Путешествие в тысячу ли

Тэхён нелепо споткнулся, привлекая внимание высокого стражника у золочённых дверей зала гармонии. Пиала на тонком подносе чуть покачнулась, маленькая крышечка на ней громко задребежала. Омега опустил голову и сгорбил плечи, как это часто делали евнухи. От резкого движения красная войлочная шляпа, больше его головы на два размера, слетела вниз, больно ударив Тэхёна по переносице. — Главный евнух Ли приказал подать Его Величеству отвар пиона с чабрецом и апельсиновыми корками, — протянул омега, поднимая руки с подносом. Стражник приподнял крышку. В нос ударил сильный цитрусовый запах. — Проходи. Двери бесшумно отворились и Тэхён вошёл в ярко освещённую напольными фонарями проходную. От волнения, сковавшего его конечности, он чуть не наткнулся на красный столик из сандалового дерева с орнаментом в виде свернувшихся драконов. На нём стоял начищенный до блеска бронзовый треножник высотою в три чи , а за ним на стене весела выполненная тушью картина, изображающая сцену ожидания приёма в императорском дворце. Тэхён прошёл жемчужные занавеси, делящие комнату на проходную и главную залу. Возле окна на широком кане, застланным бордовым заморским ковром, лежал длинный тюфяк ярко жёлтого цвета. С него на Тэхёна осуждающе сверкнули глаза вышитого золотыми нитками дракона. По обе стороны от тюфяка стояли два маленьких лакированных столика, по форме напоминающие цветки сливы. На столике слева стояла разноцветная Жучжоуская ваза, а рядом с ней примостились два кувшина с вином. На столике справа грудой лежали книги и была расставлена чайная посуда. По позолоченным орнаментам на стенах прыгали неровные тени. У западной стены в неглубокой нише, огороженной высокими тумбами на четырёх длинных ножках, стоял диван с низкой спинкой. На нём, опершись локтями о колени и низко опустив голову, сидел император. Альфа был одет в тёмно-красное чаншань с узкими рукавами, перехваченное по талии вытканным сложным орнаментом поясом с длинной бахромой в виде колосьев. На большом пальце левой руки ярко выделялось крупное кольцо из зелёного нефрита. Коса была перекинута через плечо и понуро свисала почти до пола. Рядом с диваном стояло два высоких стула в чехлах из красного с золотистым отливом шёлка. Перед ними уместились две скамеечки для ног. На ближайшем к императору стуле сидел человек. Тэхён попытался рассмотреть его лицо, но сползшая на глаза шляпа помешала ему это сделать. Он увидел лишь вышивку облаков на светло-серых одеждах и широкополую шляпу с ярким рубином, украшающим навершие, лежащую на коленях незнакомца. Между альфами стоял ещё один столик с пиалами и кувшином из светлого нефрита. В комнате витал чуть островатый запах алкоголя. — Ты помнишь, как учил первого кронпринца стихам, Намджун? — император выпрямился, его лицо было усталым, между бровей залегла скорбная складка. — Цзиньлуну было всего четыре года, когда он стал с твоей подачи цитировать мне Цзи Кана. Тэхён замер, прислушиваясь к чужому разговору. Его ладони вспотели от волнения, холодный металл подноса нагрелся под ними и стал липнуть к коже. — Первый кронпринц был из тех, кто легко сломал бы коричневую ветку во дворце луны. Мне было нетрудно обучать его, — тринадцатый кронпринц потянулся к кувшину и разлил вино по пустым чаркам. — Вы с ним похожи. Его здоровье было слабым словно облако, но ум крепким, как скала. Десять лет, — император взял чарку с вином, но не выпил, а вылил себе под ноги. На ковре перед ним остался ровный тёмный след. — Если бы Цзиньлун был жив он был бы уже достаточно взрослым, чтобы выпить со мной вино. На лицо императора упала тень, скрывая его выражение от Тэхёна — Скорбь через год — это память, скорбь через десять лет — уже преданность. Мало кто из покойных кронпринцев нашей династии удостаивался такой чести от своих венценосных отцов. Вам не в чем упрекать себя, Ваше Величество, — произнёс Намджун, рассматривая блики, гуляющие по чарке в его руках. Чонгук хрипло рассмеялся. — Разве найдётся в мире отец, который не станет оплакивать сына? — Император откинулся на тёмно-синие подушки, подложенные под его спину, и запрокинул голову. — Но Сын Неба льёт слёзы только в трёх случаях: смерть родителей, стихийное бедствие и крах империи. Иное прогневит небеса и предков. Я Император и все подданые — мои дети. Не только Цзиньлун. И хотя Шэлань ненавидел меня за холодность, я не проронил ни единой слезы. Не открыл своей боли. Только сегодня… Сегодня мне особенно горько. Слегка прерывающийся, голос его звучал просто и сдержанно, глаза смотрели с горечью, но ясно, как будто что-то обнажилось в этом человеке. Тэхён никогда не видел такого Чонгука, сейчас ему казалось, что этот Чонгук и есть настоящий. Стыдливый жар окатил всё тело. Злое упрямство, с которым он шёл сюда, чтобы добиться внимания императора, растворилось в этом жаре. Оно было не к месту. Тэхён сделал осторожный шаг назад, желая незамеченным покинуть Зал гармонии, но лёгкий смешок, сорвавшийся с губ альфы, заставил его замереть. Чонгук выпрямился и посмотрел прямо на Тэхёна. Омега знал, что тёмная ниша и полумрак в комнате достаточно хорошо скрывают его, но страх всё равно опалил внутренности, заставляя сердце биться чаще. — И долго ты собираешься там стоять? Раз уж ступил на этот путь, имей смелость идти до конца! Тэхён сглотнул. Широкополая шляпа почти полностью скрывала его лицо, фигура омеги была спрятана под складками синего халата, снятого с Дэмина. Он вполне походил на юного слугу. Он вполне ещё мог подать Его Величеству отвар и покинуть зал. Метал подноса в его руках, казалось начал обжигать кожу. Тэхён ещё сильнее опустил голову и сделал пару медленных шагов, выходя из тени. — Ваше Величество, — омега согнулся в поклоне. — Главный евнух Ли приказал мне подать вам отвар пиона с чабрецом и апельсиновыми корками. Он утолит внутренний жар после вина и поможет вам лучше чувствовать себя завтра утром. — Говоришь, тебя послал Главный евнух Ли? — по губам императора скользнула лёгкая улыбка. — Почему же он не приказал это сделать Жун Хе? Думаешь, Ли хочет заменить тебя? — спросил альфа, повернув голову в сторону. Тэхён проследил за его взглядом и только сейчас заметил невысокого юного омегу в форме дворцового слуги. Тот поклонился императору и тихо произнёс: — Главный евнух Ли не давал мне никаких указаний. — Что очевидно, иначе бы этот отвар принёс ты, а не он, — недовольно отозвался император. Тэхён прикрыл глаза и ещё ниже опустил голову. Шляпа снова стукнула его по переносице, заставляя отмереть и начать говорить. — Простите меня, Ваше Величество. Главный евнух Ли намного выше меня по статусу, поэтому, когда этот ничтожный слуга получил указание, тут же поспешил выполнить его приказ и не задавал лишних вопросов. — Что разумно, — хмыкнул Намджун и, вылив в свою чарку последние капли вина, убрал кувшин на пол. — Ставь отвар сюда, — он кивнул, показывая на освободившееся местечко. — Его Величество выпьет его позже. — Да, — Тэхён подошёл и поставил пиалу на стол. Его руки слегка дрожали. Прижав золотой поднос к груди и полусогнувшись в поклоне, он попятился, стараясь как можно быстрее покинуть зал гармонии. Уже у жемчужной завесы его настиг оклик императора. — Разве я разрешал тебе уходить? Омега замер. — Вернись. Тэхён подчинился приказу, чувствуя, как начинают подрагивать колени. Ноги не слушались, путаясь в слишком широком подоле халата. Тэхён запнулся за синюю ткань, но не упал, а лишь чуть сбился с шага. — Вижу, ноги совсем тебя не держат. Присядь сюда, — Чонгук хлопнул ладонью по дивану рядом с собой. Намджун удивлённо вскинул брови и покачал головой. — Ваше Величество, зачем вы так издеваетесь над несчастным? Думаете слуга решится на подобную наглость? — Уж что-что, а быть наглым этот слуга умеет, — произнёс император, подаваясь вперёд. Его пальцы подцепили бамбуковые поля шляпы и откинули её назад. Последняя возможность быть неузнанным слетела с головы Тэхёна, повиснув на красных шнурках, завязанных на горле. Тэхён поднял глаза, встречаясь с внимательным взглядом императора. Он не показался ему злым, скорее заинтересованным — скорбная складка, залёгшая между бровей альфы, разгладилась, губы утратили жёсткость, придавая лицу выражение насмешливого ожидания. В груди Тэхёна завозилось робкое подозрение, что Чонгук даже рад его видеть. — Приветствую, Ваше Величество, — произнёс омега и склонился в традиционном поклоне — завёл назад левую ногу, уходя в полуприсед, и поднял вверх правую ладонь. В костюме евнуха это оказалось ужасно комичным. — Приветствую Тринадцатого кронпринца. — Можешь подняться, — разрешил император. Тэхён выпрямился и сконфуженно посмотрел на поднос, который всё ещё сжимал в руке. — Собираешься отбиваться им от разбуженного тигра? — спросил Намджун, от которого не укрылась неловкость омеги. Тэхён кинул мимолётный взгляд на Тринадцатого кронпринца. На фоне Его Величества он казался совсем мальчишкой. Почти ровесником Тэхёна, с ясным, не тронутым временем лицом и игривыми ямочками на щеках. В уголках губ Намджуна притаилась уже привычная усмешка. Смотрел ли он когда-нибудь на Тэхёна без этой усмешки? Возможно лишь однажды, у реки с холодной, словно родниковой, водой. Тэхён сильнее сжал поднос в своих руках. Взгляд императора был спокоен, в глазах Тринадцатого кронпринца горел непонятный восторг. Ему было смешно. Тэхён до боли сцепил зубы. Каждая тайная встреча с этим альфой была в первую очередь опасна для него. И сейчас, когда злой рок наконец столкнул их троих, Тэхён абсолютно ясно осознал, что Тринадцатый кронпринц может играючи уничтожить его одним неосторожным словом. Он снова почувствовал себя рыбой на чьей-то разделочной доске. Мерзкое чувство. Тэхён отвёл взгляд и сделал небольшой шаг в сторону Чонгука. Намджун был любимым братом императора, сыном покойного императора, внуком великого Канси. Над ним был один судья — Его Величество, когда Тэхёна линчевал бы каждый — от вице-Императора до слуги, чистящего отхожие горшки. В Дальнем дворце нет ничего более жалкого и беспомощного, чем покинутый наложник. Ещё один шаг в том же направлении. Он кинул последний — как он себе пообещал — взгляд в сторону Намджуна. Тринадцатый кронпринц наконец прекратил усмехаться. Взгляд его потяжелел, в нём явственно читалось разочарование. Тэхён поджал губы и вскинул голову. Не Намджуну судить его страхи хотя бы потому, что он никогда не сможет их понять. Он сел на диван рядом с Его Величеством и, положив золотой поднос себе на колени, сказал: — Разве я кого-то дёргал за усы? Зачем мне переживать за сохранность своей головы? — спросил Тэхён, заглядывая в глаза Чонгуку. Скулы горели от пристального взгляда со стороны, заставляя опустить голову. — Я не удивлюсь, если Благородный Господин Ким сможет и голову сохранить, и тигрёнка поймать, без трудностей и риска. — произнёс Тринадцатый кронпринц и сделал большой глоток вина, опустошая свою чарку. Острая горечь обжигающей волной прошлась по его пищеводу. На кончике языка осел привкус уксуса. Омега ничего не ответил, даже не посмотрел в сторону Тринадцатого кронпринца. Он не будет вести с ним беседы при императоре. Не даст Его Величеству даже шанса подумать, что они разговаривают не в первый раз. Чонгук наклонился вперёд и подцепил пальцами подбородок Тэхёна. Несколько секунд альфа молча рассматривал лицо омеги, только сейчас замечая довольно сильные изменения: мягкая кожа потемнела, скулы заострились, брови в разлёт, утратили привычную мягкость, длинные ресницы выгорели на солнце и посветлели. — В последнюю нашу встречу ты был подобен Си Ши, а сейчас стал не лучше Дун Ши. Что с твоим лицом? Неужели ты только и делал, что целыми днями купался в соевом соусе и валялся под солнцем? Тэхён не смог сдержать смеха, но наткнувшись на серьёзный взгляд альфы, омега надул губы и, положив ладонь на свою смуглую щёку, обиженно протянул: — Слова Вашего Величества так жестоки! — Не ёрничай! — оборвал его Чонгук. — А с руками что? Император схватил его за ладонь, рассматривая погрубевшую кожу и коротко обстриженные ногти. — Я слышал, сады во дворце Лунного сияния расцвели словно лотосы под луной. Теперь понятно, кого стоит за это благодарить, — спокойно пояснил Намджун. Кажется, он наконец смог совладать со своими чувствами. Тэхён повёл плечами, сдерживая порыв обернуться и посмотреть, с каким лицом альфа это произнёс. — Ты занимался садом? — удивился Чонгук. — Я умирал со скуки, — признался омега. — Летом каждый день тянется словно год и, если не занять себя чем-нибудь, можно сойти сума, — Тэхён отстранился от Чонгука и, чуть прищурив глаза с улыбкой, произнёс. — Я слышал, Ваше Величество, в последнее время сильно увлёкся игрой в Го. — Я всегда любил эту игру, — спокойно ответил император. — Да, стоящее времяпрепровождение, — улыбка на лице омеги стала шире. Внимательный взгляд тринадцатого кронпринца осел на плечи Тэхёна неприятной тяжестью. Чонгук провёл ладонью по его бедру, ожидая продолжения. Осмелится ли он на очередную дерзость? На секунду прикрыв глаза, Тэхён решил не разочаровывать собеседников и произнёс. — Особенно, если найдётся достойный соперник. Взгляд Чонгука потяжелел от этих слов. Комнату наполнили непонятные чувства. Император оторвал руку от бедра Тэхёна и коснулся его чёрных блестящих волос, заплетённых в тугую косу. Омега подался вперёд, виновато ластясь к тёплой ладони. — Ян Чану! — позвал император. Двери тут же распахнулись и в залу низко склонив голову зашёл стражник. — Уже минула третья стража, тринадцатого кронпринца следует проводить к главным воротам! Где прохлаждается Ли Сун Е? — Я велю сейчас же его найти, Ваше Величество, — произнёс страж, не поднимая головы. Император махнул рукой и Ян Чану тут же, бесшумно, словно тень, выскользнул из зала гармонии, а через пару минут в неё зашёл уже главный евнух Ли. Он низко поклонился императору, тринадцатому кронпринцу и устремил растерянно-удивлённый взгляд на Тэхёна. — Благородный Господин Ким? — встретившись глазами с недовольным взглядом императора, он громко сглотнул и чуть сбивчиво пробормотал. — Приветствую вас. Тэхён кивнул. Рука Чонгука на его затылке не давала омеге расслабиться. — Ваше Величество, — Намджун поднялся на ноги. — Разрешите откланяться? — Возвращайся домой, Намджун, — велел император. — А ты проследи, чтобы он никуда не свернул, — приказал он уже главному евнуху Ли. — А то я наслышан о его любви после хорошего вина заглянуть в чайную лавку. Тринадцатый кронпринц улыбнулся и на его щеках появились шкодливые ямочки. — Как бы я посмел после императорских покоев направится прямиком в Бада-Хутун? — он засмеялся и бросил быстрый взгляд на Тэхёна, но омега не смотрел на него. Голова Благородного Господина была опущена, плечи застыли напряжённой линией, под медленными поглаживаниями императора. — Разве что могло получиться наоборот, — уже без улыбки обронил альфа. Чонгук кивнул главному евнуху Ли и тот вывел тринадцатого кронпринца из зала гармонии. Маленький слуга, незаметной тенью стоящий всё это время в нише, последовал за ними. Жемчужные занавеси мерно покачивались, иногда сталкиваясь друг с другом и тихо звеня. На них падал свет напольных ламп из проходной, создавая переливчатые блики, прыгающие по мягкому ковру, стенам и Жучжоуской вазе. Один из них приземлился на золотой поднос на коленях Тэхёна. Омега уже успел забыть про него. — Однако, даже самое решительное начало ничего не стоит без достойного конца, — произнёс император, убирая руку с плеч Тэхёна. — Зачем пришёл? Тэхён не решился ответить сразу: сначала он медленно убрал со своих колен поднос и положил его на диван рядом с собой, затем тщательно расправил складки на своём халате и только потом посмотрел на императора. — Я скучал. — Это я уже слышал. — Разве этого не достаточно? — Это — Запретный город, Тэхён. Здесь одних твоих чувств никогда не будет достаточно. Внутри Тэхёна что-то оскорблённо всколыхнулось. В последнее время этих чувств было так много. Они так умело изводили его. И глухое одиночество в паре с липкой обидой в павильоне розовых бегоний, и какое-то болезненное унижение на чаепитии Чимина, и всепоглощающий ужас у ног вице-Императора. Разве эти чувства могли ничего не значить? Тэхён придвинулся к Чонгуку, прижимаясь своим боком к его, в какой-то жалкой попытке найти во взгляде альфы утешение, может сочувствие, но чёрные глаза по-прежнему бесстрастно взирали откуда-то сверху, с той ледяной вершины, куда не доносились никакие крики о снисхождении. — Что же мне нужно сказать, чтобы моё вторжение сюда стало оправданным? Подскажите, и я скажу, — прошептал Тэхён непослушными, от охватившей всё его тело дрожи, губами. Его запрокинутая голова открывала вид на тонкую шею, с чистой нетронутой кожей. В их последнюю встречу эту шею покрывали синяки и укусы, сине-бордовые пятна выглядели настолько болезненными, что казалось они не сойдут никогда. Тэхён понял, о чём думает альфа и грустно усмехнулся. Всё что ему оставалось, это цепляться за воспоминания, где они были вместе и где им было хорошо. Тэхёну казалось, что этим он унижает себя, но другого выхода омега не видел. — Вот видите, — Тэхён подался вперёд, обвивая шею императора тонкими руками. — От дней, которые мы с вами провели в малой императорской резиденции Чунхуа не осталось и следа. — Это не так, — покачал головой Чонгук. — Мне кажется, твой запах изменился. — Вам кажется. — Нахал. Тэхён тихо выдохнул и провёл кончиком носа по щеке императора. — Почему вы меня бросили? — Бросил? — альфа отстранился. — Разве я лишил тебя всех титулов и запер в Холодном дворце? Тэхён опустил голову. С синих подушек, с дивана, с одежды императора, отовсюду на него осуждающе смотрели глазки-бусинки драконов. — Отвечай, — в голосе Чонгука проскользнуло раздражение. — Нет, вы не сделали этого, — признал Тэхён. — Тогда, почему ты решил, что я тебя бросил? Омега вскинул голову. В глазах его начали вскипать горячие слёзы обиды. — Тогда почему вы… — горло свело от подступающих рыданий. Тэхён схватил ртом воздух, словно утопающий, и прижал сжатую в кулак руку к груди. — Почему вы не приглашали меня к себе. Словно, я в одно мгновение перестал существовать для вас! — Успокойся, — велел Чонгук, обхватывая ладонями лицо омеги. Большие пальцы прошлись по щекам, стирая дорожки слёз. — Лекари должны были тебе объяснить, что в первые три месяца беременности ты не сможешь служить мне. — Но я не беременный! — Тэхёна всего передёрнуло. Как же он устал от этого. Эта мнимая, неподтверждённая, да и явно несуществующая беременность забрала у него уже и так слишком много. Позволял ли себе Чонгук игнорировать несколько месяцев Благородного Супруга Мин после проведённого с ним гона или течки? Сомнительно. Так можно было поступать только с ним, только его можно было вернуть туда откуда увёз и забыть. Тэхён оттолкнул от себя руки альфы и растерев по щекам слёзы, обвиняюще произнёс. — Я мог и не служить вам. Мы могли бы просто… просто проводить время вместе. Хоть раз. Хоть раз за эти сорок четыре дня! — И чем бы мы с тобой занимались? — спокойно спросил император. — Почему мы не могли играть в Го, как вы делали это с Ло Юнем? Почему мы не могли слушать музыку и любоваться цветами в саду, как делали это в Чунхуа? — Разве ты должен решать, что мне делать? — голос Чонгука оставался ровным, слова твёрдыми словно камни. Камни, которые он без малейшей жалости кидал в Тэхёна. Фантомная боль и холод, повеявший от альфы, отрезвили омегу. Слёзы высохли, рыдания, сводившие спазмом горло, ослабли. Он опустил взгляд и увидел тёмное пятно от вина на ковре. Точно. Десять лет назад умер кронпринц Цзиньлун. Сын Его Величества и вице-Императора. Тэхён вспомнил бледное осунувшееся лицо, причёску, лишённую украшений и застарелую боль в серых глазах. Шэлань страдал. Боль разрывала его и, не имея больше сил терпеть, он выместил свой гнев на Тэхёне. Омега повёл плечами и сжал зубы, пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания. Он пришёл сюда не для того, чтобы устроить истерику. Ему нужно взять свои чувства под контроль. Или хотя бы попытаться это сделать. Притвориться. Дрожащими руками Тэхён обхватил ладонь Чонгука и, прижавшись к нему, положил свою голову на плечо альфы. — Простите меня, Ваше Величество, — прошептал он. — Я был не прав. Чонгук в его руках расслабился, поверхностное дыхание стало глубже, спокойней. Он приобнял Тэхёна за плечи и мягко коснулся губами его макушки. — Много цветов высадил? — Много, — прошептал омега, потираясь щекой о гладкий шёлк императорского чаншань. — Сотни бегоний. Я высаживал их неделями. Теперь во дворце Лунного сияния есть Павильон розовых бегоний. Чимин его так назвал. Но разве это не банально? Я вкладывал в него совсем другой смысл, когда высаживал эти цветы. Сверху послышался тихий смешок. — «Знаю, как только начнут бегонии дружно цвести, значит, расстаться с весной грустное время пришло», — произнёс император. От загривка вниз, по спине Тэхёна побежали мурашки. Он ещё сильнее сжал зубы, лицо исказила всеми силами сдерживаемая истерика. Чонгук громко втянул в себя воздух. К сладко-цветочному запаху Те Гуань Инь теперь примешивалось, что-то тёплое и по-домашнему сладкое, словно прокипячённое на открытом костре молоко и горячие маньтоу, вымоченные в меду. — Не желаю, чтобы ты плакал, — он чуть встряхнул Тэхёна, заставляя посмотреть на себя, но тот лишь ещё сильнее прижался к его груди. — Относись к себе бережнее. Я не разрешаю тебе больше работать в саду. Не злоупотребляй холодными фруктами, пей чай, ешь овощи и лёгкое мясо. Не прогоняй больше лекаря Хейна. — Я хочу, чтобы меня осматривал лекарь Чжан, — прогнусавил Тэхён. — Хорошо, — легко согласился Чонгук. — Пусть это будет лекарь Чжан. Они замолчали. Тэхён нервно кусал щёки изнутри, пытаясь найти в себе силы и мужество задать главный вопрос. Он чувствовал, как постепенно рыдания, сковывающие его горло утихают и опускаются, оседая неприятной тяжестью в груди. Утерев ладонью красные глаза, со слипшимися от слёз ресницами Тэхён поднял голову, наконец решаясь посмотреть на Чонгука. — Можно мне общаться с Благородным Супругом Сун? — быстро произнёс омега. Тело императора под его руками чуть напряглось. Тэхён знал, что сказал это слишком резко и неожиданно, но если бы он попробовал зайти издалека, подвести к своей просьбе осторожно, то никогда не решился бы озвучить её. — Боюсь, Анли сейчас не в состоянии с кем-либо общаться. Ему нужен покой. — Ему нужен не покой, — возразил Тэхён. — Ему нужны друзья. После казни Чан Жунхая у Благородного Супруга Сун случилась истерика, из-за которой он чуть не потерял ребёнка. Вдовствующий вице-Император запер Анли в его же покоях и приказал лекарям день и ночь следить за его состоянием. Посещать омегу строго воспрещалось. — Чимин с самого начала хорошо общался с Благородным Супругом Пак, — зачастил Тэхён. — Я тоже, — его голос дрогнул. — Я тоже с ним в хороших отношениях. Мы могли бы помочь ему прийти в чувства. Чонгук подцепил пальцами подбородок омеги. Его внимательные чёрные глаза прошлись по сведённым бровям и чуть дрожащей нижней губе. — Зачем тебе это? — Я… я просто, — Тэхён опустил голову, ладонью мягко разглаживая шёлк на груди альфы. Дракон. Он был и здесь. Своей острой когтистой лапой могучее создание сжимало перламутровую жемчужину. Фуцанлун — хранитель подземных сокровищ, мудрец и исполнитель желаний. Поможет ли он ему? Чонгук снова коснулся подбородка Тэхёна, заставляя омегу поднять голову, и медленно произнёс: — Не. Смей. Мне. Лгать. В какой-то бессознательной попытке защититься Тэхён положил ладонь на свой живот. Ясная мысль коснулась сознания, словно лепесток цветущей яблони упал на ровною гладь водоёма, пуская по ней рябь. Разве он не юн, разве не беспомощен, разве Его Величество не думает, что он носит его ребёнка? Император, как никто другой, знает в каком слабом и уязвимом положении он сейчас находится. И эта слабость, эта уязвимость сейчас его главная сила. Тэхён прикрыл глаза. С длинных ресниц сорвались тяжёлые капли слёз. — Я плохой человек, — на грани слышимости прошептал омега. — Я соврал вам. — Ещё не поздно сказать правду, — успокоил его Чонгук. — Обещаю, я не стану злиться, в чём бы ты сейчас не признался. Тэхён кивнул, ещё сильнее прижимаясь к императору. Зубы сводило от отвращения к себе, к ситуации и даже к альфе рядом с ним. — Я вовсе не в хороших отношениях с Благородным Супругом Сун. Нам так и не удалось наладить контакт. Но мне страшно. Особенно сейчас, — его ладонь огладила плоский живот. От лицемерности этого жеста хотелось передёрнуть плечами. — Сейчас у Благородного Супруга Сун один из самых высоких титулов в Дальнем дворце. Я хочу, чтобы он считал меня своим братом, хочу заручится его защитой. Не потому, что это моё искреннее желание, а потому что мне нужна защита. Это ужасно расчетливо. Теперь вы презираете меня? — Это и правда расчетливо, — Чонгук улыбнулся, тёплые пальцы огладили смуглую кожу щёк омеги. Тэхёну захотелось отстраниться, но он не шелохнулся. — Но разве твой расчёт несёт в себе цель навредить кому-то? Пока это не так, всё в порядке. Ты просто взрослеешь. Губ Тэхёна коснулась несмелая, нервно подрагивающая на кончиках, улыбка. Он вдруг ясно понял, что если император когда-нибудь узнает, с какими намерениями Тэхён сегодня всё это произносил, то эти же руки, которые сейчас так нежно касаются его, свернут ему шею. — Значит, — омега гулко сглотнул. — Значит всё в порядке? Чонгук кивнул. — Я сниму запрет на посещения Благородного Супруга Сун. Огоньки в глазах Тэхёна затрепетали, превращаясь в слёзы. Он хотел поблагодарить императора, но с губ сорвался лишь невыразительный шёпот. План, сформировавшийся в его голове за несколько секунд, сейчас осуществлялся с невероятной скоростью и это приводило Тэхёна в ужас. Он до последнего верил, что ему не разрешат, не позволят, остановят… Но Чонгук не собирался его останавливать. Тэхён не выдержал и разрыдался. Красный шёлк императорского чаншань почернел от его слёз. — Пойдём спать, Тэхён. Ты устал.

***

Больше всего Тэхён хотел вернуться в свои комнаты во дворце Лунного сияния и остаться в полном одиночестве, но Его Величество не пожелал его отпускать. Он привёл Тэхёна в свои покои. На высокой деревянной подставке уже висели две ночные сорочки. По ярко-жёлтому балдахину ползали кривые тени. Слуги помогли им переодеться. Ложась в холодную постель, омега с ужасом подумал, что, если император захочет взять его этой ночью, он этого не переживёт. Тэхён внимательно наблюдал, как слуги тушат свечи. Комната погрузилась в темноту. Слуги вышли, всё затихло. Тэхён почувствовал, как альфа рядом с ним повернулся на бок и притянул его к себе. Прижав омегу спиной к своей груди, Чонгук жадно втянул его запах и хрипло произнёс: — Спи.

***

Тэхён покинул императорские покои рано утром. Его Величество всегда просыпался в начале часа кролика В покои заходил главный евнух Ли и звучным голосом возвещал о том, что настало время вставать. В следующую секунду из-за его спины появлялись пятеро молодых слуг: двое из них раскрывали полог императорской кровати, остальные же открывали окна, пропуская в комнату яркий солнечный свет. В это время главный евнух Ли помогал Его Величеству сесть на кровати, надевал на его ноги мягкую обувь и разрешал остальным слугам войти в покои. Следующий час Тэхён полузакрытыми со сна глазами наблюдал за вереницей слуг с графинами, тазами, полотенцами, шелками и предметами императорского гардероба. За ними следовал лекарь Хейн, осмотрев императора, он хотел измерить пульс Тэхёна, но Чонгук велел не беспокоить его. Второй раз Тэхён проснулся в конце часа дракона .Слуги помогли ему умыться и принесли красивую одежду. — Его Величество приказал подать вам подобающий вашему статусу наряд, — оповестил невысокий слуга с большим подносом в руках, на котором лежало аккуратно сложенное ципао. Тэхёна облачили в мелового цвета шёлк, усыпанный розовыми цветками бегоний. К их сердцевинам были пришиты крупные жемчужины, по рукавам вниз струилась золотая бахрома. Волосы ему заплели в высокую тугую причёску, украшенную яркими шифоновыми цветами. Тэхён решил не задерживаться в императорских покоях и поспешил вернуться во дворец Лунного сияния. Слуга, помогающий ему переодеваться, вызвался его сопроводить. Летнее солнце с самого утра обрушилось на сад Совершенства и Чистоты горячей лавиной жара. Среди беседок и аллей было пустынно. Вязкую тишину нарушал лишь редкий шелест кустов, потревоженных юркой славкой или серой мухоловкой. Тэхён решил сократить путь через Маленький Чжуннань — так называли небольшой сад камней. Узкую тропинку окружали высокие скалы с причудливыми, фантастическими очертаниями. Одни из них были похожи на демонов и сказочных чудовищ, другие — на диких зверей, взвившихся на дыбы и застывших в самых разнообразных позах. Скалы пестрели бирюзовыми пятнами мха, были опутаны лианами. Тэхёну казалось, что он идёт по дну узкого ущелья, а над головой лишь сотни ли холодного камня. Тропинка вывела его на небольшую поляну, также окружённую белыми скалами. Много лет назад сюда в сильный ливень, раздираемый яростью от собственного бессилия, забрёл молодой Император Канси. Тогда ещё не было сада Совершенства и Чистоты, лишь скалистая пустошь. Жёлтые воды реки Хуанхэ встретились с руслом Хуайхэ, создавая бешенное течение. Дамбы были разрушены, песок проседал под бурлящей силой жёлтых вод. Северные районы провинции Аньхой и Цзянсу были затоплены. Люди умирали тысячами, Пекин заполонили беженцы. Великий канал размыло, что делало снабжение столицы продовольствием почти невозможным. Голод, болезни, ярость. Городская стража не успевала успокаивать то тут, то там вспыхивающие недовольства. Сюанье сходил сума от собственного бессилия. По пути в Запретный город из главного храма, где он молился об окончании потопа, ему пришла весть о том, что Северо-восточную дамбу тоже прорвало, Тайджоу полностью затоплен, Ли Чжанши — губернатор провинции Цзянсу — мёртв. В ярости он выскочил из паланкина и, не обращая внимание на сильный ливень, кинулся прочь. Слуги и стражники, пришедшие в ужас от выходки императора, бросились за ним. Сюанье скрылся среди скал. Когда слугам удалось отыскать его, Император был уже спокоен. Он посмотрел на бледного, промокшего до нитки главного евнуха Лян Цзюгуна и сказал: — Приказываю Цзинь Фу явиться ко мне. Немедленно. Много лет спустя это место стало частью величественного сада Совершенства и Чистоты. Оно было не самым живописным, здесь не было ажурных беседок и павильонов, не росло цветов, не водилось певчих птиц. Маленький Чжуннань был местом уединения и покоя, местом, где можно спрятаться от мирской суеты и привести мысли в порядок. Тэхён резко остановился. Слуга за его спиной склонился в низком поклоне. У высокой, покрытой синей мхом скалы стоял Юнги. В лучах утреннего солнца расшитые узорами одежды на нём сверкали, как мантия нефритового божества. Сложенные узлом волосы были перевиты нитями с жемчугом и заколоты шпильками в виде пяти жемчужных птиц, обративших свои взоры к сияющему солнцу. На шее — ожерелье с подвесками, выточенными по форме свернувшихся в клубок золотых драконов. Ципао его разделялось на две части: сверху узкая атласная кофта, вытканная золотыми бабочками на фоне ярких цветов, поверх неё накидка из полупрозрачного лёгкого шёлка молочно-дымного оттенка; снизу креповая юбка с цветами по зелёному полю. Юнги повернул голову, встречаясь взглядом с Тэхёном. В по-лисьему раскосых глазах промелькнула непонятная задумчивость. — Вице-Император Сяоцингао как-то сказал: «В услужении мужу, нужно даже еду ему жевать». Так было с древних времён. Его Величество и днём и ночью трудится на благо государства, не жалея ни здоровья, ни сил. Смог ли ты ему достойно послужить этой ночью? — спросил Юнги, делая шаг к Тэхёну. — Смею предположить, что смог, — Тэхён поборол желание отступить. Благородный Супруг Мин улыбнулся. — Этим утром Его Величество разрешил отворить ворота дворца Циншуй. Думаю, Супруг Пак будет рад проведать Благородного Супруга Сун, — улыбка Юнги стала шире. — И ты, конечно же, пойдёшь вместе с ним. — Его Величество очень великодушен, — голос Тэхёна был спокоен. Вчера он смог наконец выплеснуть все накопившиеся за долгое время эмоции, из-за чего теперь в голове царила необыкновенная лёгкость. Его чувства стали упорядоченными, словно свитки, статуэтки и вазы в коллекционном зале дворца Небесной ценности. Мимика была податливой, движения свободными — впервые за всю свою жизнь Тэхён так легко управлял своим телом. — Благородному Супругу Сун сейчас тяжело, и, если наше с Чимином присутствие облегчит его боль, мы придём. Тэхён поклонился и хотел продолжить свой путь, но хлёсткие слова Юнги заставили его остановиться. — Не думаю, что несчастному Чан Анли будет полезна твоя компания. Он знал? Конечно же он знал. Может не все, но о многом Юнги точно смог догадаться. На лице Тэхёна не дрогнул ни один мускул, когда он обернулся и спокойно возразил: — Боюсь, Ваше Высочество относится ко мне слишком предвзято.

***

В то утро Чимин встретил его холодно. Неожиданно для Тэхёна, весть о его безрассудной выходке облетела сад Совершенства и Чистоты быстрее, чем он успел выйти из императорских покоев. Первые два дня омега не выходил из своих комнат. В тишине раскалённых солнцем покоев Тэхён настраивался на необходимую жестокость. Страх навредить своими действиями Чимину потух, столкнувшись с отчуждённостью последнего. — Он бы сам никогда не смог поступить так, как вы, — говорил Дэмин. — Мало кто в Дальнем дворце смог бы так поступить. Разве что… Он замолчал. Тэхён дёрнулся, скидывая руки евнуха со своих плеч. — Они говорят, что я такой же, как Благородный Супруг Мин? — невозмутимо спросил омега, расчёсывая гребнем свои длинные блестящие на солнце волосы. — Они не правы. Пока я никто, но, если вице-Император не оставит меня в покое, мне придётся стать хуже Юнги. Намного хуже. — Когда вы собираетесь посетить Благородного Супруга Сун? — голос Дэмина был мягким. Стараясь загладить свою оплошность, он коснулся запястья Тэхёна и провёл пальцами вверх по острым костяшкам. Ладонь омеги разжалась, покрытый позолотой гребень мягко скользнул в руку евнуха. Драгоценные камни, украшающие его, приятно холодили кожу. Дэмин поднял голову, встречаясь взглядом с внимательными глазами своего господина. Лицо Тэхёна, последнее время имеющее несвойственное ему отчуждённое выражение, преобразилось. Словно стрекоза во время охоты задела безмятежную водную гладь пруда, пуская по нему череду колец. Приподнятые в постоянном напряжении стреловидные брови чуть опустились, сжатые челюсти расслабились, ямочка на остром подбородке разгладилась. — Завтра, — Тэхён прикрыл глаза и откинул волосы назад, давая позволение Дэмину расчесать их. — Завтра у меня будут силы поговорить с Чимином.