Без обид

      Чонгук осмотрелся. Тэхёна нигде не было видно. Ему стало страшно за него. «Да нет, не мог он утонуть, он же плавает, как рыба», — подумал он. Он неустанно начал нырять, в надежде что-нибудь заметить под водой. Но там было темно, хоть глаз коли. Нырял он долго, насколько хватало сил. Отчаявшись, он начал кричать: — Тэхён, Тэхён, блятьтебяналево! Выходи, Тэхён, я знаю, что ты от меня прячешься! Ну, не будь сволочью, выходи! — орал он, не замечая, что переходит на мат. Но в ответ ему был слышен только шум бушующих волн. У Чона началась истерика. Вдруг у него проскользнула гадкая мыслишка, что Тэхён утонул. Он почувствовал слабость во всём теле, руки уже не хотели двигаться, ноги сводило каждый раз, когда он делал нырок на глубину, всё туловище сковало холодом. Он подумал, что если он ещё раз нырнёт — ему конец. Он опять обвёл глазами водное пространство и взмолился, глядя на небо: — О, Мадонна! Помоги Тэхёну выплыть! Помоги найти Тэхёна! Прошу-у-у тебя, Мадонна! Мне без него не жить! Море, возьми мою жизнь, только верни его! Пересилив себя и свою усталость, он медленно поплыл к берегу, с каждым гребком теряя силы. На берег его выкинула сильная волна, протянув его тело по гальке. Очнувшись, он на автомате снял с себя мокрую одежду, заметив, что обуви он лишился. Он сел на берегу, опять всматриваясь в даль, потом вскочил. — Тэхён! Тэхён! — опять начал кричать Гук, бегая вдоль пляжа и не замечая боли от камней, сбивающих его ноги в кровь. — Тэхён, обещаю тебе, что буду любить тебя всю жизнь, женюсь на тебе, буду холить и лелеять и никогда-никогда не обижу, клянусь! Вдруг, почти рядом, тихо прозвучал знакомый низкий баритон: — Ловлю тебя на слове, маленький! Гук обернулся. Невдалеке, на гальке лежал Тэхён. Лицо его было всё в крови, но он улыбался. Он лежал, немного приподнявшись, опираясь на локоть. Через вспоротую брючину его штанов виднелась глубокая рваная рана. — Ах, ты! — Чонгук, вне себя от радости, быстро приблизился и опустился перед ним на колени. — Тэхён! Тэхён! Ты жив! Ты жив, мой мальчик, — в эйфории стал тискать его Чонгук, — Моя любовь, мой родной, как же я рад! Ты как? Тэхён немного поморщился от боли. Но в душе ему стало тепло. Его любят! — Всё нормально! Волной меня вынесло на берег. Потом не помню. Темнота. Потом услышал, как ты меня зовёшь. И ещё кое-что услышал. Значит, больше не обидишь, говоришь? Гук кивнул головой. — И холить, лелеять будешь? — Обязательно, — Чонгук клятвенно провёл себе по шее ногтем большого пальца. — И…женишься? — улыбаясь, не отставал Тэхён. — А вот это — в первую очередь! — серьёзно ответил Гук. —Вот только выберемся отсюда. — А если я не захочу? — Захочешь! Куда ты денешься?! — самонадеянно пробасил Гук, прижимая безвольное тело Тэхёна к своему. — А вдруг… — не сдавался Тэхён. — Давай не дури! Никаких вдруг, — зарычал Чонгук, накрывая поцелуем губы Тэхёна. — И хватит этих разговоров! Я понял, как ты мне дорог. И точка! Тэхён улыбнулся. Да… мальчик вырос, командный голос выработался, но почему-то ему нравилось это. И он ещё теснее прижался к родной груди, чувствуя, как чужое сердце набатом отбивает такт.       Кое-как Чонгук, обняв Тэхёна за талию, помог ему дойти до байка. Сбегав в палатку, он взял свои вещи, и они переоделись в сухую одежду. — Ну, а теперь в путь, — садясь за руль, скомандовал Чонгук, — поехали к тебе, мне опять придётся осваивать профессию медбрата. — А как же машина? По хорошему, её бы вытащить надо. — Это всё завтра. Пришлю спасателей. Только успел права получить, а уже вторую машину гроблю. Не моё это всё же… В нашей паре водителем будешь ты. Но сегодня — исключение. Тэхён довольно хмыкнул и теснее прижался к спине Гука. Почувствовав чужие руки на своей талии, Гук сам себе улыбнулся и завёл мотор. Байк взревел и сорвался с места. Чонгук, набирая скорость, вдруг почувствовал, что сейчас он не боится трассы и скорости. Потому что он не один. Потому что рядом Тэхён. Потому что, если он рядом, то Гуку ничего не страшно. И он, от радости, что они снова вместе, втопил на полную скорость и понёсся навстречу ветру.       К дому Тэхёна они примчались глубоко за полночь. Чонгук начал помогать Тэхёну снимать одежду. Тот немного морщился, мелкие ранки саднили и было немного неприятно. Губы скривились в дугу. Чонгуку вдруг очень захотелось почувствовать вкус этих губ. В штанах стало тесно и неуютно. Он нервно сглотнул и приблизил своё лицо к лицу любимого, немного смущаясь. — Тэ, давай я тебе помогу принять душ, а потом обработаем раны, — с тяжёлым придыханием, произнёс он. Тэхён сопротивляться не стал. «Ну вот, дождался, наконец», — промелькнуло в его голове, когда он увидел, что Гук как-то по особому смотрит на его губы и обнажённое тело. Включив тёплую воду, Гук засунул Тэхёна в душ и стал аккуратно обмывать мягкой губкой, по пути зацеловывая его. Целовал сначала чмоками, сладко присасываясь к его телу, отчего Тэхёну было щекотно и он подхихикивал. Потом чмоки постепенно стали переходить в поцелуи с томным дыханием. Гук начал целовать его так, как будто хотел им насытиться, как будто хотел своими губами просканировать каждый кусочек его кожи. Потом, немного покраснев, быстро сорвав с себя одежду, он встал к Тэхёну под душ и припал к его губам. Тэхён почувствовал как слабеют его ноги.       Когда Гук резким движением поднял его руки, припечатав к стенке своею, Тэхён ахнул. Язык Чонгука прошёлся по ярёмной впадинке вылизав её. Потом он попробовал на вкус кадык и спустился вниз, к ореолам сосков. Тэхён всполошно вздохнул. Сердечко его сладко забилось. Неужели сейчас свершится то, чего он ждал всё это время. Он закрыл глаза, позволяя Гуку исследовать его тело. Пальцы Чонгука легко перебрали все его позвонки, как будто пробежались по клавишам фортепиано, опустились на впадинки, не доходя до попы и властно прижали его к своему паху. Тэхён почувствовал его напряжённое возбуждение. Ему так захотелось опуститься перед младшим на колени, взять возбуждённый член в рот и облизать его, что он нервно и гулко выдохнул, глотая набежавшую слюну. Попытался соскользнуть вниз, но шевелиться ему не позволили. Сильные руки по-хозяйски стали оглаживать половинки его попы, попеременно сжимая их, не решаясь на большее. — Тэхён, Тэхён! — поцелуями в губы, бормотал Чонгук, — люблю тебя! Неистово зацеловывая и уже не сдерживая себя, он прошёлся губами от пупка по дорожке из волосков прямо к стоящему и сочившемуся от вожделения, аккуратному члену Тэхёна. Слизнув каплю предэякулята, он сладко почмокал. Ему понравилось. Языком прошёлся по тугим, выступающим венкам. И зачем-то спросил, срывающимся от волнения голосом: — Тэ, можно? Тэхён только молча кивнул головой и зарылся руками в его смоляные волосы. Он понимал, что у его малыша это впервые, и от этого его сердце зашлось от нежности. Ведь очень приятно, что он у Гука — первый! Куда-то делась боль от саднящих ран, перестала ныть нога. Всё тело превратилось в большую сладкую вату, которая плавилась под лучами горячего солнца и хотела, требовала, чтобы её вылизывали, не давали растечься и наслаждались вкусом.       А Гук, тем временем, познавал азы. Он с громкими всхлипами насаживался ртом на член Тэхёна, и ему это нравилось. Это было так правильно и насладно, что Гук, отбросив всякий стыд, начал самозабвенно отдаваться новым ощущениям. Посмотрев снизу вверх, он поймал взгляд Тэхёна и, уже не отрывая глаз, с удовольствием наблюдал, как искажается лицо любимого от экстаза. И его это заводило ещё больше. Тэхён, в наготе своих чувств, был очень красив. Чувственные губы открывались мокрым цветком, жадно вдыхая воздух, и изо рта вырывались томные вздохи. Его взгляд бессмысленным зверем метался сверху вниз. Длинные, пушистые ресницы трепетали. Голова с растрепавшимися, мокрыми волосами непроизвольно откидывалась назад, обнажая красивую, длинную шею и кадык. Вода каплями стекала вниз, заставляя сверкать маленькими бриллиантами великолепное тело Тэхёна. И в эти моменты Гуку хотелось ещё больше насадиться, ещё больше доставить удовольствие старшему, чтобы ещё громче были слышны стоны вожделения и экстаза. И хотелось, чтобы это сладостное буйство продолжалось целую вечность. Вдруг Тэхён замер. Его руки прижали голову Гука к своему члену и на секунду зафиксировали её. Гук почувствовал, как в его горло вливается что-то тёплое и тягучее. Он сглотнул. Тэхён сделал ещё несколько толчков, натужно застонал и обмяк. Чонгук обхватил содрогающееся тело и прижал к своему. Он начал зацеловывать его, чувствуя, что его возбуждение тоже просит разрядки. Тэхён, понимая это, с поцелуями опустился на колени и притянув Чонгука к себе, нежно прошёлся языком по его стволу, перебрав пальцами напрягшуюся мошонку, и приник к нему ртом. Чонгук почувствовал, как горячее горло приняло его возбуждение. От нахлынувших ощущений он громко застонал. Чонгуку эти ощущения были внове. Закусив от наслаждения губу, он явно переживал. Внутри его кипела целая буря эмоций. От яркости чувств его повело, и он быстро кончил. Тэхён, сладко почмокав, утёр рукой рот и слизал с ладони оставшиеся капли спермы. Чонгук примкнул губами к его рту. Он вдруг задохнулся от нежности. Ему очень захотелось вжать тело Тэхёна в себя, чтобы почувствовать, что они едины, что они — одно целое, что они неразделимы. Крепко держа в руках обмякшего от его ласк Тэхёна, он мысленно поклялся сделать всё возможное, чтобы этот необыкновенный парень был счастлив. — Тэ, надеюсь я сегодня не оплошал? — взволнованно спросил он, немного покраснев. — Гук, любовь моя! Ты лучший! Но как? Не зная тебя, я мог бы подумать, что ты это делаешь не в первый раз. Настолько мне было хорошо! Гук, засмущавшись и покраснев ещё больше, сказал: — Ну… Не будешь смеяться? Тэхён серьёзно на него взглянул и ответил: — Ну, что ты, Гуки! Колись! Мы же с тобой пара. — Я гуглил. А потом… потом тренировался на огурцах… Ой, и зачем только я тебе рассказал! — отвернулся Гук, заметив смешинки в глазах Тэхёна. — Ну, Гуки, малыш! Ты всё правильно сделал! Просто ты меня удивил, не обижайся. Мне было очень хорошо, спасибо тебе, — он обнял его со спины и прижался, слушая, как часто застучало его сердце. — Ну, тогда хватит уже меня малышом называть! Я твой альфа! Вот так, — обидчиво произнёс Чонгук. — Да, ладно, ладно, — примирительно сказал Тэхён, поворачивая к себе Гука, — прости! Прости, мой альфа! Я тебя очень-очень люблю! Он крепко обнял Чонгука и потёрся о его щеку своим носом. — И я очень тебя люблю! — промокая полотенцем его от влаги, сказал Чон. Чонгук поднял своё сокровище на руки и перенёс его на кровать. Он аккуратно перевязал рану на ноге. Ссадины замазал зелёнкой. — А тебе идёт зелёный цвет, — смеясь, констатировал Чонгук, — ты стал ещё красивее! — Подожди, сейчас я тебя тоже намажу. Такой же будешь. Ложись сюда, — похлопав на место рядом с собой, сказал Тэхён. Гук послушно прилёг, отдавая ему пузырёк с зелёнкой. Весь живот и ноги саднило. Но когда любимые руки начали замазывать его ссадины, он почувствовал, как опять его повело. Он лежал, отдаваясь этим рукам, такой разомлевший и разнеженный, и его сущность желала Тэхёна, всего Тэхёна. Но по-другому, чтобы до конца. Чтобы целиком. Его альфа зарычал, и Чонгук быстрым рывком подмял Тэхёна под себя. Он навис тяжёлым, тёплым грузом, придавливая его своим весом к кровати, неистово глядя ему в глаза, яростно сдувая свою непослушную чёлку. Он почувствовал, как в животе сворачивается тугой горячий ком возбуждения. Он крепко сжал это любимое тело, и оно сразу же выгнулось от страсти в его руках. Гук раздвинул стройные ноги Тэхёна, садясь между ними. Наклонившись к лицу, он поймал чужие губы и сразу столкнулся с языком Тэхёна. Они, как ненормальные, стали опять целоваться, словно оголодали уже за эти несколько минут. Чонгук вдруг подумал, что жить осталось ему недолго, — член загорелся адским пламенем. Тэхёна очень захотелось взять сейчас же, сию же минуту. Но он, изучив теорию, понимал, что надо его подготовить. Чонгук шумно дыша, развёл ягодицы омеги. Кончиком языка он закружил вокруг входа, слизывая естественную смазку, и толчками проник внутрь. Вылизывая и толкаясь языком, он постепенно начал растягивать внутренние мышцы. Громкие стоны Тэхёна заполнили весь дом и ещё больше пробудили в Чонгуке звериное желание. Тэхён задрожал от удовольствия. Ему, как дышать, уже требовалось заполненности. Он нетерпеливо поелозил задом по кровати. И Чонгук, понимая это, проник в него одним пальцем. Потом добавил ещё один и сделал движение наподобие ножниц. Послышался томный вздох. Третий палец заставил Тэхёна вздрогнуть и откинуть голову назад. — Чонгук! Ах… — Голова Тэхёна заметалась по подушке, — пожалуйста, Чонгук… Вид нуждающегося Тэхёна начал сводить Чона с ума. Но он понимал, что ещё рано, что старший недостаточно растянут. — Сейчас, потерпи, любимый — прошептал Чонгук. — Я знаю, что тебе скоро будет очень приятно. Я постараюсь. Верь мне. Я не хочу тебе сделать больно. Он вынул пальцы из Тэхёна и, ради интереса, попробовал их на вкус. Да, он не ошибался, вкус земляники, а как же иначе? Ведь этот запах постоянно преследовал его, когда они были вместе. Чонгук быстро размазал лубрикант по своему члену и аккуратно вставил его в анус Тэхёна. Он очень осторожно начал вводить его внутрь, посекундно спрашивая, не больно ли Тэхёну. А сам задрожал от мысли, что невзначай сделает что-то не так. Войдя наполовину, он остановился — надо дать время омеге привыкнуть. Тэхён зашипел: — Давай уже дальше, не тормози! Не девственник же он, в конце концов. К чему такие сантименты. Он быстрее хотел заполненности, чтобы наконец-то почувствовать в себе своего Гука. Одним рывком он вдруг сам насадился на член, и тут же вскрикнул от боли. Из глаз брызнули слёзы. Ведь у Чона было достоинство далеко не маленьких размеров. Гук с тревогой взглянул на Тэхёна — какой нетерпеливый… И принялся зацеловывать его шею, отвлекая от боли. Немного привыкнув к размеру, Тэхён с мольбой посмотрел в глаза Гука, прося большего. А кто же такой здесь Чонгук, чтобы отказывать любимому? Чон начал плавно наращивать темп, продолжая эту сладкую пытку для двоих. Тэхён извивался в его руках от страсти. Он громко стонал, умирая. А потом возрождался. И снова умирал. И снова возрождался… Он почувствовал, как с первого толчка Чон нашёл простату. И теперь, каждый раз вбиваясь, он чётко проходился по ней. А Тэхён опять умирал от счастья. И это было так правильно! Как будто птица Феникс — горела и возрождалась! А этому пламени не было конца и края… Вскоре толчки стали всё резче и грубее, послышались хлопки тела о тело. Тэхёна выгнуло. От сладострастных стонов Чонгук взорвался тоже. — Ты охуенный, — рвано с придыханием, шепнул ему Тэхён. — А ты — в два раза больше, — незамедлительно ответил ему Чон. — Люблю тебя! Он лежал в послеоргазменной неге и с нежностью смотрел на своего омегу, свою первую и последнюю любовь на этом свете. И он был уверен на все сто: что вот оно — счастье, вот оно — самое главное в его жизни! И никогда, никогда, никогда, он не променяет его ни на что!