Путешествие в тысячу ли

Тэхёну нравилось проводить время с Чимином. Они ели сладости, пили тёплый чай и разговаривали. Чимин просил рассказать ему о городе Уху и о других городах, в которых они останавливались, пока добирались до Пекина. Он с восторгом называл весь пройденный Тэхёном путь великим путешествием и ужасно удивлялся, когда узнавал, что в детстве омеге разрешали плавать в озере и общаться с другими альфами и омегами. Сам Чимин провёл всю свою жизнь в доме. Он не видел улиц Пекина, в котором родился, никогда не плавал в большом лотосовом озере в летнюю жару и не ездил на лошади. Вместо этого его учили вышивать, петь и танцевать, он прекрасно играл на гуцине и флейте, знал дворцовые традиции и правила. Тэхён считал, что омеге повезло намного больше, чем ему. Те знания, которые он приобрёл благодаря своим родителям, были намного полезнее в Запретном городе, чем умение быстро лазать по деревьям и плавать. Они оба мечтали прожить жизнь друг друга и совершенно не ценили свою собственную. Чимин привёз несколько книг из дома. Они заняли три средних полки большого стеллажа, заставленного статуэтками, вазами и свечами. Рассказы, сборники стихов, пьесы и романы — все они были о любви — яркой, жертвенной и красивой. Тэхён никогда не читал таких книг и не мог понять этих чувств. У его отца тоже было несколько сборников стихов, но там описывали красоту природы, вольности судьбы и сожаления о прошедшей молодости. Это были стихи Ли Бо. Воспоминания о них так сильно переплелись с воспоминаниями об отце, о его небольшом кабинете и острых неудобных коленях, что Тэхёну становилось плохо. У них не было тёплых отношений с Хойчжэном, лишь единичные мгновения ласки и какого-то сакрального понимания мыслей друг друга. Тэхёну казалось, что отец не мог ему простить того, что он родился не альфой. Его второй сын — Ан — с самого детства не оправдал его ожиданий, а Тэхён, несмотря на весь свой ум и целеустремлённость, был всего лишь омегой. Его единственной задачей было как можно выгоднее для семьи выйти замуж. Возможно, именно поэтому Тэхён так отчаянно стремился попасть в Запретный город. Потому что не было во всей Поднебесной альфы могущественней императора. Тэхён попросил у Чимина несколько книг. Он очень надеялся, что они смогут скрасить его одиночество и, возможно, научить чему-то новому. Слуги закончили накрывать на стол к обеду, когда во дворец Спокойствия пожаловал евнух-посланник из отдела церемоний. Он так же как и большинство евнухов во дворце, ходил, согнув спину и опустив взгляд в пол. На губах у него была вежливая улыбка, не затрагивающая глаза. Он поприветствовал их по очереди: сначала Супруга Пак, затем Придворного Ким.  — Его Величество придёт сегодня во дворец господина! — протянул евнух. Чимин растерянно посмотрел на него.  — Сюда? — переспросил он.  — Да, господин, — евнух ещё раз поклонился. — Его Величество решил перевернуть вашу именную табличку.  — Но разве Его Величество выбирает не вечером? — Чимин потерянно оглянулся на большие часы, висящие на стене. — Сейчас только обед.  — Сегодня Его Величество решил сделать выбор раньше, — терпеливо объяснил евнух, улыбка его стала натянутой. — Хорошо, — Чимин наконец переборол своё удивление и поклонился. — Благодарю Его Величество. Когда евнух ушёл, он обернулся и посмотрел на молчавшего всё это время Тэхёна. Тот сел в кресло и шкодливо улыбнулся, постукивая пальцами по подлокотнику.  — Ты должен будешь мне всё рассказать, — сказал он, переглянувшись с Ян Дэмином, стоявшим у стены. — Это неприлично! — воскликнул Чимин.  — Возможно, — не стал спорить Тэхён. — Но рано или поздно это произойдёт с каждым из нас. Ты старше, а значит должен позаботиться обо мне и подготовить меня, — он усмехнулся. — К тому времени у тебя опыта явно больше будет.  — Пожалуйста, прекрати. Щёки Чимина горели алым. Он ходил из стороны в сторону, нервно сжимая платок в руках. Фэн улыбался, радуясь за своего господина. Кто же знал, что судьба будет к ним настолько благосклонна.  — А меня кто подготовит? — в пустоту спросил Чимин. — Это произошло намного быстрее, чем я думал. Его глаза подозрительно блестели. Тэхён тяжело вздохнул: он считал, что омегу должны были научить лучше контролировать свои эмоции. Поднявшись и оправив чуть смявшееся ципао, Тэхён подошёл к Чимину и утешающе сжал его плечо.  — Успокойся, — сказал омега. — Твои слуги и евнухи знают, что нужно делать. Они подготовят тебя. Не понимаю, почему ты расстроен: быть первым — это честь. Чимин внимательно посмотрел на Тэхёна.  — Ты злишься на меня? — осторожно спросил он, сжимая ладонь друга в своей. Тэхён покачал головой.  — Зачем мне злиться на тебя? — спокойно сказал он. — Я всё равно знал, что меня не выберут первым. Тебе нужно готовиться. Я пойду. Удачи. Он улыбнулся и крепко обнял Чимина. Тот не хотел отпускать его так рано, но Тэхён настоял. Омега на самом деле не винил Чимина. Возможно, немного завидовал, но зависть такое изворотливое чувство. Его, как ни пытайся, поймать и выкинуть из своей головы не получится. Он вышел из дворца и направился к своему паланкину. Тэхи раскрыл над ним зонтик.  — Стоило ожидать, что Его Величество первым выберет Супруга Пак, — сказал Ян Дэмин.  — Я знаю.  — Вам следует быть терпеливым.  — Я терпелив. Тэхён попытался убедить себя в том, что вся эта ситуация ему даже на руку. Ведь если подумать, будет намного лучше, если Чимину удастся подвинуть Благородного Супруга Мин и стать новым фаворитом Его Величества. Тогда у Тэхёна будет намного больше шансов встретиться с императором и приглянуться ему. Он сел в свой паланкин.  — В Императорский сад, — приказал Тэхён.  — Господин, снегопад усиливается. Вы можете заболеть, — попытался его отговорить Тэхи.  — Мне всё равно, — ответил омега. Носильщики взялись за поручни и подняли паланкин. Тэхён не стал задёргивать шторку, наблюдая за точёным профилем Ян Дэмина. Он спокойно шёл вперёд, иногда стирая капельки талого снега, которые капали на его нос с промокшего меха шапки. Омега задумался о том, что заставило такого красивого юношу стать евнухом. Наверное, его семья была из самых низов. Он вспомнил слова господина Муна о том, что каждый евнух страдает от своей неполноценности. Возможно, именно поэтому Ян Дэмин так сильно хочет подняться, получить власть и стать чем-то большим, чем тысяча крестьян, имеющих возможность удовлетворить себя. Тэхёну было интересно, есть ли у евнуха потребность в омегах? С какими мыслями он на них смотрит? Во времена династии Мин евнухи имели огромную власть. Они буквально управляли государством вместо императора. Тэхён слышал истории, что в те времена евнухи не редко заводили собственные гаремы из омег и усыновляли чужих детей. Значит ли это, что все евнухи, несмотря на кастрацию, имеют потребность быть полноценными мужчинами? Но может ли бета, даже не кастрированный, быть подобен альфе и иметь те же потребности? Заложена ли в их природе потребность завоёвывать, управлять и защищать своё? Как бы то ни было, государство, которым управляли евнухи было слабым и коррумпированным. Его разрывали на части крестьянские восстания, голод, нищета и пришедшие маньчжуры. Евнухи не смогли возвысить страну, они не смогли даже сохранить то, что было сделано до них. Они не способны создавать. И из-за злости на природу, сделавшую их бесплодными и на общество, лишившее их возможности удовлетворить себя, они испытывают потребность только в разрушении. Тэхён не знал, почему в его голове столько тяжёлых мыслей. Возможно, всё дело было в детской обиде на то, что ему предпочли кого-то другого, которую он пытался перенести на несчастного Ян Дэмина, а вместе с ним и на всех евнухов и бет в этом мире. Возможно, это он испытывает сейчас потребность что-нибудь разрушить. Сжав ладони в кулаки и глубоко вдохнув, омега постарался успокоиться:  — Сколько тебе лет? — спросил он Ян Дэмина. Тот немного удивлённо посмотрел на него и ответил:  — Скоро исполнится девятнадцать, господин.  — Девятнадцать, — Тэхён хмыкнул. — А мне скоро исполнится шестнадцать.  — Когда ваше день рождения, господин? — евнух слегка улыбнулся. Омеге нравилась эта улыбка, она делала его обычно серьёзное лицо светлее.  — Тридцатого декабря. Ян Дэмин на секунду остановился, пропадая из поля зрения Тэхёна. Придя в себя, он поспешил догнать паланкин.  — Что с тобой? — озадаченно нахмурив брови, спросил омега.  — Простите меня, господин. Просто я был слишком удивлён, — он на ходу поклонился. — Мой день рождения в тот же день, что и ваш.  — Врёшь.  — Я не смею, — оскорблённо воскликнул евнух. Тэхён рассмеялся. Ему очень понравилось дразнить Ян Дэмина.  — Ладно, — махнул омега рукой. — Я тебе верю. Раз мы с тобой родились в один день, значит, придётся устраивать двойной праздник. Тэхён с удовольствием наблюдал за тем, как у евнуха удивлённо вытянулось лицо. Затем он нахмурился и осуждающе посмотрел на своего господина. Его чёрные бездонные глаза впервые на памяти Тэхёна перестали блестеть. Омеге показалось, что перед ним стоит незнакомец. Такого Ян Дэмина он ещё не знал. Евнух оглянулся на идущего с другой стороны паланкина Тэхи и, убедившись, что тот ничего не услышит, наклонился ближе к Тэхёну.  — Вы не должны этого делать, — зашептал он. — Слуги — это слуги. Господа — это господа. Никогда не смешивайте эти два понятия. Иначе поползут слухи и это навредит вашей репутации. И ещё, — он сглотнул. Тэхён проследил за движением его кадыка. Вверх-вниз. — Я хотел поговорить о том, что случилось этой ночью. Я благодарен вам за одеяло, но что если бы я не проснулся раньше остальных и не успел его спрятать? Если бы об этом кто-нибудь узнал, нас обоих ждали бы неприятности. В Запретном городе у каждой стены по пятьдесят ушей и по столько же пар глаз. Вы не должны действовать так опрометчиво. Он отстранился. Лицо Тэхёна окаменело. Было неприятно слушать поучения от своего же слуги, но он не мог не признать, что тот был прав.  — Я тебя услышал, — сказал омега, откидываясь на спинку сиденья и задёргивая шторку. Он больше не хотел его видеть. Они вошли в Императорский сад через Центральные ворота. Тэхён вспомнил, как во время финального испытания мечтал увидеть знаменитые переплетённые кипарисы и попросил остановить паланкин. Эти кипарисы росли у самого входа в сад. Они уже не одну сотню лет символизировали вечную любовь. Тэхён вышел из паланкина, игнорируя протянувшего ему руку Тэхи, и подошёл к кипарисам. Два могучих древесных ствола тёмно-коричневого, почти чёрного цвета, и вправду были крепко переплетены друг с другом. Их большие толстые ветки нелепо торчали в разные стороны.  — Разве символ любви может быть таким страшным? — воскликнул омега и раздосадовано пнул ствол одного из деревьев. Зашипев от боли в ноге и отпрыгнув в сторону, омега нелепо поскользнулся, но крепкие руки Ян Дэмина не дали ему упасть. Он бережно поставил его на ноги, придерживая за талию, и сказал:  — Будьте осторожней. Тэхён дёрнулся, выпутываясь из его рук.  — Что за наглые слуги смеют вредить священным деревьям! Тэхён оглянулся. Евнух, который это произнёс, стоял рядом с молодым альфой, одетым в серебристо-голубое чанпао, подпоясанное зелёным кушаком, на котором висела такого же цвета нефритовая подвеска. На плечах у альфы была тёплая тёмно-синяя накидка, а на голове круглая зимняя шапка из меха. Тэхён, не совсем веря своим глазам, отстранённо подумал, что эта шапка ему идёт намного больше, чем шляпа с павлиньим пером, которая красовалась у него на голове в их первую встречу. Перед ним стоял незнакомец из Бада Хутун. Ян Дэмин отошёл от Тэхёна на один шаг и низко поклонился. Слишком низко. Так перед министрами не кланяются. Омега чувствовал, что еще немного и он начнёт задыхаться.  — Слуга приветствует тринадцатого кронпринца, — произнёс евнух, растягивая слова. Так было положено разговаривать слугам с господами — немного нараспев, не слишком громко и не слишком тихо, так чтобы их было хорошо слышно. Тэхён сглотнул. Этого просто не может быть. Он встретился взглядом с незнакомцем и замер. Тот был удивлён не меньше его. Он внимательно осмотрел наряд Тэхёна, его причёску и напоследок скользнул взглядом по паланкину. Омега только сейчас понял, что все остальные его слуги тоже опустились на колени.  — А вы, я так понимаю, новый наложник Его Величества, — осторожно предположил незнакомец.  — Придворный Ким приветствует Его Высочество тринадцатого кронпринца, — повторил Тэхён за Ян Дэмином и поклонился. Руки Тэхёна, сложенные на бедре, мелко тряслись. Он склонил голову в поклоне и закрыл глаза. Омега понимал, что если тринадцатый кронпринц решит рассказать императору о том, что он видел Тэхёна в Бада Хутун, его репутации, и, скорее всего, жизни, настанет конец. Закусив щёку изнутри, он нервно ждал, когда ему разрешат подняться.  — Вы можете встать, — наконец произнёс тринадцатый кронпринц. — Простите моего слугу, он не знал с кем разговаривает. Евнух, окликнувший их в самом начале, низко поклонился и попросил прощения за свою дерзость. Тэхён кивнул. Ему показалось, что кронпринц был чем-то озабочен. Его прямые брови были нахмурены, губы сжаты в тонкую линию. Слуги Тэхёна тоже поднялись. Их одежда была вся в снегу, но они не осмеливались начать её отряхивать при кронпринце. Когда тяжёлое молчание стало почти невыносимым, альфа произнёс:  — Чем же вас так разозлило это дерево? Тэхён оглянулся на переплетённые кипарисы. Он понимал, что кронпринц пытается разрядить обстановку, но у него совсем не было желания ему в этом помочь. — Это не важно, — тихо сказал омега. — Деревья не виноваты. Тринадцатый кронпринц озадаченно склонил голову к правому плечу.  — Но пнули вы именно дерево, — альфа усмехнулся. — Вы причинили ему боль, только потому что не в силе причинить её тому, кто расстроил вас? Я прав? Тэхён почувствовал жар, опаливший лицо. От невозможности скрыть собственное смущение ему становилось ещё хуже. Заметив реакцию омеги на его слова, кронпринц покачал головой.  — Не переживайте, — на его щёку упала капля с промокшего меха шапки и альфа поморщился. — Господа часто злятся на других господ. Обычно из-за этого страдают слуги, так как на них сорваться легче всего, но вы не стали так делать. Вы сорвались на дереве. Это показывает насколько Придворный Ким хороший человек. На последних словах кронпринц немного склонил голову, из-за чего на его лицо упали ещё две капли талого снега. Его евнух тут же подбежал и раскрыл над ним зонтик. Тэхён поклонился и сказал:  — Благодарю, Ваше Высочество, но я не заслуживаю такой похвалы. Тэхён хотел уйти. Поднялся ветер, превращая небольшой снегопад в колючую метель. Она кусала холодом щёки и пальцы. Тэхи подал ему тёплую муфту из кроличьего меха и раскрыл над ним зонт. Тэхён взял слугу за руку, чтобы тот помог ему пройти к паланкину, но их остановил звонкий голос кронпринца:  — Разве вы не хотели узнать, почему символом любви стало именно это дерево? Тэхён обернулся. Опустив лицо так, чтобы оно наполовину скрылось в нагретом телом воротнике жилетки, омега сказал:  — Потому что их переплетённые стволы выглядят как два обнимающих друг друга человека. Это очевидно.  — Таких деревьев много, — возразил альфа. — Почему именно эти? Он начал подходить к Тэхёну. Очертания его лица стали немного смазанными из-за метели. Узоры на одежде слились в одно цветное пятно. Омега отступил, чувствуя, как каблуки вязнут в снегу. За его спиной стоял Ян Дэмин. Его высокая фигура напомнила Тэхёну двухметровых бронзовых львов, охраняющих вход во все дворцы. С ним было спокойнее.  — Я не знаю, — тихо сказал он, сомневаясь в том, что альфа его услышал. Метель свистела и качала ветки деревьев, отчего они громко трещали. Тринадцатый кронпринц подошёл совсем близко. Ещё чуть-чуть и край бамбукового зонтика в руках Тэхи коснулся бы его головы.  — Тысячу лет назад царь Кан возжелал омегу своего поданого, — сказал альфа. Метель завыла ещё громче, но слова кронпринца, будто минуя пространство между ними, сразу раздавались в голове омеги звонким эхом. — Альфа был послан на строительство крепости, а после окончания строительных работ, убит. Царь предложил вдовцу жениться на нём, и омега согласился, но только при одном условии. Кронпринц замолчал, внимательно смотря на Тэхёна. Щёки и нос омеги покраснели от холода. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, пряча руки в муфту. Альфа хитро прищурился и склонил голову набок.  — Впрочем, вы замёрзли, — отступая на два шага, сказал он. — Думаю, вам лучше вернуться во дворец.  — Что за условие? — спросил омега, недовольный тем, что рассказ так внезапно оборвался. Кронпринц покачал головой. Он перевёл взгляд с омеги на деревья и произнёс: — Это не важно. Кронпринц развернулся и начал уходить. Евнух пошёл за ним, стараясь держать зонтик прямо. Метель бросала снег ему в лицо, из-за чего он постоянно щурился и сбивался с дороги. Тэхёну захотелось окликнуть кронпринца, но он подавил в себе это желание. Недовольно поджав губы, омега обернулся к слугам.  — Разве это прилично обрывать диалог на половине и уходить? — сам себя спросил Тэхён. — И не скажешь, что кронпринц.  — Господин, — воскликнул Ян Дэмин. — Нельзя так говорить! Тэхён поднял руку, заставляя евнуха замолчать. — Это нельзя, то нельзя, — недовольно протянул омега. — Лучше скажи, ты знаешь, чем заканчивается история про деревья?  — Нет, господин, — евнух склонился в извиняющемся поклоне. Недовольно цокнув языком, Тэхён сказал:  — Возвращаемся во дворец. Он был уверен, что кронпринц никому не расскажет о том, где произошла их первая встреча.

***

Дворец Небесной чистоты представлял собой огромное здание с двумя карнизами. Оно было помещено на высокую платформу из белого мрамора. На красных колоннах, удерживающих изогнутую крышу, сверкал извилистый рисунок инея. Жёлтые черепицы кровли были покрыты толстым слоем снега. Возле южных дверей дворца было выставлено десять стражников и четыре евнуха. Когда Намджун подошёл к главным дверям, евнухи и стражники поклонились.  — Приветствуем вас, Ваше высочество, — сказал подбежавший к нему евнух. — Его Величество ждёт вас. Он указал рукой на двери, раскрытые стражниками, подобострастно склонивших головы. Евнух, сопровождающий Намджуна, сложил зонтик и остался ждать у дверей. Пройдя несколько внутренних комнат, кронпринц вошёл в небольшой зал. Стены его были украшены резьбой и картинами с изображениями пейзажей и сюжетов известных легенд и опер. На самой большой из них, не меньше трёх метров в длину и полутора в ширину, была изображена великая равнина, по которой скакали четверо всадников на лошадях. Они были одеты в длинные чанпао серо-синего цвета, небольшие шапки, украшенные одноглазым павлиньим пером и в высокие кожаные сапоги. Все они на полном скаку вскинули большие изогнутые луки, готовясь выпустить в невидимую постороннему зрителю добычу четыре оперённых стрелы. У них были тёмные лица, густые брови, прямой нос и длинные развевающиеся на ветру косы. Маньчжуры — вольный народ степи. Изображённые на этой картине люди ещё не создали самую сильную армию, не завоевали Поднебесную, не поработили ханьцев и монголов и не основали свою династию. Эта картина была напоминанием Великому Императору о том, кто его предки и кто он сам. О том, что великие победы происходили на полях сражений в седле и с луком в руках. Каждый раз, когда Чонгук смотрел на эту картину он, родившийся во дворце среди жёлтого шёлка с парящими в облаках драконами, вспоминал боль в спине, бёдрах и руках от долгих часов занятий верховой ездой и стрельбой из лука. Он считал, что император не должен всю свою жизнь проводить в кабинете, перебирая доклады и прошения своих министров, но дворцовые порядки диктовали иные правила. Император был священной фигурой в Поднебесной, все его действия и передвижения всегда подчинялись строгим правилам. Он жил так же, как его отец, дед и прадед. Ел в тоже время, что и они. Спал в их спальне, на их кровати, выходил из Запретного города в те же особые дни. Носил одежду того же фасона, пользовался той же печатью для закрепления своих указов. С тех пор, как он стал Императором Поднебесной, его жизнь перестала ему принадлежать. Она была отдана Запретному городу, правилам, обычаям и стране. Чонгук не жалел о том, что стал Великим Драконом. Он считал это своим предназначением. Но иногда, наблюдая за своими намного более свободными братьями, альфа чувствовал тоску глубоко под рёбрами. Она тяжело вздыхала и ворочалась, задевая сердце и душу. Намджун, увидев сидящего на небольшом, обитом жёлтым шёлком диване императора, церемониально поклонился и сказал:  — Приветствую вас, Ваше Величество. Чонгук улыбнулся и махнул рукой, позволяя альфе выпрямиться.  — Не церемонься, — разрешил он, откидываясь на спинку дивана. Рядом с императором стоял небольшой прямоугольный столик, всё пространство которого занимала доска, расчерченная девятью линиями по вертикали и девятью по горизонтали. Рядом с ней стояли две нефритовые чаши: в одной были белые круглые камушки, в другой чёрные.  — Ты заставил меня ждать, — продолжил Чонгук, наблюдая за тем, как Намджун с его позволения садится напротив. — Что могло так сильно тебя задержать, тринадцатый брат?  — Извините меня, Ваше Величество, — принц хитро прищурил глаза. — Я загляделся на одну сливу Мэйхуа. Её ветки так сильно шумели, что она показалась мне очень рассерженной. Император взял нефритовую чашу с чёрными камушками и сделал первый ход.  — В Запретном городе растёт много зимних слив. Скажи, какая именно из них показалась тебе слишком шумной, и я прикажу её срубить. Намджун сделал ответный ход и рассмеялся.  — Думаю, Ваше Величество не сможет срубить эту сливу. Ведь ветви её изящны, словно руки молодого омеги, а цветы нежны и подобны его нетронутым губам, — процитировал альфа строчку из оперы «Странник из Лю Чжэна». Чонгук внимательно посмотрел на брата. В пальцах он крутил блестящий чёрный камушек, раздумывая куда его поставить.  — Ты ведь знаешь правила игры Го, — император показал ему камушек в своей руке. — Если территория захвачена, ты не имеешь права ставить туда свой камень. Он сделал свой ход, замыкая захваченную чёрными камушками территорию и убирая с доски белые, находящиеся внутри неё. Намджун медленно встал и низко поклонился.  — Прошу прощения, Ваше Величество, я перешёл границы.  — Сядь на своё место, — велел Чонгук. — Игра ещё не закончена. Намджун выполнил приказ, делая следующий ход не думая, даже не смотря на доску. Его обеспокоенный взгляд был направлен на брата. Император казался совершенно спокойным. Он сидел, расслабленно откинувшись на спинку дивана, и смотрел на доску.  — Я не буду спрашивать о ком ты только что говорил, тринадцатый брат, но если я ещё раз узнаю о твоих беседах с моими наложниками, буду действовать в соответствии с дворцовыми правилами. Это понятно?  — Да, Ваше Величество, — принц низко склонил голову. — Но поверьте, моё прегрешение перед вами не настолько велико, насколько вы думаете. Чонгук хмыкнул:  — Ты думаешь, что понимаешь мои мысли? Намджун покачал головой.  — Я не могу утверждать, что знаю, о чём думает Ваше Величество, — тринадцатый кронпринц сделал ход, замыкая территорию. — Лишь догадываюсь. Чонгук взглянул на брата уже более благосклонно:  — Рассказывай, — хмыкнул он.  — Все знают, что вы единственный альфа в Запретном городе. Кроме вас здесь могут находиться только омеги и евнухи-беты. Все остальные кронпринцы, министры и сановники приходят сюда только с вашего позволения. Кто-то другой может посчитать это раем, но вас гложет тоска.  — Тоска? — император покачал головой. — Иногда нужно уметь отказываться от некоторых вещей, чтобы получить большее.  — Возможно, новые омеги смогут улучшить настроение Вашего Величества. Чонгук поставил камушек на доску и неодобрительно посмотрел на Намджуна. В колеблющемся свете свечей кронпринцу показалось, что драконы, вышитые на одежде императора, следят за ним своими бриллиантовыми глазами.  — Как ты считаешь, — начал Чонгук, — что больше бы поспособствовало улучшению моего настроения: новый омега или подавление восстаний на Юге?  — Мне кажется, ответ очевиден, Ваше Величество.

***

Приготовление к ночи с императором заняло больше шести часов. Во дворец Спокойствия были присланы евнухи из дворца Небесной чистоты. Все вместе они искупали Чимина, натёрли кожу ароматным маслом, волосы на час опустили в травяной раствор, после чего они блестели и расточали запах лаванды на всю комнату. Евнухи готовили сам дворец к приходу императора. Переставляли вещи, если главному евнуху Ли казалось, что они стоят неправильно, застилали кровать жёлтыми драконовыми шелками и натирали до блеска небольшой резной трон на случай, если Его Величество захочет присесть. Чимин думал, что ему очень долго будут плести высокую красивую причёску, но вместо этого омеге заплели две небольшие косички из боковых прядей. Эти косички соединялись на затылке, переходя в одну косу побольше. Остальные волосы оставили распущенными. На лицо ему нанесли пудру, делая кожу бархатной, и подвели чёрной тушью брови. Вечером уже полностью готовый Чимин в длинной шёлковой тунике, сидя в кресле в спальне, наблюдал за тем, как группа евнухов согревала простыни и одеяла на кровати, держа над ними горячие медные горшки. Их лица были совершенно непроницаемы. Они смотрели на полуобнаженного омегу точно также, как и на друг друга. Главный евнух, забежавший в его дворец для финальной проверки, попросил Чимина пройти в кровать. Дождавшись пока омега выполнит его просьбу, он задёрнул полог и, поклонившись, велел ему дожидаться Его Величество. Все слуги и евнухи Чимина выстроились вдоль двух стен напротив друг друга и склонили голову. Сквозь полупрозрачный шёлк полога омега видел очертания комнаты. Ему было холодно, но он боялся трогать аккуратно заправленное одеяло. Сильный запах благовоний щекотал ноздри. Чимин почувствовал лёгкую тошноту. Из-за сильного волнения он целый день почти ничего не ел. Омега безумно боялся не понравиться Его Величеству, переживал, что окажется недостаточно красив или просто не во вкусе императора. В своей жизни он очень мало контактировал с альфами. Это всегда был либо отец, либо дяди и братья на семейных праздниках. Главный евнух Ли сразу сказал омеге, если Его Величество уйдёт из дворца Спокойствия недовольным, виноват в этом будет только сам Чимин. Главная задача любого омеги в Запретном городе родить императору здоровых наследников, и если он не в силах с ней справиться, его лишат всех титулов и отправят в Холодный дворец, где он состарится, мучая бабочек и выращивая тыквы. Чимин судорожно втянул воздух и закрыл глаза. Тишину в комнате нарушало только мерное тиканье настенных часов. Омега аккуратно лёг лицом к стене. Он придвинул колени к груди, свернувшись в небольшой клубочек, и обнял себя руками.

***

Чонгук возвращался из дворца Вдовствующего вице-Императора в своём драконьем паланкине, когда к нему подбежал главный евнух Ли. Он низко поклонился и поприветствовал Его Величество.  — Где ты был? — спросил император, приоткрыв шторку паланкина.  — Я готовил Супруга Пак к вашему приходу, Ваше Величество, — евнух растянул губы в подобострастной улыбке и склонил голову. — Он уже ждёт вас.  — К Супругу Пак? — Чонгук устало потёр переносицу. У него начинала болеть голова.  — Да, Ваше Величество. Вы отдали приказ перевернуть его именную табличку, когда обедали с Его Величеством вице-Императором.  — Ах да, — он недовольно поморщился и громко сказал носильщикам. — Сворачивайте во дворец… Император вопросительно посмотрел на евнуха Ли.  — Дворец Спокойствия, Ваше Величество. Чонгук кивнул и задёрнул шторку. Он передвинул сползшую подушку себе под поясницу и откинулся на спинку сиденья. Виски пульсировали болью. Надавив руками на глаза, альфа постарался расслабиться. До дворца Спокойствия они добрались быстро. Носильщики аккуратно опустили паланкин на землю и склонились в поклоне. Главный евнух Ли, следовавший за ними всю дорогу, отодвинул шторку и подал императору руку, помогая выйти. Он широко раскрыл рот, готовясь прокричать на весь двор о прибытии Его Величества, но Чонгук поднял руку, останавливая евнуха. Ли захлопнул рот и закашлялся, подавившись набранным воздухом. Пройдя внутрь дворца, император приказал слугам не приветствовать его. Чонгуку казалось, что если он услышит хотя бы один громкий звук, его голову разорвёт на две части. Скинув с плеч тёплую накидку и бросив её на кресло, он прошёл в спальню. Велев слугам выйти, альфа внимательно посмотрел на кровать. Сквозь шёлковый паланкин были видны очертания маленького омеги. Он лежал спиной к Чонгуку, обнимая себя руками и не шевелился. Подойдя ближе, альфа отдёрнул полог.  — Ты что, спишь? — громко спросил император, поморщившись от собственного голоса. Омега вздрогнул и медленно обернулся. Туника на нём задралась, обнажая стройные ноги. Он одёрнул её, потёр кулаками глаза и непонимающе посмотрел на Чонгука. Альфа молча стоял и ждал, пока до омеги дойдёт, кто перед ним. Спустя несколько секунд Чимин резко сел.  — Приветствую, Ваше Величество, — дрожащим голосом произнёс он, склонив голову и не зная, стоит ли встать и поклониться или лучше остаться в кровати. Так и не решив, что будет правильней, омега просто замер, ожидая дальнейших действий императора. Чонгук хмыкнул.  — Кто разрешил тебе спать? — спросил он, снимая туфли. Альфа развязал и бросил пояс в сторону, заставляя его загреметь всеми подвесками, бусинами и колокольчиками на нём. Сняв расшитое драконами жёлтое платье, он остался в нижней рубашке белого цвета и вопросительно посмотрел на Чимина. Осознав, что от него ждут ответ, омега отмер и несмело произнёс:  — Никто не разрешал, Ваше Величество. Не дождавшись от императора никакой реакции на свои слова, Чимин решил сказать то, чему его научили дворцовые евнухи.  — Желаю Вашему Величеству долгих лет жизни и пусть ваши потомки исчисляются сотнями. Чонгук закатил глаза и сел на кровать. Скривившись от прострелившей виски боли, он недовольно произнёс:  — Неужели ваши птичьи мозги не могут придумать что-нибудь новое. Завтра же узнаю, кто из евнухов учит этому и прикажу казнить. Как же вы мне надоели! Император лёг на кровать и отвернулся от Чимина.  — Ваше Величество, — дрожащими губами прошептал омега. Император, тяжело вздохнув, лёг на спину и прижал ладони к горящим глазам.  — Что тебе снилось? — спросил Чонгук.  — Ничего, Ваше Величество. — Это хорошо, — еле слышно сказал император, смотря в потолок. — Сон без сновидений — лучший сон. Он показался Чимину смертельно уставшим человеком. Под глазами Его Величества залегли тёмные круги, лицо осунулось. Сегодня после обеда пришло срочное письмо с Юга. Управляющий провинцией Гуаньдун просил прислать ему армию для подавления крестьянских восстаний. Министры и генералы считали, что угроза не настолько велика, чтобы отправлять на Юг армию. Вдовствующий вице-Император твердил, что династии нужны наследники и умолял Его Величество чаще посещать Дальний дворец. Зима была холоднее, чем все ожидали. Народ голодал. Вице-Император сообщил о том, что беременный наложник Ки заболел. Благородный Супруг Мин ревновал и обвинял его в безразличии. Это всё накатывало огромным снежным комом, не позволяя Чонгуку спокойно спать.  — Ваше Величество, можно мне задать вам вопрос? — шёпотом спросил Чимин. Император молча кивнул.  — У вас мигрень? Чонгук удивлённо посмотрел на него.  — Зачем тебе эта информация? Чимин поёрзал. Ему всё ещё было холодно в тонкой тунике. Натянув её до самых щиколоток, он, осторожно подбирая слова, произнёс:  — У моего младшего дедушки часто были мигрени. Я делал ему массаж и боль проходила. Я могу, — он запнулся. — Возможно, я смогу вам помочь. Оглядев дрожащего от холода омегу, Чонгук сел.  — Делай, — разрешил он. Чимин хотел подползти в нему сзади, но император перетянул его за руку вперёд. Поставив омегу перед собой так, чтобы колени Чимина стояли по обеим сторонам его бёдер, он откинулся назад, облокачиваясь спиной на спинку кровати. Омега покраснел. Его туника задралась, обнажая белую кожу.  — Ну и что ты замер, действуй, — глаза императора смеялись. Чимин несмело поднял руки и погладил альфу от затылка до основания шеи. Чонгук опустил плечи, расслабляясь и закрыл глаза. Плотно прижав ладони в месте перехода затылка в шею, омега начал растирать кожу. Нащупав ложбинки между мышцами шеи, он начал массажировать их круговыми движениями. В китайской народной медицине эту область называли «вратами сознания».  — Пожалуйста, Ваше Величество, приподнимите голову, — дождавшись, пока император исполнит его просьбу, Чимин продолжил. — глубоко вдохните и медленно выдохните. Омега опустил руки на плечи, у основания шеи, и сильно сдавил мышцу.  — Вам нужно лечь, — сгорая от стыда, прошептал Чимин. Он благодарил всех богов за то, что император держит глаза закрытыми. Омега осторожно подвигал бёдрами, пытаясь опустить задранную тунику ниже, но она как назло поднялась вверх. Вспомнив, зачем Его Величество пришёл в его дворец, Чимин покраснел ещё сильнее.  — Зачем? — открыв глаза спросил Чонгук.  — У вас сильно напряжены плечи. Альфа усмехнулся. Чимин стоял на коленях на кровати, нависая над императором и стараясь не касаться его тела. Эта картина показалась Чонгуку до ужаса забавной. Немного отодвинув омегу, он стянул с себя нижнюю рубаху, оставаясь совершенно обнажённым. Чимин задушено пискнул и отстранился. Тело императора нельзя было назвать сильным. Ему не нужно было мотыжить землю и собирать урожай под палящим солнцем, как это делали крестьяне. Будучи кронпринцем, он должен был постоянно тренироваться: учиться биться на мечах, стрелять из лука и ездить на лошади. Но как только кронпринц становится императором, его жизнь превращается в очень длительный период обездвиженности. Его носят в паланкине, одевают слуги, евнухи не дают ни шагу свободы, постоянно квохча о драгоценном здоровье императора. Вдовствующий вице-Император всегда любил повторять: кронпринцев много, а император один. Нет ничего ценнее Сына Неба. Из-за всего этого его тело было крепким, но не мускулистым. Бледная, лишённая частых контактов с солнцем кожа, широкие от частой стрельбы из лука плечи и узкие бёдра с чуть выпирающими тазовыми косточками. Чимину было стыдно его разглядывать, но очень интересно. Заметив его неоднозначную реакцию, альфа рассмеялся.  — Сядь, — сказал он Омега растерялся. Он вопросительно посмотрел на императора, не понимая, куда ему нужно сесть. Не дождавшись ответа, Чимин хотел уже перекинуть ногу через Его Величество и слезть с него, присаживаясь на кровать, но его остановили. Император, недовольно цокнув, схватил его за бёдра и усадил себе на живот.  — Продолжай, — велел он, кладя руки Чимина себе на плечи. Омега стыдливо сжался. Его движения стали не такими уверенными, как раньше. Он старался не дышать, боясь выдыхать воздух в лицо Его Величеству.  — Почему ты делаешь так слабо, сожми сильнее. Чимин попытался сжать кожу сильнее, но дрожащие руки не хотели его слушаться. Опустив голову, он наткнулся взглядом на внимательно разглядывающие его глаза императора.  — Сними это, — приказал Чонгук, дёргая ткань туники. У Чимина заблестели глаза. Он медленно обнажился перед императором, прикусывая слизистую щёк изнутри. Почувствовав во рту металлический вкус, омега всхлипнул. Альфа резко перевернул их так, чтобы Чимин оказался под ним и спросил:  — Евнухи готовили тебя? Омега кивнул.  — Тогда почему ты плачешь? Чимин боялся, что вместо слов из его рта вырвется очередной всхлип, поэтому ничего не ответил.  — Сколько тебе лет? — задал ещё один вопрос император.  — С-семнадцать.  — Ты уже взрослый, — Чонгук развёл ноги омеги и провёл рукой между ягодиц. Чимин сжался и отвернул лицо, пустым взглядом уставившись на красный полог кровати. По его виску побежала слеза. Омега был абсолютно сухим.  — Ясно, — заключил император и отстранился. Он надел на себя нижнюю рубашку и сказал. — Мне незачем тратить время на омегу, который этого не хочет. Чимин, уже не сдерживаясь, всхлипнул. Он закрыл исказившееся в рыданиях лицо ладонями. Это был конец. Года подготовки, мечты его семьи, возложенные на него ожидания — всё рухнуло в один миг. Омега боялся того, что после этой ночи его отправят в Холодный дворец, и он умрёт там в одиночестве. И даже его семья будет считать это правильным. Никто ему не поможет. Он сам во всём виноват. Сейчас Чимин думал, что лучше бы Его Величество взял его силой, чем вот так молча ушёл. Он посмотрел на императора. Тот сидел на кровати к нему спиной и натягивал на ноги туфли.  — Ли! — крикнул Чонгук. В комнату тут же вбежал главный евнух. Он низко поклонился Его Величеству и вопросительно посмотрел на него. Император отрицательно покачал головой, говоря этим, что графу в книге учёта драконового семени нужно оставить пустой.  — Помоги мне одеться. Евнух тут же подал императору его жёлтое платье и помог завязать пояс, распутывая зацепившиеся друг за друга подвески. На Чимина, который пряча свою наготу, закутался в одеяло, он не смотрел. Всё делалось быстро и аккуратно, чтобы не злить и так раздражённого императора.  — Ваше Величество, вы ко мне больше не придёте? — осмелился спросить омега. Чонгук обернулся. У Чимина покраснел нос и опухли от слёз глаза. Казалось, эти несколько слов высосали из него все силы. Омега сжал одеяло до судороги в пальцах и ждал ответа. Но император ничего не сказал. Он отвернулся и вышел из комнаты. Чимин снова заплакал.