Путешествие в тысячу ли

Император прибыл во дворец Скрытых глубин в сопровождении целой делегации, состоящей из евнухов, слуг, пяти лекарей и трёх повивальщиков. Он остановился и оглядел двор, заполненный коленопреклонной прислугой, приветствующей его. Главный из пяти прибывших с ним лекарей обернулся и уже открыл рот, чтобы спросить дозволения войти во дворец, но Чонгук опередил его, лаконично кивнув. Лекари и повивальщики один за другим скрылись за большими деревянными дверьми. Император сжал в руке чётки из зелёного нефрита и нетерпеливо посмотрел на слуг. Пошёл снег. Он отошёл в сторону и закрыл глаза. Снежинки падали на лицо и плечи, неприятно холодя кожу. Слуги принесли кресло и установили над ним большой жёлтый зонт, украшенный вышитыми на нём драконами. Чонгук сел и стал, перебирая в руке чётки, ждать. Прошла минута. Две. Десять. Дворец Скрытых глубин тонул в тишине и горьком ожидании. Не выдержав, Чонгук вскочил с места и направился к дверям. Слуги, как по команде, в ужасе побежали ему навстречу и, падая в ноги, закричали. — Ваше Величество! Ваше Величество! Главный евнух Ли, упавший перед ним на колени, дрожащим от волнения голосом воскликнул: — Ваше Величество, ни в коем случае нельзя! Ваше тело священно! Если вы войдёте в родильную комнату, быть беде. Дурная примета! — Пошёл прочь! Убирайтесь! Чонгук в ярости пнул слугу, мешающего ему пройти, но главный евнух Ли отказался уйти с его пути и в отчаянии вцепился в одежду императора. — Ваше Величество, мы умоляем вас! — Ваше Величество, вы не можете зайти, — продолжал кричать евнух Ли. — Если вы войдёте, родится проклятый ребёнок. Ваше Величество, подумайте о судьбе государства Цин, подумайте о своих предках, подумайте о династии! — Хватит! — закричал Чонгук, вырывая из рук евнуха подол своего платья. — Там никто не рожает. Он умирает! — Тем более! — Ты! Император указал пальцем на евнуха в его ногах. Грудь его тяжело вздымалась, брови грозно сошлись на переносице, в глазах появился опасный блеск. Чонгук вскинул руку, намереваясь ударить слугу, но его остановил тихий голос, раздавшийся от дверей дворца. — Придворный Второго Ранга Ким приветствует Ваше Величество. Император перевёл взгляд со слуги на говорившего. Омега стоял в глубоком поклоне, немного пошатываясь. Рядом с ним в таком же поклоне встали прислуга и лекарь. — Встань, — приказал император, обходя главного евнуха Ли и приближаясь к наложнику. Омега немного замешкался, ожидая, что к нему подойдут слуги, но поняв, что разрешение встать было дано только ему, неловко поднялся сам. Он был бледным и смотрел вниз, спрятав глаза за полумесяцами ресниц. — Чем ты так провинился передо мной? Тэхён вздрогнул, от злости, прозвучавшей в голосе императора. Он помнил, как несколько месяцев назад Его Величество задал ему этот же вопрос в парадном зале дворца Мира и долголетия. Тогда Тэхён в ужасе упал на колени, не понимая, чем провинился. Император его не забыл. Чонгук оглядел омегу. Сегодня его ципао не украшали утки-мандаринки, в волосах не было драгоценностей, а на щеках вместо взволнованного румянца расплылась мертвенная бледность. Немного помедлив, омега глубоко вздохнул и посмотрел на Его Величество. Белки его глаз покраснели, лицо казалось неживой театральной маской. — Я виноват, Ваше Величество, — надтреснуто произнёс он. — Я виноват в том, что, когда Наложнику Ки стало плохо, я оказался бесполезен. Я заслуживаю десять тысяч лет страданий. — Сколько решимости, — император мрачно усмехнулся. — Интересно, надолго ли её хватит? Чонгук заметил, как евнух, стоящий на коленях рядом с Придворным Ким, дёрнулся. Переведя недовольный взгляд с него на лекаря, он спросил: — Ты вёл беременность Наложника Ки? Лекарь склонился, коснувшись лбом пола. — Да, Ваше Величество. Этот недостойный слуга просит прощения у Вашего Величества, я… — Хватит, — перебил его император. — Говори по делу. — У Наложника Ки была очень трудная беременность. Я ничего не смог сделать. — Ничего не смог сделать? — ледяным голосом переспросил Чонгук. — Зачем мне нужен лекарь, который ничего не может сделать? Бесполезный мусор! Ты лишишься своей головы сегодня же! С каждым словом голос императора становился всё громче, а зимний холод, прозвучавший в нём в начале, сменялся огненной яростью. Лекарь Чжан сжался, застывшим взглядом смотря на длинноусых драконов, вышитых на императорской обуви. Его покатая спина дрожала, голова склонилась так низко, что небольшая меховая шапка упала на снег, синее одеяние с гербом дворцовых лекарей промокло. Чонгук отвернулся. — Прибыл Его Величество вице-Император, — возвестил главный евнух Ли хриплым голосом. Прочистив горло, он продолжил. — Прибыл Его Высочество Благородный Супруг Мин. Прибыл Супруг Сун. Прибыли Наложник Мэй и Наложник Чун. Прибыл Благородный Господин Хуан. Чонгук обернулся и увидел, группу омег в разноцветных нарядах, сопровождающих вице-Императора. С ними пришло не меньше двух десятков слуг. Одни поддерживали своих господ под руки, другие держали над каждым из них по большому зонту, защищающему блистательные причёски и наряды наложников от снега. Больше всех слуг было у вице-Императора. Они должны были везде следовать за ним, готовые в любую секунду выполнить приказ. Вдалеке выстроилось шесть паланкинов. Рядом с каждым стояло ещё по четыре евнуха. Тяжело вздохнув, император покачал головой. — Приветствуем, Ваше Величество, — пропел стройный хор голосов. Омеги и слуги поклонились. — Встаньте, — разрешил Чонгук и недовольно посмотрел на вице-Императора. — Явился наконец. А ты не очень-то торопился. — Прошу прощения, Ваше Величество, последнее время я плохо сплю, поэтому мой слуга, — вице-Император кивнул на виновато опустившего голову Куи. — Дал мне снотворное, чтобы я смог заснуть. — Снотворное, — Чонгук усмехнулся и кивнул. Отвернувшись, он вернулся к креслу, поставленному для него слугами и сел. — Не пропустить дневной сон для вице-Императора куда важнее, чем следить за порядком во Внутреннем дворце. — Ваше Величество, я… — Достаточно, — перебил его император. — Вы сказали достаточно. Слуга получит двадцать ударов, а ты, — он посмотрел на Благородного Супруга Мин. — Я велел тебе помогать вице-Императору с делами Внутреннего дворца. Где был ты? Юнги присел в поклоне и, немного склонив голову на бок, посмотрел на императора. Его красивые лисьи глаза были чуть прищурены, ресницы, покрытые капельками растаявшего снега, блестели. — Дворец Скрытых глубин находится в отдалении от остальных дворцов Запретного города. В особенности от дворца Небесной ценности. Когда слуги известили меня о случившемся, я сразу же направился сюда, но было поздно. Я виноват, Ваше Величество. Юнги опустил глаза, виновато смотря на холодный снег под своими ногами. Слуга, стоящий рядом с ним, упал на колени. — Ваше Величество, — воскликнул он. — Прошу, не вините моего господина. Он действительно очень спешил помочь Наложнику Ки. Из-за волнения он даже поскользнулся и упал, разбив руки и колени. Император наклонился и обеспокоенно посмотрел на Юнги. — Это правда? — спросил он. — Вашему Величеству не стоит волноваться из-за этого. Омега поднял голову и посмотрел Чонгуку в глаза. Император протянул руку, помогая Юнги подняться и перевернув его кисти ладонями вверх, внимательно осмотрел их. Руки Благородного Супруга Мин покраснели. На левой ладони, у основания большого пальца яркими полосами цвели длинные царапины. Накрыв его ладонь своей, Чонгук сказал: — Если это не стоит моего беспокойства, то почему я так сильно беспокоюсь? — Юнги неопределённо покачал головой. — Не знаешь? Хорошо. — Император кивнул. — Но ты всё равно должен будешь вызвать к себе лекаря, чтобы он осмотрел твои раны. Это понятно? — Да, Ваше Величество. — Слуги, принесите сюда кресла, — приказал Чонгук. — Ваше Величество, на улице холодно, — возразил вице-Император. — Это может навредить Вашему здоровью. Не лучше ли подождать в ближайшем дворце или хотя бы в павильоне. — Нет. Мы останемся здесь. — Чонгук дождался, пока слуги выставят ряд стульев и указал Юнги на ближайший к себе. — Садись. Омега послушался, мягко улыбаясь. Эта улыбка напоминала распустившиеся цветы жасмина, множество слоёв нежных белых лепестков, обрамлённых густой зеленью. Чонгук, аккуратно сжав маленькую ладошку, поднёс руку Юнги к своим губам, вдыхая аромат белых цветов. Глубокий, сладковато-фруктовый запах жасмина дурманил голову. В последний раз вдохнув этот манящий аромат, император опустил их переплетённые руки на подлокотник кресла и огляделся. Все наложники разместились в своих креслах, зябко кутаясь в накидки. Их раскрасневшиеся на морозе лица выражали беспокойство. Кто-то из омег, нервничая крутил в руках муфту, кто-то перебирал чётки. Украшения в их волосах блестели от упавшего на них снега, золотые бабочки, цветы и птицы, свисающие на тоненьких цепочках со шпилек, сталкивались с друг другом и звонко стучали, разрывая тяжёлую тишину. Окутанный ароматом жасмина, Чонгук не разбирал их лиц. Всё смешалось в одну пёструю картину, сопровождаемую этим невыносимым звуком. Стук. Цзынь. Стук. Стук. Цзынь. Император устало закрыл глаза. Чем дольше они ждали, тем сильнее становились волны раздражения, исходящие от него. Омеги, окружившие Его Величество, рефлекторно замедлили дыхание, боясь быть услышанными. Каждый раз, когда раздавался звон украшений, наложник, в чьих волосах находилась преступная заколка, вздрагивал и кидал быстрый взгляд на императора. Все гадали, на каком именно звоне терпение Его Величества закончится. Была бы их воля, омеги вытащили бы из своих причёсок эти проклятые шпильки и выкинули бы их так далеко, как только возможно. Но ходить с распущенными волосами было верхом неприличия и им оставалось только закрывать глаза и молиться, чтобы император простил им эту оплошность. Поэтому, когда двери дворца Скрытых глубин распахнулись и из них торопливо вышел главный лекарь, все вздохнули с облегчением. Им было неважно, что он скажет. Омеги радовались тому, что тяжёлую атмосферу разрушили новые звуки и новые люди, на которых Его Величество сможет выместить свой гнев. — Ваше Величество, Ваше Величество, — лекарь встал на одно колено перед императором. — Этот слуга бесполезен, Ваше Величество. Мы не можем спасти Наложника Ки. — Что? — Чонгук поднялся с кресла, грозной скалой нависая над лекарем. — Что значит, вы не можете? — Тело Наложника Ки ослабло. В его лёгких жидкость, почки перестают работать, высокое давление перенапрягает сердце. Ваше Величество, Наложник Ки умирает. — Неужели ничего нельзя сделать? — взволнованно спросил вице-Император. — Такова судьба, — отчаявшись, прошептал лекарь. — А ребёнок? Этот вопрос заставил лекаря вздрогнуть. Чонгук перевёл взгляд на бледного, дрожащего омегу. Придворный Второго Ранга Ким сидел на самом дальнем от императора кресле, в одном ципао и зябко ёжился от каждого порыва холодного ветра. Его, до этого бледные, губы теперь посинели, ресницы покрыл иней. — Можно ли спасти ребёнка? — спросил Чонгук, отводя взгляд от омеги. — Нет, Ваше Величество. Ребёнок умирает вместе с омегой. — ответил лекарь. Лекарь Чжан, всё это время стоящий в стороне, осмелился подойти к императору и, нервно дёргая себя за редкую бородку, сказал: — Ваше Величество, если этому недостойному будет позволено говорить… — Говори. — Мы можем попробовать «королевское сечение». Для этого нужно провести чревосечение, после которого мы сможем достать ребёнка. Но в нынешнем состоянии Наложник Ки не сможет пережить эту операцию. Лекарь Чжан говорил торопливо и сбивчиво, будто боясь, что у него может не хватить дыхания, чтобы закончить свою мысль. Всё его тело было охвачено сильным волнением. Он не отрываясь, раскрытыми от страха глазами смотрел на императора. Уголки его губ были резко оттянуты вниз, из приоткрытого рта вырывалось тяжёлое дыхание. Он был похож на человека, по ошибке дёрнувшего за усы тигра. — Это немыслимо! — воскликнул главный лекарь. — Это нарушит равновесие между Небом и землёй. Если судьба этого ребёнка умереть, так и не родившись, значит, он умрёт! Разве не вы раньше говорили, что нельзя идти наперекор судьбе? — Я, — согласился лекарь Чжан. Его голова покорно склонилась. Он смотрел несколько секунд на свои серые туфли, а затем, словно внезапно что-то вспомнив, резко вскинул голову и упрямо посмотрел на главного лекаря. — Но никому не ведома воля Небес больше, чем Его Величеству, — продолжил он. — Если он пожелает, чтобы этот ребёнок жил, значит, он должен жить! — Ваше Величество, это неправильно, — сказал Юнги, осторожно касаясь руки императора. — Если мы разозлим Небеса, они накажут не только нас, но и Великую Цин. Можете ли вы позволить народу умирать от ужасного холода или от безжалостной засухи, которая убьёт весь урожай? Вице-Император кивнул, поднимаясь. — Всё рождается и всё умирает. Это естественный ход вещей и мы не должны нарушать его. У Вашего Величества будет ещё много наследников. Чонгук усмехнулся и посмотрел в небо. Тысячи снежинок падали вниз, чтобы быть растоптанными ногой человека. Всё рождается и всё умирает. Это естественный ход вещей. Какие правильные и одновременно с тем жестокие слова. У его венценосного деда было пятьдесят пять сыновей. Тридцать пять из которых родились альфами. Вдовствующий вице-Император напоминал ему об этом намного чаще, чем Чонгуку хотелось бы слышать. Его отец славный император Юнчжэн не мог похвастаться таким количеством потомков и он, как почтительный сын должен был подарить императорскому роду много талантливых и блистательных наследников, дабы его отец покоился с миром. Но в последнее время в Запретном городе дети стали умирать слишком часто. Маленькие жертвы чьей-то холодной руки. Император огляделся. Кто это мог быть? Кому принадлежала эта рука? Он встретился с обеспокоенным взглядом вице-Императора. — Ваше Величество? Чонгук поднял руку, веля ему замолчать. Шэлань подошёл ближе, касаясь тонкими пальцами его ладони. Прозрачные глаза вице-Императора наполнились слезами. Словно большая грозовая туча, накрывшая небо и грозящаяся вот-вот пролиться дождём. Омега переплёл их пальцы и тихо, так, чтобы услышал один император, прошептал: — Ради блага государства жизни не жалеем. Ни своей, ни чужой. Чонгук грустно усмехнулся. Это была старая военная песня. Солдаты пели её, сидя у костров и помешивая рисовую кашу, пели, перевязывая стёртые в кровь ноги, пели, натягивая тетиву лука. «Ради блага государства жизни не жалеем. Ни своей, ни чужой. Ни своей, ни чужой. Ради блага государства мы сгорим и подожжём!» Много лет назад, когда покойный император Юнчжэн решил выбрать ему мужа, Вдовствующий вице-Император устроил большие смотрины. Тогда во дворец прибыло несколько десятков прекрасных омег из лучших семей страны. Чонгук вспомнил, как он стоял за одной из десятка колонн, поддерживающих мраморную крышу павильона, и подсматривал. Все омеги перешёптывались, поправляли причёски и обмахивались веером. Их нежные лица украшал румянец волнения. Лишь один стоял у белокаменного парапета и любовался игрой карпов кои в воде. Яркие красные пятна на их теле украшали пруд лучше любых цветов. Чонгук перешёл от одной колонны к другой, чтобы быть ближе к интересному омеге и услышал, как он поёт. Ветер доносил до него только отдельные слова, поэтому альфа не мог уловить её смысл. — Государство… жизнь… чужую…пожар. — Не слишком ли мрачно, — озадаченно прошептал Чонгук. Омега вздрогнул и резко обернулся. Его изумительные глаза, похожие на два чистых озера распахнулись. Альфа прижал палец к губам, прося омегу быть тише и медленно отступая назад, скрылся в тени деревьев. Чонгук шёл через сад, усеянный прекрасными цветами, и не видел их. Он вспоминал строгий наказ папы. Тот уже выбрал ему в супруги омегу из клана Цзыли и ожидал, что на отборе своим первым мужем он выберет именно его. Чонгук же решил, что неважно каким, первым, вторым или третьим, но этот омега с глубокими озёрами вместо глаз станет его мужем. Вынырнуть из воспоминаний его заставил тихий голос. Полушёпот-полухрип, из замерзшего горла. Полуслова-полумольба из недр напуганной души. Он больше напоминал императору ночное пение призрака, чем голос живого человека. — Небо хочет упасть. — совсем тихо. — Оно потеряло покой. Умирая, рождаются звёзды, убывает и прибывает Луна. Это так похоже на жизнь, но кажется в небе всё по-другому. Император нашёл взглядом говорившего. Омега стоял в метрах шести от него и, запрокинув голову, смотрел на небо. Снежинки падали на его лицо и таяли, скатываясь маленькими капельками вниз. — О чём ты? Тэхён удивлённо отвёл глаза от небесной синевы и огляделся. Император смотрел на него. Омеге показалось, что антрацитово-чёрные глаза альфы светятся. От холода мысли его путались, становились вязкими и ленивыми. Омеге казалось, что ещё немного, и он упадёт. Он открыл рот, чтобы ответить Его Величеству, но Ян Дэмин его перебил: — Простите, Ваше Величество, мой господин не в себе после всего, что случилось сегодня. Он в шоке, — последние три слова евнух прошептал, склонив голову. — Не вмешивайся, — раздражённо оборвал его император. — Пусть скажет то, что хотел сказать, — переведя взгляд с евнуха на омегу, Чонгук приказал. — Говори! — Я, — Тэхён ещё раз потерянно огляделся. Не найдя поддержки, он сглотнул и продолжил. — Я хотел сказать, что вице-Император, несомненно, прав. Всё рождается и всё умирает. Это естественный ход вещей и его не стоит нарушать. Но, — он снова замолчал, пытаясь найти в себе силы, чтобы продолжить. — Но? — подтолкнул его император. Из его голоса пропала угроза, сейчас он больше напоминал Тэхёну учителя, который понял, что его ученик боится сказать правильный ответ, сомневаясь в своих знаниях, и пытался поддержать его. Почувствовав себя увереннее, омега продолжил. — Но это касается только земного цикла. На небе всё по-другому. Его Величество не обычный человек и дети, рождённые от его семени — священны. Они должны рождаться, чего бы это не стоило. Император улыбнулся. Лицо его просветлело и Тэхёну показалось, что в его груди вместе с этой улыбкой родилось маленькое солнышко. Оно согрело его изнутри и заставило робко улыбнуться в ответ. — Делай всё, что надо, — сказал Чонгук лекарю Чжану. — Если мой ребёнок выживет, я обещаю простить тебя, но, если он умрёт, не вини меня за излишнюю жестокость. Лекарь Чжан подскочил с места и, даже не поблагодарив Его Величество, бросился к дверям дворца Скрытых глубин. Главный лекарь замешкался и неуверенно посмотрел на вице-Императора. Шэлань кивнул и мужчина тут же последовал за своим коллегой. Император вернулся в своё кресло, окинув задумчивым взглядом стоящего перед ним Юнги. — У тебя слабое здоровье. Я не хочу, чтобы ты замёрз, — сказал он, рассматривая его тёплое ципао из тёмно-синего атласа, сверху которого была надета длинная голубая накидка с меховым воротником. — Можешь вернуться в свой дворец. — Нет, — Юнги отрицательно покачал головой и сел рядом. — Я хочу быть с вами, Ваше Величество. Я не смогу спокойно сидеть во дворце, пока не узнаю, что с маленьким принцем всё хорошо. Это так ужасно, — омега взял Чонгука за руку и посмотрел вверх. Глаза его заблестели. — Ребёнок ещё не родился, а его уже попытались убить. Это преступление против самой природы! — Убить? — переспросил вице-Император. — Лекарь сказал, что у Наложника Ки было слабое здоровье. Ему сложно было выносить эту беременность. Благородный Супруг Мин грустно улыбнулся. Его губы имели мягкий изгиб, плавная линия челюсти и тонкая шея придавали его внешности нежность и кротость. Юнги мог бы стать воплощением целомудрия и омежьей красоты, если бы не глаза. Умные проницательные глаза дикой лисицы делали его не просто очаровательным, но и интересным. Они двумя яркими бусинами следили за тобой из заросли ольховника, поджидая момент, чтобы накинуться на свою жертву и вцепиться в её тонкую шейку острыми зубами. Он посмотрел на вице-Императора и его глаза сверкнули. Лисица совершила бесшумный прыжок, накидываясь на свою добычу. Зубы прокусили тонкую кожу, и Юнги почувствовал, как тёплая кровь заливает рыжую пасть. Жертва попалась. — Да, вы абсолютно правы, — сказал омега немного наклонив голову. — Но он справлялся с этой ношей целых восемь месяцев. Лекари успешно лечили его. Ещё немного и начались бы роды, но стоило ему оказаться во дворце Скрытых глубин, как случилось такое несчастье. Это поистине проклятое место. Один ребёнок Его Величества уже умер здесь, сможем ли мы простить смерть второго? Тэхён вздрогнул и посмотрел на Юнги. — Он ещё не умер, — прошептал омега. — Что ты сказал? — Благородный Супруг Мин обернулся и смерил Тэхёна внимательным взглядом. Его верхняя губа дёрнулась вверх. — Ребёнок ещё не умер, — громче повторил омега. — И он будет жить. — Жить, — повторил Юнги, перекатывая это слово на языке. — А Наложник Ки будет жить? Кто ответит за его смерть? Тэхён опустил голову. Всем было понятно, что сегодня Ки Сюин простится с жизнью в его дворце. Омега огляделся. Наложники, прибывшие сюда, чтобы показать свою отзывчивость и гуманность умело играли выбранные для себя роли. Супруг Сун — немолодой омега, в наряде чайных оттенков сжимал в руках платок и через каждые две минуты кидал нервные взгляды на запертые двери дворца. Со стороны он выглядел очень обеспокоенным, но что-то глубоко внутри Тэхёна подсказывало ему, что всё это умелая игра для одного зрителя. На самом деле, всем присутствующим здесь было глубоко плевать на умирающего во дворце омегу. Тэхён перевёл взгляд на Наложника Мэй. Тот ёжился от холода и нетерпеливо постукивал пальцами по подлокотнику своего кресла. Его лицо — раздражённое и уставшее выражало лишь одно желание — поскорее вернуться в тепло дворцовых комнат. Но каждый раз, стоило императору на него посмотреть, раздражение мгновенно пряталось за маской волнения и тревоги. Наложник Чунь закрыл глаза и молча перебирал в руках чётки из голубого нефрита. Возможно, он молился. Тэхён почувствовал, как кто-то постукивает пальцами рядом с его рукой, лежащей на подлокотнике кресла. Подняв голову, он встретился с чёрными глазами Ян Дэмина. Евнух подбадривающе кивнул и одним взглядом попросил держаться. Тэхён улыбнулся. — Благородный Супруг Мин прав, — воскликнул, молчавший до этого Благородный Господин Хуан. — Наложник Ки был добрым и благонравным омегой. Он служил Его Величеству много лет. Будет слишком жестоко оставить его убийцу безнаказанным! — На что вы намекаете? — строго спросил вице-Император. — У вас есть доказательства, чтобы кого-то обвинять? Благородный Господин Хуан сразу же замолчал и виновато опустил голову. — Прошу прощения, Ваше Величество, я был слишком резок. — Вот именно, вы были слишком резки и забыли о своём положении. — ещё строже произнёс вице-Император. С каждой прошедшей минутой его настроение падало всё ниже. Он бросил быстрый взгляд на императора, но тот никак не отреагировал. Чонгук также, как и Наложник Чунь, закрыл глаза и перебирал в руках чётки. В этот момент он выглядел намного старше своих лет. Когда-то жёлтый зонт над ним, побелел от припорошившего его снега, руки покраснели от холода, брови озабоченно сошлись на переносице. Мысли императора были тяжёлыми. — Ваше Величество, несомненно, прав, — Юнги улыбнулся вице-Императору. — Но стоит ли ругать Инь Хуай, только за то, что он поделился своими чувствами. Все наложники Его Величества братья. И, конечно же, наши сердца разрываются от боли и обиды за Наложника Ки. Юнги встал и глубоко поклонился императору. — Ваше Величество, прошу вас расследуйте это дело. Благородный Господин Хуан тут же встал, поклонился и повторил слова Благородного Супруга Мин. Супруг Сун и Наложники Мэй и Чун, как по команде сделали то же самое. Тэхён застыл на месте, судорожно впиваясь пальцами в подлокотники своего кресла. Правильнее было бы подняться и, как и все омеги, попросить императора расследовать смерть Наложника Ки, чтобы хоть немного отвести от себя подозрения, но Тэхён не мог сдвинуться с места. Чонгук тяжело вздохнул и открыл глаза. — Хорошо, хорошо, — согласился он, подавая руку Юнги и помогая ему встать. — Поручаю вице-Императору тщательно расследовать это дело. Шэлань поднялся со своего кресла и поклонился. — Да, Ваше Величество. Император махнул рукой, позволяя вице-Императору подняться. — Долго, — не отрывая взгляда от закрытых дверей, сказал Чонгук. — Это плохо. — Не переживайте, Ваше Величество, Великий Сумеру оберегает этого ребёнка, — прошептал Юнги. Император заинтересованно посмотрел на Юнги. — Сумеру? — спросил он. — Никогда не слышал об этом божестве. — Мой папа родом с севера провинции Шанси, — омега улыбнулся и, взяв императора за руку, посмотрел на него из-под полуопущенных ресниц. — Он рассказывал, что на его родине Великому Сумеру построено очень много храмов. Он покровительствует омегам и детям, отвечает за лёгкие роды и детское здоровье. Я никогда там не был, но папа рассказывал, что как только входишь в храм первое что видишь — это статуи трёх богов. В центре Бог голубого рассвета, справа Бог ясного зрения и слева стоит Сумеру. На восточной стене святилища изображают сцены из романа «Возвышение в ранг духов». На западной стене находятся фрески с изображением свиты Сумеру. Это очень красивое место. Сотни омег ходят в этот храм молиться за своих уже рождённых и ещё нерождённых детей. Увидев, что ему удалось отвлечь императора от тяжёлых мыслей, Юнги ещё ярче улыбнулся. Эта улыбка напоминала пион в полном расцвете. Что-то заблестело и Чонгук опустил глаза. На запястье омеги был браслет, изготовленный из четырнадцати изумрудных и трёх турмалиновых бусин. Он сам подарил ему это украшение. Турмалин обладал необыкновенным свойством. При нагревании он мог притягивать мелкие пылинки, песчинки и маленькие клочки бумаги. Юнги это очень веселило, поэтому он приказал своим слугам вырезать из золотой фольги множество крохотных бабочек и при помощи этого браслета заставлял их летать. Вспомнив представления, которые устраивал для него омега, Чонгук улыбнулся. — Ты умеешь поднимать настроение, — ласково сказал он. Двери дворца Скрытых глубин распахнулись и к ним на встречу выбежал лекарь Чжан. В руках у него был большой свёрток из пуховых одеял, в глубине которого лежал маленький ребёнок. — Кронпринц, Ваше Величество! — закричал лекарь, падая на колени перед императором и протягивая ему свёрток. — Альфа, — прошептал он. — Живой. Император резко поднялся и взял ребёнка на руки. Откинув уголок одеяла, он посмотрел на маленькое сморщенное личико кронпринца. Подошедший к ним вице-Император улыбнулся. — Какой хорошенький, — прошептал он. Чонгук передал ребёнка Шэланю и оглядел толпу. — Хорошо! — довольно воскликнул он, — Очень хорошо. Назначаю лекарям и повивальщикам награду в размере полугодового жалования! Названные тут же упали на колени и нестройным хором произнесли: — Благодарим, Ваше Величество! Благодарим, Ваше Величество! Благодарим, Ваше Величество! Все наложники, евнухи и слуги присели в поклоне и громко поздравили Императора, пожелав ему и всему императорскому роду десять тысяч лет жизни. Юнги подошёл к вице-Императору и посмотрел на кронпринца. — Какое счастье и какой ужас. Такой прелестный ребёнок чуть не погиб у нас на глазах. В этом дворце слишком легко стать жертвой чужих интриг. Мы можем лишь жить в страхе. Это слишком пугающе, — он поднял свои красивые лисьи глаза и посмотрел на императора. — Надеюсь, Ваше Величество сможет найти виновного в этом ужасном преступлении. В любом случае, мы не можем игнорировать тот факт, что всё это произошло во дворце Придворного Ким. Благородный Господин Хуан покачал головой и в страхе прошептал: — Это так ужасно, пока виновных не накажут, меня будут преследовать кошмары. Все произошедшие за этот день события длились не больше двух часов, но эмоциональное перенапряжение растянуло эти часы так сильно, что для Чонгука они превратились в месяцы. Он устал и не желал слушать причитания омег. Подняв руку, альфа заставил всех замолчать. Император оглядел ждущих его решения наложников, и громко так, чтобы услышал каждый произнёс: — Как я уже сказал раньше, расследовать это дело я поручаю вице-Императору. До выяснения всех обстоятельств произошедшего Придворному Второго Ранга Ким запрещается покидать дворец Скрытых глубин. Его прислуга будет допрошена, в самом дворце проведут обыск. На этом всё. Чонгук посмотрел на пошатнувшегося от его слов маленького омегу и почувствовал себя странно. В его облике было, что-то знакомое, что-то за что пытался ухватиться глаз. Покачав головой, император в последний раз пробежался по тонкой фигурке глазами и отвернулся. Он просто устал.

***

Войдя во дворец, Тэхён сразу почувствовал сладковато-железистый запах, окутавший всё вокруг. Он забился в ноздри, не давая дышать. Во дворце было много слуг и евнухов, большинство из которых Тэхён никогда раньше не видел. Поддерживаемый под руку Ян Дэмином, он направился в свою спальню. — Господину не следует пока туда заходить. Позвольте слугам сначала убраться, — воскликнул старый евнух, быстро перегораживая ему путь. Омега непонимающе поднял брови: — Что? Что там? — он оглянулся на Ян Дэмина и спросил. — Почему в моей спальне нужно убираться? — Прошу вас, господин, пройдите в другую комнату, — продолжил уговаривать его старый евнух. Ян Дэмин напряжённо переглянулся со старым слугой, а потом будто что-то поняв, в шоке отступил назад. Бросив напуганный взгляд на дверь спальни, он взял Тэхёна за руку и не терпящим возражений голосом произнёс: — Пойдёмте, я отведу вас в гостиную. — Почему? — уже настойчивей спросил омега. Вдруг дверь, через которую Тэхён так хотел пройти, распахнулась и из комнаты вышли четверо слуг. Омега резко побледнел и отшатнулся. За те несколько секунд, пока дверь открывалась и закрывалась, Тэхён успел увидеть свою кровать. На ней лежал Ки Сюин — Наложник Пятого Ранга, родивший императору кронпринца. Он лежал обнажённый, прикрытый белой простынёй по пояс с длинным вертикальным разрезом на животе. Тэхён не увидел его лица, но ему казалось, что глаза мёртвого омеги были открыты. Переведя пустой взгляд на слуг, Тэхён заметил у них в руках окровавленные простыни и одеяла. Его простыни и одеяла. Ещё сегодня ночью он прятался под этим пуховым одеялом от зимнего холода, а сейчас его, запачканное кровью, уносили прочь. Он вдруг резко вспомнил, что сегодня тридцатое декабря. Его День Рождения и день смерти омеги, который сейчас лежит на его кровати. Глухо вскрикнув, Тэхён пошатнулся. Картинка перед глазами поплыла. Темнота, обрушившаяся на него, как волна воды, заставила упасть. В ушах зазвенело. Он погружался всё глубже и глубже, голоса, до этого звенящие напуганным хором, замолчали. Темно. Тихо. Спокойно. Ки Сюину спокойно. Тэхёну тоже.