Пожиратель

      Пьервилл был небольшим портовым городком на западе графства Евандера. Отделившись пару сотен лет назад от Евандера, жители Пьервилла стали сами себе судьями, хозяевами и врагами. Будто бы, избавившись от тирании правителя графства, они сами уподобились ему, решая все проблемы с помощью силы, оставшись при этом бесхозным скотом в королевстве Зэодотус. Тот случай, когда жажда лучшей жизни приводит к опустошению души. Радостные и независимые когда-то горожане через пару лет ощутили всю тягость их положения. Чимин с тоской наблюдал за течением жизни в этом городе, будто наполняясь его беспомощностью. Его дом отличается от этого места, не тонет в таком отчаянии. Благо, он не задержится здесь надолго, ведь почти вся тварь в округе уже перебита им же.       «Странствующий спаситель» — так прозвали его на континенте. Некий чудак в капюшоне, появляющийся в городах и истребляющий нечисть. Одни ждут его появления, иные — опасаются, что это изгнанный демон, скитающийся по земле и ищущий жертв во имя своих злостных свершений. Чимину не интересно, что о нём говорят, не важно, как к нему относятся всякие душегубы и богуслуживые. Его цель — далеко не спасение поджавших хвосты горожан.       Он всё чаще отказывает люду, жадному до своих «хотений». Они принимают этого странника за Божий знак, за шанс. Однако Чимину даже за нескромную плату расточительством своего времени заниматься не хотелось, да и в Бога, чего уж там мелочиться, Пак не особо верил. Порой просьбы доходили до шального омерзения, что прокатывалось по позвоночнику и капало в сапоги. Выкрасть соседскую козу? Начистить лицо тому проходимцу, что уважительно не поклонился? Подстроить покушение на девушку? Народ и правда думает, что Чимину плевать, какую работу выполнять, и это было бы правдой, если бы честь того была ниже должного. Да и, возвращаясь к разговору о целях — нет нужды ему наживаться на человеческих несчастьях, жаждет он лишь разузнать побольше о существах, что населяют континент.       Да, Пак, может, не придерживается божественной идеологии большинства, однако верит в себя и держится своих принципов. Он не любит тех, кто пытается выслужиться. Тем ли, что в скот прописалась новая животина, или же попыткой писа́ться напущенной отвагой пред милой сердцу дамой. Это грязно и неправильно, даже если люд незнакомый и Чимину плевать. Люди не осознают, почему им отказывают в выполнении услуги. Они же платят, да ещё и как! Иной раз вываливают десять серебряных, лишь бы «дядя-путешественник» помог. Но услуга должна быть выгодна для обеих сторон, и деньги не всегда являются тем, чего хочет человеческая душа. Чимин и правда не против подзаработать, но на какой ступени человеческих удовольствий монеты, если выше них для него — месть? Отрубая головы визжащим, шипящим и смердящим тварям, он жаждет лишь одного — найти ту самую, что поселила в нём ненависть и жажду убийства. И каждый раз, каждый бой Чимин воспринимает одинаково: будто стоя на краю пропасти, обрыва, куда хочется прыгнуть, а от предвкушения горят ступни.       В Пьервилле Чимин пребывает уже пару дней. Ему удалось подзаработать немного денег на несложных заданиях, которые пополнили его походный дневник. Разве что ни одна тварь, пойманная и убитая им, не оказалась достаточно полезной для его поисков. Потому Чимин решает покинуть портовый городок и вернуться в родной Куинтин, где он не был уже восемь лет, на ежегодную ярмарку. Она организовывалась на празднестве в честь дружеских отношений двух держав, воевавших в те бородатые, когда ещё прадед Чимина занимался рыболовством. Там он и погиб, в воде, когда море настиг шторм вблизи рыболовного местечка. Война в то время шла страшная, но разрешилась за пару месяцев, и обессилившие правители подписали договор. С тех пор раз в год празднество закатывают неимоверное, а на ярмарке можно найти самые разные штуковины. Амулеты, ткани, оружие. Чимина интересовало всё и сразу. Единственным ближайшим местом, откуда корабли отходили в порт Южного Королевства, был Пьервилл. Немного тесноватый, но в какой-то степени даже обаятельный в своей миниатюрности. Разве что люди весьма резвые и надоедливые…       — Но я заплачу прилично! Мистер Пак, куда же вы? Подождите!       Бывали и до ужаса настойчивые клиенты. Чимин не пёс, чтобы бежать за деньгами, как за куском сырого мяса. И этот дед был так настойчив все эти дни, что Пак готов волосы на себе рвать, но снаружи был всё так же немногословен и холоден. Крики за спиной продолжались, пока Пак не остановился, развернувшись и вздохнув удручённо.       — Уважаемый, я уже сказал, что подобным не занимаюсь. Если вам нужно найти кого — то обратитесь в соответствующие места. Увы, вы живёте здесь, и. Просто смиритесь, ладно? Не тратьте ни моего времени, ни своих денег и нервов.       Чимин и правда уверен, что уйдёт сейчас же. Но лицо старика резко уменьшается, когда он перестаёт говоритьговоритьговорить. Его челюсти смыкаются, морщины будто бы проступают сильнее. Голова устало наклоняется вперёд.       — Но это же мой сынок. Мой милый мальчик.       Парень закусывает язык, наблюдая за содроганиями пожилого мужчины. Этого совершенно безутешного, низкорослого и несчастного человека. Тот ходит за ним с самого прибытия Пака, ищет в каждом закоулке и улыбается удушающе неправдоподобно. Потому что за плечами исчезновение молодого сына, служившего в рыцарях короля. Кровавого короля. Пак вспоминает себя. Маленького, совсем зелёного и глупого, когда его отца убили на его же глазах. Да пошёл к чёрту ваш король, что готов убивать всех без разбору!       — Он… Он должен быть там. В городе. Перестал писать записки полгода назад… Я не верю, что он умер. Господин Пак, мой мальчик не мог умереть!.. — он переходит на удушающий крик, и его голос снова угасает. — Пожалуйста…       Чимин отворачивает голову в сторону; там темнеет линия горизонта, сливая небо и море воедино.       — Я попробую.       Старик вскидывает отяжелевшую голову, не веруя бегает взглядом по профилю юноши, и дрожь в его маленьком теле умолкает. Он достаёт из штанов мешочек, открывает его, собираясь достать монеты, но позже замечает серьёзный взгляд карих глаз и трясущейся рукой протягивает все. Пак смотрит на это с некой досадой и хмыкает.       — Не нужно, дедушка. Всё, что требуется от вас, это вера. А дальше я уж как-нибудь сам.       Чимин порой и правда бывает невероятен. Позже так и будут говорить о его имени. Об имени того, кто даровал надежду.

***

      Скрипучие полы в комнатах уже казались родными. В каждом пабе они были особенными, отличными от других. Валиться на кровать в сапогах — привилегия свиней, но Чимину плевать. Он падает в сон, едва ли смыкает глаза, и снится ему город. Маленький, тёплый. Пахнет свежим хлебом, что так вкусно готовила мать, и кровью. Отец лежит на пороге в луже, напоминающей. Да, это она. Красная и густая, совсем не та, что выступает на кончике уколотого пальца. Страшнее. Чимин стоит на пороге, и на лице застыла гримаса немого крика. И мимо незаметно проскакивает что-то. У него глаза, как два рубина, обрамлённые чёрной дымкой. Они смотрят и исчезают молниеносно.       Чимин вскакивает в холодном поту, спихивая рукой на пол пуховую подушку. Его голова раскалывается от накатившего похмелья, но в мыслях совершенно иное. Сознание горит пламенем, языки которого немного свистя шепчут:

Найди его.