Чашка кофе и вишневый пирог

      Сидя в кафетерии, Брок вполуха слушал трёп Джека и Ли. Те обсуждали возможный пикник на выходных. Смотря в панорамное окно, мужчина наблюдал за Коулсоном, садящимся в машину. Посмотрев на часы, Рамлоу отметил, что тот, скорее всего, отправился в кафе обедать.       — Земля вызывает Брока! Эй, командир, ты не ответил, сколько мяса брать, а? — пощёлкал перед его лицом пальцами Роллинз.       Обернувшись к ребятам, тот пожал плечами:       — Да как обычно. До хрена и с горкой, чтобы всем хватило. А в чём проблема?       — Уж больно ты задумчив в последнее время, — хмыкнул Таузинг, откусывая кекс.       — А ты прожорлив, мой волосатый друг, — усмехнулся Брок.       Ли поиграл бровями, закидывая в рот ещё один кусок сдобы, и погладил себя по чисто выбритой голове:       — Ты же не дашь мне разжиреть, я знаю.       Посмотрев снова в окно, Рамлоу не заметил перемигиваний Джека и Ли, не обратил внимания на смех Кейт, усевшейся рядом, снова погружаясь в раздумья.       С той злополучной миссии прошел месяц. Бойцы вытянули их несмотря на ор командира и прямой приказ начальства. Установившийся нейтралитет они с Филом так и не решились нарушить. Смотрели издалека, пожирая друг друга взглядами. Скучали.       Брок чувствовал, что Филипп следит за ним, за миссиями, на которые отправляют СТРАЙК, помогает, корректируя разведданные. Ревнует. Вот это было особенно приятно понимать, это показывало, что он всё же ему не безразличен.       Так бурно начавшийся роман зашёл в тупик, и даже если чувства и были, ни один из них не хотел переступать через свою гордость. Брок уже не раз это сделал, говоря на прямую Коулсону о своих желаниях и чувствах. Разве нет? Но зачем?       Вспомнив сонную улыбку, мускулистую грудь поросшую жёсткими волосками, Брок сжал руку в кулак, сгибая вилку. Хотелось выть от бессилия. Орать на Фила, на себя, да весь грёбаный мир о чертовой несправедливости.       — Командир, всё нормально? — тихо спросила Кейт, глядя на искорёженный прибор.       Отложив испорченную вилку, Брок кивнул, что всё нормально. Предупредив ребят, что отойдёт, он направился в зал, сбросить пар. Боксёрская груша в углу ждала его и никогда не отказывала.

***

      Коулсон любил размышлять, сопоставляя факты, делать выводы. Правильные или нет, потом показывало время. Думать о чувствах, пожирающих его изнутри, как коррозия разъедающих нервную систему, не хотелось. Однако раз за разом мысли скатывались в одном направлении: Брок и отношения, от которых пришлось отказаться, мотивируя работой.       Отказаться, разрывая все неокрепшие связи, отрывая по живому, чтобы не было больно чуть позже, когда придётся потерять уже по-настоящему. Не дождаться однажды и не успеть сказать самого главного.       Сдержанное общение, состоящее из общих фраз и исключительно по работе, раздражало в разы больше, чем холодный игнор ранее.       Смотря в потолок бессонными ночами, Фил пытался понять самого себя и не мог. Ведь что ему стоило объясниться, сказать всё, как есть и дать выбор? Он не мог подвергнуть Брока опасности. Не мог позволить в один «прекрасный» момент дать использовать его против себя. Чёртово противостояние между директорами, идущее уже не первый год, давило. Заставляло быть осторожным, иногда сверх меры.       Коулсон становился свидетелем того, как агенты, идущие бок о бок с ним, теряли близких только из-за того, что в определённый момент не захотели предавать свои принципы. Предавать людей, которые стали почти второй семьёй. «Случайные» аварии, взрывы газа, столкновения со шпаной в подворотнях проредило ряды верных Фьюри людей более, чем в половину за последние пять лет. Что-то назревало. Что-то, что могло перевернуть весь мир с ног на голову.       Рассматривая голубей, клюющих крошки, Фил снова почувствовал тоску. Он скучал неимоверно, но и решиться на разговор не мог. Это значило открыть все карты, отдать в руки Брока информацию, о которой мечтает председатель Пирс.       Зависимость была худшим, что могло случиться с Коулсоном. Зависимость не от дозы наркотиков, алкоголя или никотина, а от человеческого тепла и счастливой улыбки, чувства защищённости и надежды. Зависимость от одного-единственного человека, который сумел сломать его, не прилагая усилий. Превратить в комок нервов и желаний. Всего того, от чего он сам старался сбежать долгие годы.

***

      Неделю спустя, возвращаясь с обеда, Фил удивился нервозности, повисшей в коридорах. Пытаясь сопоставить факты, он решил зайти к аналитикам. И завис услышав новости.       Группа СТРАЙК вернулась с задания с большими потерями. Пятеро раненых, один — погибший. Сердце ухнуло в желудок и бешено забилось. Страх сковал всё существо. Ноги несли его по коридорам к лазарету, хоть он и понимал, что имена и данные ему никто не даст.       Всего мгновение помедлив, он толкнул двери, ведущие в северное крыло медблока. Царящее там оживление было слишком волнительным. Снующие медсёстры, таскающие тележки с материалами для перевязки и капельниц, врачи с усталыми лицами.       Остановившись у операционного блока, Фил попытался рассмотреть, кого оперируют, но скрытое занавесью лицо невозможно было рассмотреть.       — Он в четвёртой палате, — раздалось за спиной.       Дёрнувшись, Коулсон развернулся к говорившему. Роллинз, изрядно обгоревший, с царапинами и рваными ранами на видимых частях тела, спокойно стоял рядом, следя за ходом операции.       — Там — Ли. Ли Таузинг. Два осколочных. Должен выжить, на нем всё заживает, как на собаке. У Брока перелом рёбер, руки и надкол бедренной кости. Слетел с утёса. Огнестрел плеча и черепномозговая. Доктор сказала, что помочь сможет, но восстанавливаться ему потом долго.       — Что случилось? — выдохнул Фил, зная, что стал бледен.       Сжав руки в кулаки, он попытался скрыть предательскую дрожь, сотрясающую всё тело. Хотелось рвануть в ту палату, посмотреть, как он там…       — К нему не пускают. Он под транками и с аппаратом жизнеобеспечения. Пришлось откачивать. Сердце остановилось из-за болевого шока, — опередил его Джек. — Решите уже всё наконец. Это не моё дело, но мне больно смотреть, как командир убивает себя потихоньку. Он ищет смерти, а это хуже во сто крат. Не знаю, что произошло, но он очень изменился.       Посмотрев мужчине в глаза, Коулсон всё же двинулся к четвёртой палате, желая посмотреть на Брока хоть одним глазом, убедиться, что тот жив.