Во всём виноват ластик

      Всю ночь Тэхён ворочался. Он метался из стороны в сторону и всё думал, думал. Он вспоминал негодующее и обиженное лицо Чонгука. Оно было похоже на милую мордочку кролика, которому протянули морковку, но не дали откусить. Ему стало очень жаль Чонгука. Не его вина в том, что он так сильно влюбился и хочет претендовать хотя бы на статус друга. А он, Тэхён — жестокий и бессердечный, так грубо отверг даже такую малость. Но он не хотел обижать Чона. Потому что, несмотря на эти слова, сам он думал иначе. Только слово не воробей — вылетело и ранило. Конечно, в свете последних событий они могли уже называться друзьями. Ведь всё же Чонгук нравился ему.       А сейчас они сидели за мольбертами на уроке изобразительного искусства. Темой урока был портрет. Поэтому препод разбил учеников на пары и посадил их друг против друга, чтобы они в карандаше изобразили портрет визави. Тэхён с Чонгуком молча вперились друг в друга взглядами и принялись за работу. «Понятно, что Чонгук влюблён в меня, — нанося набросок, думал Тэхён. — Но почему-то я тоже всё время думаю о нём. Только это довольно сложно представить: свидания и всё такое. Я и Чонгук? Хотя…иногда он бывает довольно милым». Тэхён цепким взглядом художника опять взглянул на Гука. Из-за мольберта были видны только его большие чёрные глаза, которые в ответку просверлили насквозь Тэхёна. — Да что с тобой? — досадливо воскликнул на весь класс Чонгук. — Хренали ты так пялишься? Ну, почему я попал в пару с тобой! Ну, на фига мне рисовать тебя? — Я же тебя рисую! — оторопев от неожиданности, ответил Тэхён. — А в паре мы с тобой, потому что соседи по партам. — Да знаю я, но… — безнадёжно махнув рукой, Гук вскочил и подбежал к мольберту Кима. Увидев свой незаконченный портрет, который очень походил на оригинал, он округлил глаза ещё больше и вскричал: — У тебя офигенно получается! Как ты так можешь? — Хочешь его взять себе? — сразу же предложил Тэхён, — мы всё равно их не сдаём. — Да счаззз, нужно больно! Тэхён тоже встал и подошёл к мольберту Чона, посмотреть на себя. Глаза его округлились от ужаса: там была изображена рюмка в плоской проекции. На ней нарисованы два кругляшка, очень похожих на пуговицы и изображающие глаза. Наверху этой рюмки в разные стороны хаотично расположились штрихи — наверное, художник так пририсовал волосы. Ножка от этой рюмки, скорее всего изображала шею. Вместо губ была нарисована луна, расположенная, как на шпиле арабского минарета. — Это я??? — вымолвил Тэхён, глядя на это чудо-юдо. Ему хотелось смеяться и плакать одновременно. Но, ухмыльнувшись, он просто спросил, — Ты… Видишь меня таким?! Чонгук подбежал к сидящему невдалеке Юнги и сел около него на колени, с мольбой сложив перед собой ладоши: — Это невыносимо! Юнги, поменяйся со мной! — Да иди ты! Я уже почти закончил, — отмахнулся от него Юнги. Он открепил своё художество от мольберта и, с видом знатока, начал им любоваться. Всё же художник из него бы вышел неплохой! — Угомонись, Чонгук! — грозным голосом приказал препод, — выйди, проветрись! Чонгук рыкнул с досады и быстро выскочил из класса.       Прозвенел звонок и все стали складывать мольберты. Юнги, прислоняя свой к стене, пожаловался Тэхёну: — Что с Чоном творится? В последнее время он стал каким-то возбуждённым. А ведь раньше был таким милахой! Тэхён со вниманием просканировал его взглядом и, помолчав немного, спросил: — Ты тоже думаешь, что Чонгук милый? — Чё? Да ни фига! Я угораю просто! А… значит, ты считаешь, что он милый? Да? — ухмыльнулся Юнги и прищурил глаза, подозрительно глядя на Тэхёна. — К тому же, помнится, именно ты спрашивал, кто ему нравится? Да? Тэхён покраснел и, ничего не ответив, сел на стул и отвернулся к окну. Было видно, как кринжово он себя сейчас чувствует. Юнги изумлённо посмотрел на него, и ухмылка медленно сошла с его губ. На лбу появилась морщинка, выдавая мыслительные процессы, а рот приоткрылся от удивления: — Да ну на фиг, это что же получается?! Держите меня семеро! — шокировано произнёс он сам себе, и быстроланью выскочил из класса, оставляя Тэхёна в одиночестве.       Чонгук сидел в столовке и медленно жевал. Звонок с урока только что прозвенел. Столовка была пустая и думать никто не мешал. Настроение было паршивое. Прожевав, он медленно поднялся и отправился за второй порцией. Он знал, что грусть-тоску и плохое настроение надо зажёвывать едой, и желательно вкусняшками. Когда он подошёл к раздаче и протянул было руку за куском любимого десерта, его как волной смахнуло в сторону. Он увидел Юнги с вытаращенными глазами и почувствовал, как он больно схватил за руку. — Чонгук! Чонгук! — истошно вопил Юнги, стараясь отлепить его от раздачи. От неожиданности Гук выпустил тарелку с десертом и она, упав на пол, покатилась прочь. Вся вкуснятина вывалилась. Гук остолбенел от такой наглости. — Хренасе! Ты чё творишь? — заорал он на Юнги, не совладав с его силой, которая тащила на лестничную площадку. Юнги, припечатав его к парапету, зловеще ухмыльнулся: — Чонгук! Заткнись и слушай! — почему-то замогильным голосом прошептал ему на ухо Юнги. Потом он нервно оглянулся вокруг на предмет подслушки и, тяжело вздохнув, выдал: — Чонгук!!! Кажись, Тэхён на тебя запал! — помолчав немного, он выдохнул, глядя на Гука почему-то виноватыми глазами. Чонгук охренев от этого известия, явно завис. Потом, скинув со своих плеч руки Юнги, он дёрнулся было от него прочь, но его подвели ноги. И он только спросил: — Чё??? С хрена ли?

***

      Юнги молча смотрел на Чонгука и у него не укладывалось в голове то, что он сейчас услышал. Это же треш, это же не может просто такого быть, просто дурь какая-то! Из-за какого-то глупого ластика такая заваруха! Подумав немного, он подытожил: — Короче, ты одолжил у соседа ластик, на котором было написано имя Тэхёна. Он его увидел и неправильно понял. Чонгук обречённо кивнул головой. Ему было трудно рассказать всю историю до конца, и не хотелось предавать чувства Чимина, поэтому он не рассказал Юнги, чьё имя было написано на втором ластике. Юнги подошёл к автомату, стоящему невдалеке и купил две пачки чипсов. Одну из них, как утешительный приз, он протянул Гуку. — То есть, он подумал, что ты в него влюбился и потом сам влюбился в тебя. Чё за мура такая? А ты совсем не влюбился. Чё за хрень у вас происходит? — хрустя чипсами, с набитым ртом удивился Юнги. — Да, капец! Тэхён ведь нормальный парень, — соглашаясь с выводами Юнги, сказал Гук, — и в последнее время я стал задумываться об этом. — Чонгук, пойдём расскажем Киму правду о том, что тебе он не нравится, и это просто недоразумение, — с ухмылкой перебил его Юнги. — Ни за что! Нет, нет… — замахал на него руками Гук. Внимательно посмотрев на его испуганное лицо, Юнги, что-то соображая про себя, искренне удивился: — Почему нет? Вы так зациклились потому, что просто поговорить не можете. Вам нужно обсудить это как можно быстрее. Я с тобой сгоняю! — Он увидел, как замялся Чонгук и уверенно взял его за руку. Он потащил его на крышу, по телефону вызывая туда же Тэхёна. — Чего? Не надо! Ни за что, — упираясь и ругаясь, на чём свет стоит, заорал на него Чонгук, пытаясь вырвать из его руки телефон. Юнги, держа его мёртвой хваткой и упиваясь тем, что он бескорыстно сейчас помогает другу в трудной жизненной ситуации, опять только ухмыльнулся и сказал: — Надо, Гуки, надо! Да не парься ты так! Я разрулю! — Ты ничё не знаешь! Он отказался от меня, как от друга. Я для него просто одноклассник, — продолжая упираться, вскрикнул Гук, — так он сказал своей маме, — уже тихо добавил он. — Что? Ну, капец ему тогда! Тогда вообще не парься! Ты мой друг, и я всё равно разрулю! — с самодовольной улыбкой мстительной гиены пообещал Юнги. Сейчас он себя вдруг почувствовал защитником сирых и убогих. И его грудь распирала гордость за самого себя. Очутившись на крыше, друзья сели на лавку, и с аппетитом начали хрустеть чипсами, ожидая Тэхёна. Юнги сидел горделиво и прямо, покровительственно поглядывая на Чонгука. «Ну, Чон и ссыкло! — думал он, — ему очень повезло, что рядом с ним такой дружелло, как я!» Чонгук сидел, согнувшись в три погибели. Ему было не по себе. Ведь Тэхён всё-таки ему нравился. И на фига он сейчас впутал в это дело Юнги, не надо было ему всё рассказывать.       Когда заскрипела и открылась дверь, ведущая на крышу, парни быстро переглянулись. «Час икс настал», — почему-то пронеслось у Чона в голове. Он быстро вскочил и отбросил полупустую пачку с чипсами на лавку. Выпрямившись, он одёрнул пиджак, зачем-то поправил галстук и статуей застыл в ожидании чего-то неприятного. Юнги поднялся неохотно, закидывая очередную чипсину в рот и продолжая ею хрустеть. Он потянулся руками вверх, потом растянул их в стороны. Его лицо выражало неприязнь, глаза приняли недобрый прищур, а на губах зазмеилась тонкая улыбка. — Пришёл?! — больше для утверждения, спросил он у подходящего к ним Тэхёна. Тот кивнул головой и встал напротив. Юнги, выдержав небольшую паузу, воткнул свои руки в бока, и вызывающе начал: — Короче! Если ты думаешь, что нравишься Чонгуку — это просто недоразумение! Верно, Чонгук? Гук замялся и промолчал. — Что? Недоразумение? — Тэхён явно не ожидал таких слов. Он заострил свой взгляд на Чонгуке, как бы ожидая от него ответа. Чонгуку стало очень неудобно от этого пронзающего насквозь взгляда, и он опять начал было мяться, не зная, что сказать в ответ. Ведь Тэхён явно нравился ему. Юнги, видя такую заминку, быстро пришёл ему на помощь. Он по-хозяйски обнял Гука одной рукой за плечо и торжественно сказал: — Что ж, мы всё осознали и пришло время извиниться! — Этой же рукой он наклонил Гука в поклон, кланяясь вместе с ним. Потом, приподнявшись, он весело добавил: — Ну, дальше сами! Я погнал! Мавр сделал своё дело — мавр может уходить!» — процитировал он Шекспира, и быстрым шагом с подскоком удалился прочь. «Ну, Юнги, гад! А понту-то нагнал», — с обидой подумал Чонгук, и осмелился распрямиться из поклона и виноватым взглядом посмотреть на Тэхёна. Тот стоял с обиженным лицом и молча на него залипал. Затем он провёл рукой себе по затылку и тихо сказал: — Знаешь, а я ночами не спал. Ну, что ж… Я сам сделал поспешные выводы. Я был серьёзен, а ты не успел объяснить, — очень грустно молвил Тэхён, по-дружески потрепав Чонгука за чёлку. — Нет! Нет! Это не так… — запоздало воскликнул Чонгук. — Достаточно! — перебил его Тэхён, — теперь всё прояснилось и тебе больше не нужно волноваться. Я рад, что всё решилось. «Это моя вина, — подумал вдруг Чонук, — я виноват в том, что убегаю от своих чувств». А вслух сказал: — Послушай, Тэхён… — ему так остро захотелось сейчас переубедить его, рассказать о своих чувствах, обо всём, что случилось… — Мне тоже стало легче, — вновь перебил его Тэхён, — В общем, я на тренировку… Чонгук от этих слов застыл, как статуя. Тэхён опять разворошил его чёлку и, согнув плечи, удалился прочь. Чонгук, провожая его взглядом, подумал: «Наконец-то я понял, когда стало слишком поздно — я и правда в него влюбился по самые уши». Он опять сел на скамейку, достал недоеденные чипсы и стал медленно ими хрустеть, перемалывая в голове свои грустные думы. Тэхён, спускаясь по лестнице в спортзал, достал из кармана портрет Чонгука, нарисованный им сегодня. Он с тоской посмотрел на знакомые черты, тяжело вздохнул и, свернув его обратно, опять положил в карман.       — Я рад, что всё прояснилось! — весело сообщил Юнги Тэхёну, когда они после тренировки шли домой. — Ну, и кашу он заварил! — Юнги показал на Чонгука, который брёл за этими двумя в одиночестве. — Но ты же не будешь обижаться на него? — Юнги ловко запрыгнул на плечи Тэхёна. Тэхён отстранился и скинул его со своих плеч. Он не разделил веселья Юнги и, с очень серьёзным выражением лица, строго сказал: — Больше не делай так, пожалуйста. Юнги хмыкнул и отгородился ладонями: — Ладно, ладно. Уж и пошутить нельзя. Тэхён остановился и позвал Чонгука: — Гук! А ты что там один? Иди к нам. Ты выглядишь каким-то растерянным. Ты в порядке? — Тэхён посмотрел на него обеспокоенным взглядом. Ему вдруг показалось, что Чонгук стал каким-то маленьким и худеньким. — Тэхён, извини, что из-за меня столько проблем. Мне и самому полегчало. Я не думал, что ты всё воспримешь всерьёз, — повинился со своего места Чонгук. — То есть, Тэхён виноват? Ты же сам накосячил! — Внимание Юнги переключилось на Чонгука, и он со всей дури вскочил на него. — А ну, извиняйся! Справедливость восторжествует! Умри, неверный! Чонгук постарался стряхнуть его, но тот присосался приставучей пиявкой и начал хохотать, как ненормальный. Они стали в шутку бороться, а Тэхён их разнимать. Всем стало весело. Потом они все вместе пошли заниматься к Тэхёну. И здесь мысли были только о математике. И Чонгук уже стал думать, что его заинтересованность в Тэхёне исчезла призрачной дымкой. Эта ночь для него прошла незаметно, и впервые за эти дни, он спал спокойно и крепко.       Утром, по дороге в школу, Чонгук встретил Чимина. Он в двух словах рассказал ему о своём освобождении. Чимин возмущённо закричал: — Подожди! Как это — «всё кончено»? Ты что, сдался? — А что тут поделаешь? Я сам виноват, что скрывал свои чувства, что врал о них. Мне место на помойке. — Чонгук подошел к мусорным контейнерам и вытащил из одного полиэтиленовый большущий пакет. Видимо, мусорку уже забрали, и в контейнера положили новые пакеты. Он со вздохом влез в него и закрыл его над своей головой. — Я просто хочу исчезнуть, — сказал он. — Не смей так говорить. Ты же всё время молчал про второй ластик. Ведь ты хотел сохранить мой секрет. — Так вот в чём дело. Вот я в чём виноват. Я был влюблён в тебя, а потом так быстро переключился на Тэхёна, — на автомате произнёс Чонгук. Он с ужасом увидел, как при этих словах округлились глаза Чимина. — Чего? Ты был в меня влюблён? — застыл в удивлении Чимка и прикрыл своею рукой открывшийся рот. — Мне так жаль, Гуки. Прости, что не замечал. Прости, что люблю другого. — Да нет, не парься. Всё уже прошло давно. Я ведь знал, что тебе нравится другой. К тому же, у меня всё равно мысли о Тэхёне не проходят. Ну, за что мне всё это? Я вчера было обрадовался, да и ночью он мне не снился. Но нет, с утра опять я о нём думаю. — вылезая из пакета, грустно посетовал Гук Чимину. — Значит, он тебе всё-таки нравится! И твои чувства искренние. Ты куда? — вскричал Чимин, увидев, что Гук вылез из пакета и собирается уходить. — Всё кончено! Ведь Тэхён сам сказал, что ему стало легче. Я потерял возможность честно признаться. Я ухожу в горы. Буду отшельником. Не буду никому мешать. Мне здесь не место, Чимин! Желаю тебе счастья, которое мне не светит! Гук со слезами на глазах бросился бежать прочь. Чимин попытался схватить его за руку, но не тут-то было. Чонгук так быстро скрылся из виду, что только лёгкий ветерок колыхнул Чимина волною. Но Чимин отступать не собирался. Он быстро побежал в ту сторону, куда скрылся Гук. Ведь в таком состоянии с ним может случиться всё, что угодно. Заворачивая за колонну, Чимин нечаянно в кого-то неслабо втащился. — Сорян! Ты в порядке? — захапывая от неожиданности его в свои руки, спросил Юнги, — Что-то случилось? Ты чё так носишься? — Всё очень плохо! Юнги, Чонгук сбежал в горы! — скидывая с себя чужие руки, встревоженно ответил Чимин, продолжая бег. — Чё? Он вечно хрень какую-то несёт! — досадливо заметил Юнги и побежал рядом. — Да не парься! Наверняка из-за фигни какой-нибудь. Он просто очень впечатлительный. — Ну, Чонгук был очень расстроен. — Из-за того, что случилось с Тэхёном? Он всё ещё парится об этом? Вот придурок! Надо было просто с самого начала сказать правду. — Ну, это не всегда так просто. Многие люди боятся сделать признание, страшась, что над ними будут смеяться или их не так поймут, — думая сейчас о себе, сказал Чимин. Он то уж точно хорошо понимал чувства Чонгука. Ведь у них схожие ситуации. — Да ну! Ничё в этом сложного нет. Он просто боится, что ему будет больно. Он сам виноват, что соврал с самого начала. Пусть подумает над своими действиями. Так ему и надо! — с ухмылкой сказал Юнги. — Кстати, Чимин, а ты не слишком ли к нему… Договорить Юнги не успел. Он вдруг почувствовал, как неслабым апперкотом ему тотчас же прилетело по левой скуле. Да прилетело так, что он не смог удержаться на ногах и упал в придорожную пыль. — Это за что? — прижимая ладонь к лицу, поразился Юнги. — Все люди разные, — осуждающе смотря на него, ответил разозлённый Чимин, — не все такие сильные, как ты. Не всё можно сказать. Раньше я уважал это в твоём характере, но теперь… теперь ненавижу! Он зло посмотрел на лежащего Юнги и показательно плюнул себе под ноги. Скривив от негодования губы, он резко отвернулся и убежал. Юнги поражённо посмотрел ему вслед. «Нифигасе. Он что, занимается боксом?! Ну, каков!» Юнги вдруг почувствовал, как тёплым киселём заволокло его нутро, и в сердце залетели бабочки, задевая его своими крыльями. «Это как понимать? — охренел он про себя, — что это ещё за нафиг». Юнги вскочил на ноги и быстро пошёл в сторону убежавшего Чимина. «Этот Чонгук ещё со своей придурью. В горы, видите ли, убежал. Надумает вечно всякую хрень, поверит в неё и потом сам же страдает. Ну, что за человек?! Ищи сейчас его!»

***

      — Мама, а что это дядя там делает? — вдруг услышал Юнги тоненький голосок, пробегая мимо детской площадки. — Не показывай пальцем — это не красиво, — ответил голос с омежьим тембром. Юнги подорвался вперёд и его взору предстала детская царь-гора. На возвышении в позе лотоса восседал Чонгук. У него были закрыты глаза и он что-то бормотал про себя. Царь-гора была окружена детьми которые показывали на него пальцами и рассуждали, что это могло бы быть. — Я знал где тебя искать, когда услышал про горы, — с облегчением крикнул ему Юнги. — Юнги? Чё припёрся? — пробуждаясь от хурала и открывая глаза, спросил Чонгук. — Из-за тебя Чимин втащил мне по скуле. Я пришёл пожаловаться. Мы говорили насчёт тебя и Тэхёна, и он мне всёк по первое число. И потом на меня нашло озарение! Используя метод дедуктивного мышления, я понял, что ты нравишься Чимину! Чонгук скатился с горы и придвинул свои губы к уху Юнги: — Ты ему только об этом не говори — ты ошибаешься. Я не могу тебе рассказать всего. Но поверь, не я ему нравлюсь! — Да ну? Как-то он слишком рьяно защищал тебя, ты не находишь? А вот у меня назрел ещё один вопрос: а кто нравится тебе? Ведь я вижу, что ты не в себе который день. Чонгук опустил свою голову и устало сказал: — Если я тебе расскажу ты, наверное, будешь меня презирать. Потому что это неправильно всё! — О-о-о… А я, наверное, догадываюсь! — после некоторого молчания, воскликнул Юнги. Его лицо поразила какая-то сумасшедшая мысль и он, округлив глаза, уставился на Чонгука удивлённым взглядом. — Чонгук, — прокашлявшись, начал он, —я, конечно, понимаю, что я красив, умён и разносторонне развит… Но мы же с тобой давнишние друзья! И ты мне нравишься только как друг. — Он с жалостью посмотрел на Гука и терпеливо, как больному, продолжил свою речь: — И тебе надо бы свой интерес направить в другую сторону. Вон, смотри, сколько омег красивых вокруг! Чонгук недоумевающе посмотрел на Юнги и громко рассмеялся: — Да ты здесь совсем ни причём, чепушила!