My piece

      Чону никогда не был прилежным учеником-отличником, даже наоборот, он всегда старался завладеть вниманием общественности, вытворял то, на что обычные люди с адекватным мышлением не пошли бы ни за что на свете. Но в этом и был его шарм, его изюминка — его странности считали чем-то милым, необычным, даже иногда привлекательным. Только вот это не относилось к учителям. Многие из них называли его занозой, недоучкой, пытались приструнить, поставить на место, но ни у кого не получалось, с каждым разом выходки Чону злили их все сильнее и сильнее, пока не встал вопрос об его отстранении. Тогда вмешались родители и закатили скандал своему чаду, на которого им, по сути, было по барабану. Только вот они решили о нем вспомнить, как только их вызвали к директору, только тогда они соизволили обратить внимание на то, кем стал их сын.       Причину его поведения так никто и не хотел видеть, старшие его осуждали постоянно, говорили, как тяжело его родителям с таким безалаберным ребенком, а тот ведь просто пытался найти внимание, которое не дали ему, пока он был маленьким. Но что он мог сказать, разве мог ответить, накричать на старших? Не мог, потому что совесть не позволяла, потому что они старше. Чону не был плохим ребенком, даже наоборот — он был добрым, отзывчивым, воспитанным, даже несмотря на многие выкрутасы, о которых иногда даже легенды складывали младшие классы. Годы в школе шли своим чередом, а отношения с преподавателями не менялись ни разу, пока в один момент внутри Кима из-за давления вокруг от старших, что-то не треснуло. Даже поддержка друзей не оказала должного эффекта, он стал вгонять себя в рамки, довольно сильные рамки — не делай это, не смотри, перестань себя так вести. Каждый раз, когда хотелось вернутся к привычному ритму жизни, снова начать быть собой, ему напоминали, кто он и что должен делать, а не то, чего он хотел бы.       Пока в школу не перевелся новый преподаватель. Он был молодым, только окончившим университет, он просто пришел пройти практику в школу Чону. На тот момент Киму было 17 лет, он был в выпускном классе уже, поэтому стоило бы начать готовиться к экзаменам. Но он этого не делал, старался прожить последние школьные дни в компании своих друзей где-нибудь за пределами школы, где он мог спокойно себя чувствовать, не ощущать кучу осуждающих взглядов. Собственно, по этой причине его компания даже и не слышала о том, что у них новый преподаватель, и именно поэтому они столкнулись с небольшой проблемкой, когда все же появились в школе. Чону прямо в дверях столкнулся с невозможно красивым мужчиной, подумав, что это чей-то отец, уже было хотел отойти, но, когда тот резко заговорил, Киму пришлось остановится от попытки бегства.       — Ким Чону? Верно? По какой же причине вы прогуливаете мои уроки? Вам экзамены сдавать не нужно?       — Да этому ребенку вообще ничего не нужно, ему лишь бы веселится. Ничего не может, оболтус.       Госпожа Ким — одна из тех учителей, кто на дух не переносила выходки Чону, ненавидела его всей своей учительской душой. Именно она тогда позвонила родителям Кима, позвала их к директору, загнобила этого ребенка чуть ли не перед всей школой, что он ничего не добьется, так и останется глупым, никому не нужным. А заступится тогда оказалось некому, дети против учителя не пошли бы, а все взрослые были на ее стороне. И такое отношение в школе не редкость, никто уже и не удивлялся, что учителя любили лишний раз надавить на недостатки своих подопечных.       — Я бы не был так категоричен, мисс Ким, он не выглядит глупым. Проходи в класс, урок скоро начнется.       Чону ожидал все, что угодно, но явно не защиту в свою сторону. Этот мужчина определенно попадает в личный список учителей года на первое место, никак иначе. На втором спокойно сидел их бывший учитель корейского языка, которого уволили спустя полгода его работы в этом месте. Ходил слух, что у него был роман с Чону, поэтому он так хорошо и относился к нему, только вот это было неправдой, но опять же Кима никто не слушал. Этот преподаватель был тем, кто поддерживал Чону, помогал с непонятными темами, но они никогда не пересекали черту друзей. Никогда. Только вот многим надо было только повод дать, чтобы прицепиться к чему-то, поэтому после очередного разговора с директором, он просто смирился и начал молчать. Ничего не говорил и никому.       И сейчас, когда его снова кто-то защитил, а не присоединился к оскорблениям — это напугало. Не хотелось, чтобы к этому учителю относились плохо, только вот хочешь-не хочешь, а будет все точно также, ведь в это снова вмешан Чону. Но оказалось все многим иначе. Чону и впрямь не глупый, он спокойно отвечал на уроках, хорошо решал пробники, опять же держа себя в жестких рамках, чтобы добрые и гордые глаза его нового преподавателя не превратились в такие же осуждающие, как и у остальных преподавателей.       — Чону, задержись, пожалуйста.       Чон Джэхен — тот самый преподаватель, сам по себе потрясающий мужчина, друг и учитель в одном флаконе. Они с Чону как-то сразу сошлись во мнениях, характерах, несмотря на то, что один был учителем, а другой учеником. Киму нравилось оставаться после уроков на дополнительные по литературе, которые вел Джэхен для подготовки к экзаменам. Нравилось отвечать на его уроках, писать работы, разговаривать на какие-то проблемные вопросы. Чону ради этого даже перестал школу пропускать, лишь бы присутствовать на уроках Чона.       — Не хочешь олимпиаду написать? Последняя в этом году уже. Может поможет при поступлении.       — Я не уверен, что справлюсь, учитель Чон…       — Почему же нет? Ты так хорошо разбираешься в зарубежной и родной литературе, что вполне себе сможешь пройти в следующий тур. Не бойся, тебя за поражение ведь никто не съест.       «Ах, если бы, учитель Чон»       Но Чону все-таки берется за эту олимпиаду, пишет пачками сочинения, решает тесты, делает все, что угодно, лишь бы не разочаровать своего учителя, который активно помогал с подготовкой. Задержка в школе стала чем-то обыденным, а поздние крики с родителями — рутиной, которую поменять не получалось, чтобы не делал Чону, они все равно осуждали его, винили во всех грехах. А он просто мирился и запирался в своей комнаты до следующего утра. Небольшой перекус посреди дня был единственным приемом пищи, ведь дома было находится просто невозможно и кроме алкоголя найти что-либо было трудно, а денег на покупку еды три раза в день, как было положено питаться ребенку его возраста, не хватало. Но Чону все равно продолжал изнурять себя подготовкой, пока сам Джэхен не заметил, что с его учеником что-то не так. Под глазами залегли тени, сам по себе он стал тоньше что ли, улыбка все реже появлялась на его лице, но последним звоночком стал обморок на физкультуре. Чон узнал об этом от одноклассников Кима, когда Джэхен уточнил местонахождение этого комочка радости. Только вот радости ли? Ведь стоило только Джэхену прийти в медпункт, как его с ног чуть не сбивают рассерженные родители, которые буквально под ручки тащат почти снова потерявшего сознание Чону к выходу. В тот день он ссорится с его родителями, силком забирая того себе и увозя к себе домой, ведь отправлять его обратно к этим извергам не хотелось.       Чону проснулся только ближе к ночи, когда старший уже хотел ложится спать. Ким испугался сначала, но стоило увидеть полуголого преподавателя, который натягивал футболку на себя, стоя спиной к самому подвисшему Киму, весь страх как рукой сняло, его волновало только до жути идеальное тело Чона и больше ничего. И он бы так и продолжил пялится на своего как бы преподавателя, если бы то не повернулся к нему лицом в ту же минуту. Щеки сразу покрываются красным, а глаза убегают в сторону, лишь бы Джэхен ничего не понял.       — Очнулся? Как себя чувствуешь? Кушать не хочешь?       — Все хорошо… Спасибо, мне, наверное, домой пора. Простите за неудобства.       — Нет, ты туда не вернешься.       Голос вмиг изменился на строгий, а взгляд стал серьезнее, что на секунду испугало младшего. Но тому пришлось просто сдаться под этим взглядом и принять помощь и заботу, которую оказал тому его учитель. Чону в итоге так и прописался у старшего дома, ведь тот ни ногой не пускал его домой, боясь, что его родители могут сделать что-то с его учеником. А уже просто ли учеником? Сам Джэхен уже начинал задаваться этим вопросом. Ведь, когда они были вдвоём дома, взгляд сам тянулся к идеальному лицу с яркими пухлыми губами и горящими интересом глазами. Чон чувствовал, что с каждым таким взглядом внутри него все чаще и чаще начинал связываться комок эмоций, совсем не подходящих для отношения учителя с учеником или же даже для простых друзей. Занятия они продолжали в том же формате, только теперь уже дома у старшего, совершенно не заботясь о времени. Чону было комфортно рядом с этим мужчиной, что расставаться не хотелось, а наоборот, проводить с ним как можно больше времени, а когда появились мысли о том, что хочется поцеловать того, Ким снова пугался, закрывался в себе. На первый взгляд в нем ничего не изменилось, но то, как его взгляд бегал, стоило только Джэхену подойти, как он залипал на тело преподавателя, когда тот выходил из ванной. Все это сильно валилось на младшего, что свое состояние он был уже просто не в силах держать, пока Чон не сделал сам первый шаг.       В один из вечеров они снова сидели на кухне и обсуждали очередное сочинение младшего. Чону краснел каждый раз, когда речь только заходила о том, как он потрясающе пишет. А Джэхен будто кайф ловил каждый раз, видя, как щечки его донсэна покрываются румянцем. Младший в очередной раз подвисает над заданием олимпиады, думает, как было бы лучше написать свою мысль, поэтому совершенно не замечает внимательного взгляда со стороны Чона. Рука медленно тянется к кружке с чаем, в какой-то момент сталкиваясь с более крупной.       — Хен?       — М?       Старший выглядел максимально расслабленно, будто нахождение его руки на руке Чону было чем-то обыденным и привычным, только вот не для Кима, которому все эти знаки внимания, взгляды, прикосновения — что-то из ряда вон выходящего. Те чувства, которые начинали кружить в такие моменты в голове, пугали даже больше, чем родительский крик.       — Ты чего побледнел? Все в порядке?       «А по мне не видно, что нихрена со мной не в порядке?!»       Чону отрицательно машет головой и резко встает со стула, норовя убежать куда-нибудь подальше от этого хитрого взгляда, потрясающей, черт ее возьми, улыбки и пугающего прищура. Только далеко убежать не получается. Первая стена — все, конец дороги. Чону прям таки чувствует, как в затылок дышит старший, и в этот момент он начинает чувствовать себя загнанным зверьком, травоядным, над которым буквально нависает дикое животное какое-то.       — И чего ты так испугался, боже, Чону, я же не причиню тебе вреда.       — В такой позе Ваши слова максимально не правдоподобны, учитель.       — Я просил называть меня по имени или просто «хен». Снова запамятовал?       А Киму ответить нечего, он лишь опускает голову вниз и тяжело вздыхает. Складывалось чувство, что старший играется, постоянно тыкая его в его же влюбленность, которую он как бы и не отрицал, но и признавать не хотел тоже. Их отношения поменяли грани с обычных стоило только младшему переехать в квартиру преподавателя, а бесповоротно все изменилось, когда Чону в первый раз пришел с просьбой поспать вместе после кошмара. И как бы по-детски не звучал его страх, Джэхен принял его, обнял и не отпускал каждую ночь. Правда, через некоторое время кошмар стал лишь мнимым предлогом поспасть вместе, даже и не важно было — приснилось что-то плохое Чону или нет.       — Может вы перестанете издеваться надо мной?       — Издеваться?       — Мне не нравится, когда вы прикасаетесь ко мне, смотрите так долго, а когда стоите вот так надо мной — это пугает…       «Его не нравится — это непривычно, он сам говорил, Джэхен. Один его взгляд уже говорит об обратном».       — Тогда почему не отталкиваешь? Тебе может быть нравится все это, а сейчас решил из себя строптивого построить?       — Нет… Это не так.       Джэхен лишь вздыхает, а после его ладони аккуратно проходятся по талии этого ребенка, обнимая его и прижимая к своей груди.       — Я думал, ты поймешь сам, но видимо тебя просто слишком мало любили.       — Как догадались? Вам медальку за сообразительность дать?       — Нарываешься ведь, Ким Чону.       — Возможно.       На губах расцветает дьявольская улыбка, а желание вдавливать младшего в кровать и слышать его звонкий голос становится сильнее, да и судя по самому Чону, тот и не был против такого развития событий. Джэхен осторожно поворачивает младшего к себе лицом, а после приближается к блестящим от блеска губам, сначала проводя по ним языком, будто пробуя на вкус.       — Персик? Серьезно?       — Нравится?       — Да…       Проходит лишь несколько минут, а губы уже начинает распухать от грубых, немного несдержанных поцелуев Чона, а младший и не против, с улыбкой отвечает на каждый поцелуй, сжимая крепкие плечи. Пару раз бьется затылком о твердую поверхность, только от этого оба заводятся лишь сильнее.       — Как насчет перебраться на более мягкую поверхность, а то так голову себе отобьешь.       — Что глупым уже не буду нужен?       — Еще чего, ты мне нужен любым.       — Подлизываешься?       Вместо ответа Чон просто целует снова парня напротив, чтобы не отвлекался на лишнее, руки на талии сжимаются чуть сильнее, из-за чего слышится тихий стон Чону.       — Мне 17, ты же помнишь?       — Возраст — лишь цифра.       — А камера — лишь помещение.       — Хорошо, ты выиграл, только вот сам же хочешь…       — А не все сразу, учитель Чон. Мне нужно готовится к олимпиаде, прошу отпустить.       — Наглец.       — Зато Ваш…       — И не поспоришь.       Чону аккуратно садится на свое прежние место, его маленькая шалость с выводом старшего на эмоции и поцелуи прошла успешно, но до олимпиады оставалось всего несколько дней, поэтому стоило бы еще раз пройтись по материалу. Только вот руки на плечах и горячее дыхание над ухом не давали этого сделать должным образом. Тем не менее, как говорил Чон ранее, у Чону и впрямь получилось перешагнуть на следующую ступень, а после поступить без проблем в университет своей мечты. Не сказать, что младший был настроен связать свою жизнь с написанием текстов, но он был счастлив вырваться из-под опеки родителей.       — Ну, а теперь-то можно?       — Ну я даже не знаю, хен. Мог бы и не спрашивать.

-The end-