запах апельсинов

      наверное тогда тоору обнимал его слишком сильно. слишком долго для многолетней дружбы. и все же, иваидзуми не оттолкнул тоору, не закричал и не сморщился, на лице появилась улыбка, а сильные руки обвили спину связующего. это умиротворение грело аса команды, и ему было действительно прекрасно. он мог бы и сказать, но что-то не давало ему этого сделать. он ругался на себя — желанное чувство прикоснуться к локонам ойкавы, завести их за ухо, что тоору никогда не делал, но иваидзуми всегда знал, что его лучшему другу так пойдет. хаджиме считал непозволительным слишком долго смотреть на улыбку тоору, отсчитывая нужное время, и запечатывал это в своей памяти, проигрывая каждый раз перед сном.

***

 — давай ты останешься у меня на ночевку! — глаза тоору загорелись, — сможем вместе сделать уроки.  — даже не знаю, — иваидзуми, честно говоря, хотел остаться дома, принять ванну., но его останавливало два факта в виде ойкавы и пары карих глаз.  — ладно.       они вышли из раздевалки, уставшие после длительной тренировки.

***

      уроки были сделаны. время было за полночь. тоору постелил ему футон рядом со своим. иваидзуми разочарованно подумал о том, что неплохо было бы если бы тут был один футон.       ойкава уже сопел. хаджиме пришло в голову, что, может быть, забраться к тоору, обнять его одной рукой и, возможно даже, оставить легкий поцелуй на его оголенной шее будет хорошей идеей. иваидзуми подавил свои собственнические наклонности. хотя они часто обнимались, ойкава иногда шутил двусмысленные шутки. может все-таки тоору.? хаджиме прекратил поток мыслей и взглянул на лежащего рядом ойкаву. и, все же, ива-чан не мог устоять перед его обаянием и заправил прядку волос за ухо тоору, как всегда хотел это сделать. пусть и сейчас — с закрытыми глазами и изящным рядом бровей, которые зачастую делали лицо ойкавы до безобразия смешным. тоору выглядел запредельно умилительным. наутро он мог бы сказать, что ему не спалось. ойкава никогда не поверит его словам.       хаджиме уткнулся лицом в подушку. только не сегодня. сомнения все же перекрывали желания, а уверенности не было совсем. иваидзуми повернул голову, умиляясь красоте ойкавы. глаза слипались, и хаджиме уснул с мыслями о прекрасных отношениях.

***

      после той ночи, иваидзуми начал замечать, что засматривается на тоору совсем неосознанно, ловя каждые его неаккуратные движения, слегка краснея под его взглядом. бабочки рождались одна за другой, порхали и задевали своими крылышками стенки желудка. иваидзуми точно понял, что влюбился в ойкаву тоору, своего лучшего друга детства.  — ива-чан, ты заболел? — они стояли в раздевалке после тяжелой тренировки. кроме них никого не было. тишина.  — что? нет, а что такое? — хаджиме редко болел, а тоору редко спрашивал, болен ли он.  — ну ты стал странно себя вести: больше не бьешь и не орешь на меня, стал спокойнее — ты сам на себя не похож, — возмутился тоору. хаджиме вопросительно посмотрел на ойкаву.  — ты хочешь, чтобы я тебя бил?  — нет, конечно, — засмеялся ойкава, — просто я кое-что заметил. скажи, ива-чан, ты влюбился? — иваидзуми замер.  — нет, я не влюбился.  — ну я же вижу. ива-чан, скажи, кто она? а она красивая? она в твоем классе? — на хаджиме посыпались вопросы.  — да не влюбился я! — шикнул на него иваидзуми. да, тоору, конечно я скажу тебе, что я от тебя без ума, хочу с тобой целоваться до упаду, обниматься до удушья и держаться за руки.  — ну ладно, ладно, — с ухмылистым прищуром и улыбкой сказал ойкава. до чего же он был наблюдательный.       иваидзуми пообещал себе, что обязательно признается.

***

      хаджиме 3 раза за неделю (он считал) видел, как ойкава ходил к самому дальнему автомату за пачкой апельсинового сока, который тоору так любил. иваидзуми всегда удивлялся любви ойкавы к этому напитку. ему порой даже казалось, что ойкава пахнет апельсинами, и этот терпкий запах нравился хаджиме все больше и больше.       иваидзуми заглянул на обеде к тоору, того не было в классе. уйти ойкава мог только к самому дальнему автомату, и это было хаджиме на руку, там можно было уединиться. он постоянно спрашивал, зачем ходить так далеко, на что тоору с улыбкой отвечал, что он любит прогуляться.       хаджиме так сильно хотел увидеть ойкаву, его мягкие волосы, услышать его голос, что не мог идти спокойно. подойдя к повороту, он развернулся и правда увидел тоору. только было одно но. ойкава прижимал первогодку акиру куними к стене. они целовались. целовались именно так, как иваидзуми мечтал, так, как представлял. так хаджиме хотел целоваться с ойкавой.

теперь хаджиме мог почувствовать лишь запах одиночества.