать, что я никогда никого не грабил, — Чонгук попытался схватить его за руку, но Тэхен отпрянул. — Я пойму, если ты захочешь обдумать все это. Но можно, я возьму твой номер телефона? Я… — Чонгук похлопал себя по карманам. — Черт, забыл смартфон в квартире. Я запомню. Нет! Не говори. Это не номер твоего телефона, — прошептал Чонгук, неосознанно хватая себя за запястье. — Хочешь посмотреть, что там? Он закатал рукав, заставив Тэхена сглотнуть. Но руку он так и не повернул, скользя взглядом по надписи. — Почему ты всем ее показываешь? Чонгук посмотрел на него, и Тэхена прошибло потом. Пальто соскользнуло с одного плеча, их обоих припорошило хлопьями снега. Было чертовски холодно в эту рождественскую ночь. — Потому что если ее показывать всем подряд, то рано или поздно кто-нибудь да обязательно об этом спросит, — Чонгук развернул запястье. — Вот ты и спросил. «Почему ты всем ее показываешь?» Тэхен хотел было прикоснуться пальцами к буквам, но вдруг резко одернул руку. — Покажи свою, — Чонгук схватил его за рукав, и пальто окончательно свалилось с плеч. Он чуть оттянул свитер, и от прикосновения подушечки большого пальца к надписи у Тэхена свело кисть. — Прости, — его вдруг схватили и обняли, крепко прижимая к себе. — Обещаю, я никогда тебя не обижу. Тэхен растерянно прижался щекой к чужому мокрому плечу. — Я… боялся тебя, — признался он, и Чонгук сглотнул. — Теперь, наверное, не стоит. И Чонгук мелко-мелко закивал. Он поднял с земли пальто и накинул на плечи Тэхена. — Может, вернемся? Закажем пиццу, как ты и хотел, — они медленно направились обратно, когда Тэхен вдруг улыбнулся. — Знаешь, что я понял? Что могу теперь ходить по магазинам, ничего не боясь.