Чашка кофе и вишневый пирог

      Шагая по коридорам ЩИТа, Фил чувствовал волнение агентов. Сегодня должно было состояться знакомство с новой командой огневой поддержки. Официально представить их должен был Ситвел, председатель Пирс и директор Фьюри - выслушать доклад и познакомиться с бойцами лично.       К новым людям в Агентстве всегда относились сдержано. Их сторонились, пытаясь скрыть недоверие. Со временем эта грань стиралась и всё возвращалось на круги своя, только у каждого это было по разному. Кому-то на переход рубежа от недоверия к мягкой заинтересованности хватало пары недель, а у кому-то и нескольких лет было мало.       Их имена оставались загадкой, что было странным, особенно, если учесть специфику их работы. Фьюри рвал и метал, зная что не сможет повлиять на решение Пирса, но чувствуя, что неспроста эта информация закрыта от него. Коулсон чувствовал, что проверять досье придётся ему, а затем и взять на контроль каждого — лично.       Солнечный свет, яркими пятнами ложащийся на пол тренировочного зала, выделенного команде СТРАЙК, напомнил ему о том, каким тёплым и забавно-взъерошенным утром был Брок. Допивая вторую чашку кофе, он напомнил, что пару дней, возможно, они не увидятся. Правда, не уточнил причин. В животе предательски потеплело, и Фил постарался отвлечься от ненужных сейчас мыслей.       Ник нервно прохаживался, ожидая прихода Пирса. Заняв привычное место за его плечом, Фил со скучающим видом осматривал всё вокруг.       Когда по лестнице спустился председатель, он насторожился. Тот был недоволен тем, что пришлось покинуть защищённый кабинет. Пожав руки, они синхронно посмотрели на распахнувшуюся дверь, в которой показался ряд бойцов. Затянутые в чёрную униформу ЩИТа, они следовали за командиром, не сбиваясь с шага.       Рассматривая высоких, мускулистых ребят, Коулсон обратил внимание на девушку в конце шеренги и рост командира, отдающего приказы. Тот был на голову ниже остальных.       Присмотревшись, Фил понял, что узнаёт этот подбородок с небрежной щетиной. Эти губы, растянутые в ехидной, чуть заметной, усмешке. Эту хрипотцу в голосе. Брок чеканил шаг, а в голове Коулсона мелькала вереница картин, которые он не смог бы забыть, даже если бы захотел. Внутри всё похолодело. Шум крови в ушах не давал сосредоточиться.       Выйдя вперёд, Брок представился по всей форме. За ним, выступая на шаг из шеренги, бойцы называли имена, звания, специализацию. Хороший отряд. Имеющий всех, кто может потребоваться на миссиях: снайпер, подрывник, врач, техник…       Пока парни представлялись, Брок лениво оглядывал собравшихся ради этого зрелища. Когда взгляд знакомых, почти кошачьих глаз встретился с его собственным, мужчина замер, чуть изменившись в лице. Почти незаметно. Губы сжались в тонкую линию, а скулы заострились.       Похоже, он был взбешён. Или нет? Возможно, они ошиблись. Оба. Слишком сильно заигравшись в чувства. Но могли ли они знать тогда?       Фил отвёл взгляд, понимая, что так, как было, уже не будет.

***

      — Фил, стой! — крикнул Брок, пытаясь догнать агента Коулсона. — Ну же, стой!       Обернувшись, мужчина замер, пытаясь не смотреть на приближающегося Рамлоу. После представления руководству, он отчаянно пытался спрятаться от Брока в коридорах, но не преуспел. Необъяснимым образом тот его находил снова и снова. Убегать было чересчур по-детски, но Коулсон, как мог, оттягивал этот разговор.       — Я вас слушаю, лейтенант, — холодно бросил Фил, стараясь не смотреть Броку в глаза.       — Скажи, что это не то, о чём я думаю. Скажи, что я ошибаюсь, детка… — понизил голос Рамлоу.       — Нет, не ошибаетесь. Статус запрещает личные отношения. Если бы я знал… — всего на секунду в его глазах отразилась вся боль, которая рвала на части всё внутри. — Прошу меня простить, агент Рамлоу, я спешу.       — Фил… — попытался дозваться его Брок, понимая, что проигрывает. — Извините агент Коулсон, за доставленные неудобства. Но я был достаточно серьёзен вчера…       Натянув форменную кепку, он кивнул, теперь уже очевидно, бывшему любовнику:       — Не смею задерживать.       Смотря ему в след, Фил чувствовал горечь потери. Возможно, когда-нибудь он сможет забыть, что захотел стать человеком, но пока что память услужливо подбрасывала картинки прошлого уик-энда.       — Запрещено, — в сердцах прошептал он, ударяя кулаком о стену, — запрещено.       Решив почувствовать себя живым, он успел привязаться за столь короткий срок. Влюбиться, что для него было не просто. Всегда холодный, расчётливый, ум не захотел спорить с желаниями и чувствами, что вызывал в нём Брок.       — Я спокоен. Со мной всё в порядке, — устало прошептал он, входя в лифт и надевая холодную маску безразличия на лицо.