Я верю в нас

Скажи мне, что, когда свет погаснет, Мы сможем найти выход даже в темноте. Скажи мне об этом сейчас, ведь я верю в кое-что важное, Я верю в нас.

В небе прогрохотал гром, изогнутая искрящаяся молния разорвала темнеющее небо. Первые тяжелые капли дождя застучали по сатиновой ткани зонтика, отчего девушке пришлось перейти на бег. Шпильки её туфель глухо стучали по асфальту, утопая в грязных лужах. Наконец на фасаде высокого здания показалась золотистая вывеска на румынском языке. Из панорамных окон, внутри которых можно было разглядеть круглые, накрытые белыми скатертями столы, сочился свет, освещая крохотную, почерневшую от испортившейся погоды улочку. Швейцар склонил голову в приветливом жесте, открывая девушке дубовую дверь со стеклянными вставками. Она мигом проскочила внутрь, ощущая, как вымокла ткань колготок от грязных капель, попавших на ткань. Девушка огляделась по сторонам, пока снимала с себя бежевое пальто, отдавая его вместе с зонтом любезной гардеробщице за стойкой. — Ești așteptat? — рядом с ней появилась девушка с записной книжкой в руках. — Простите? — Вас ожидают? — та вымученно улыбнулась, стараясь плавно говорить на английском, смягчая румынский акцент. — Да, — она кивнула, мельком оглядывая сидящих за столиками людей. Девушка спокойно выдохнула, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. — Лайя Бернелл. — Ei bine! Я вас провожу. С потолка свисала хрустальная люстра, освещающая небольшое помещение ресторана. Посетителей в это время оказалось немного, и лишь за несколькими столиками сидели люди, тихо о чем-то переговариваясь. Вот женщина невзначай коснулась напряженных пальцев мужчины, и тот мигом расслабился, даря ей уставшую улыбку. Вот юноша что-то раздраженно набирал в телефоне, а после откинул надоедливый гаджет в сторону, хмуро пригубив кофе. Девушка остановилась, указывая Лайе на отдаленный столик у самого окна. — Спасибо. Лайя продолжала стоять на месте, чувствуя, будто ноги налились свинцом и приросли к полу. Она бесстыдно разглядывала его профиль: прямой кончик носа, сведенный брови и сжатые в тонкую полосу губы. Он сидел, уставившись в окно, накрытое черным полотном проливного дождя. Он еще не заметил её, и потому Лайя могла забрать своё пальто и прошмыгнуть наружу, навстречу тяжелым каплям дождя, мигом скрывшим бы её от ненужных взглядов. Она могла, но сбегать во второй раз не хотела. Лайя двинулась к столику, ощущая, как с каждым шагом тело её немеет. Мужчина поднял голову, будто интуитивно уловив её присутствие, а когда их взгляды встретились — уже не мог оторваться. — Давно ждёшь? — Лайя улыбнулась, садясь за столик напротив него. — Все шесть веков, — тихо, едва различимо произнёс Влад.

***

Лунный свет посеребрил водяную гладь маленького озера, обдавая слабым сиянием заросший берег. Вдалеке раздавались перекрикивания людей и лошадиное ржание, доносившееся из конюшен, но всё это развеивалось тихим шелестом листвы, будто посторонние звуки не долетали до маленького скрытого оазиса, ударяясь о невидимую стену. Девушка аккуратно опустилась на зеленую траву, прикрывая оголившиеся ноги подолом желтого платья. Тишина обнимала её, подобно теплому одеянию или ласковым рукам, нежно сжимающих девушку в объятиях. — Да послушай же! — Шахи-хатун аккуратно, но требовательно схватила девушку за руку, разворачивая к себе лицом. — Племяннице Султана Мурада не пристало якшаться с простыми мальчишками. — Они мои друзья! — Тебе уже шестнадцать, Лале, — Шахи-хатун раздосадовано покачала головой, чопорно поджав губы. — Нужно думать о своём будущем, а не пропадать в садах невесть с кем: аджеми-оглан — чужеземный мальчишка и плененный принц Валахии. Воспитательница глянула на Лале так, будто та стояла вся выпачканная в грязи. Лале резко выдернула руку, отходя от женщины на шаг. Слезы жгли ей грудь, дыхание застряло в горле, но она держалась, чтобы с уст вот-вот не сорвался жалобный всхлип. — Взять только шехзаде Мехмеда — наследник Османской империи! — Да как вы можете?! — глаза Лале злобно сверкнули, на что Шахи-хатун лишь скрестила руки на груди и хмыкнула. Она почувствовала, будто земля уходит из-под ног, а вся комната с расписными стенами и вышитыми коврами смешивается в единое буйство красок. Подобрав подол длинного платья, Лале кинулась к дверям, не обращая внимание на недовольные крики Шахи-хатун, доносившееся ей вслед. Порыв холодного ветра сорвал несколько листьев с клонящихся к земле деревьев, закружив их в пленительном водовороте. Лале аккуратно смахнула со щеки слезинку, утыкаясь взглядом в темную водяную гладь. — Тебе здесь не холодно? — позади раздался тихий голос, отчего Лале вздрогнула. Он подкрался так незаметно, словно приноровившийся зверёк, а теперь стоял и смотрел на неё, опираясь о ствол высокого дерева. Его длинные ветви, усеянные зелёной листвой, простирались к небу, закрывая своими очертаниями луну и отбрасывая на землю изогнутые тени. — Мне здесь хорошо, — шепнула Лале. Влад двинулся к ней навстречу, когда Лале вновь повернулась к озеру. Юноша плавно опустился на землю рядом с ней, и Лале сразу почувствовала его запах: сена и пота. Она аккуратно вздохнула, пытаясь наполнить себя этим ароматом, вдохнуть его полностью, запомнить, раствориться в нём. — Луна в такие вечера по-особенному красива, — наконец произнесла Лале, всматриваясь в ночное светило и поражаясь его могуществу. Серебряный шар в небе, не ведающий, какие интриги, распри и войны творятся под ним. — Да, невероятно красива, — Влад глянул на девушку, не обращая никакого внимания на тёмное небо. Серебряный блеск от воды отразился на лице Лале, освещая черты её профиля: аккуратный носик, изогнутая линия верхней губы. Над озером стремительно пронеслась птица, и глухие хлопанья её крыльев заглушили воцарившуюся тишину. — Интересно, каково это — быть свободной? — задумчиво прошептала Лале. — Свободной, как птица. Летишь, куда тебе вздумается, и никто не вправе укорить тебя в этом. — Я не знаю, — Влад потянул ладонью к лежащей на земле ладони Лале, но вовремя себя отдернул. — Не скажу, что и на своей Родине я был свободен. Девушка наконец обернулась к нему, и Влад почувствовал болезненный спазм, охвативший грудь. Её карие глаза, практически черные на фоне слабых переблесков водяной глади, смотрели на него тоскливо. Было в этих глазах нечто невысказанное, застывшее каменным изваянием. Никогда Влад не видел на лице Лале — искрящимся жизнью, улыбающимся девичьем лице — столько боли. — Лале… — Меня хотят выдать замуж, — девушка прикрыла глаза, не желая, чтобы юноша увидел, как на них выступила соленная влага. — За кого? — голос его предательски дрогнул, завибрировал от ощущения падения и резкого удара, будто он со всей силы врезался в стену. — Я-я не знаю… но Шахи-хатун уж очень озабочена моим будущим, — Лале грустно улыбнулась, перебирая пальчиками стебли травинок. Влад наблюдал за каждым её движением, пока в груди у него разгорался пожар. Он охватывал легкие, не давая спокойно дышать, затуманивал разум, закручивая ворох мыслей в кружащийся водоворот. Если бы у него когда-нибудь спросили о любимом воспоминании — он бы не задумываясь назвал сегодняшний вечер, плавно перетекающий в ночь. Лале походила на мифическое создание, фею, о коих мама читала Владу в детстве. Её желтое платье будто было выткано из цветов, её каштановые волосы струились по ровной спине, а полосы лунного света охватывали её фигуру, призрачным ореолом рассеивая серебряные блики вокруг девушки. Казалось, она вот-вот поднимется с земли и обернётся прекрасной Майастрой — сказочной птицей — и унесётся высоко в небо. — Я не дам тебя в обиду, Лале, — хрипло прошептал Влад, перехватив взволнованный взгляд девушки. — Я знаю, Влад, но гораздо важнее, чтобы из-за меня в беду не попал ты. Лале была маленьким росточком, только-только начинавшим пробиваться сквозь землю, когда он попал в Османскую империю. Но с годами стебель её креп, листья тянулись к солнцу, и не успел Влад опомниться, как пред ним распустился самый утонченный, прекрасный цветок. Теперь из маленькой, взбалмошной девчушки Лале превратилась в изящную девушку, взгляд карих глаз которой пленил, а движения завораживали. Племянница Султана, ворвавшаяся в его жизнь внезапным порывом горячего ветра. Она расколола его броню, которая скрывала юношу от слепящего света, укрывая его в непроглядной, чернеющей тьме. Теперь Влад засыпал с мыслями о Лале и просыпался с её именем на губах. Он знал, что ему не позволено подолгу задерживать на ней взгляд, подходить к ней, касаться её. Он знал, что не имеет никаких шансов, но изо дня в день продолжал выискивать её глазами в толпе, чувствуя, как при пересечении их взглядов что-то теплое и вязкое разливается по всему телу. И засыпая на жесткой постели, слыша за стеной отдаленные крики из казарм, Влад знал, что её у него когда-нибудь отнимут. — Я уверен, Лале, что твой муж будет достойным человеком, — игнорируя тугой ком в горле, выдохнул Влад, поворачиваясь к озеру. — Что? — её возмущенный голосок взмыл в воздух, и Лале раздраженно поёрзала на месте. — Но… ты не понимаешь! Я не хочу этого! Мне не нужен какой-то там «достойный человек»! Лале в нетерпении поджала губы, еле сдерживаясь, чтобы не толкнуть юношу в плечо. — Я понимаю, — спустя несколько минут молчания Влад кивнул, подобрав под себя ноги. Он повернул к ней голову, вглядываясь в напряженные черты её лица. Негодование и злоба отступили, оставив лишь тоскливое сожаление о своей беспомощности. Порыв холодного ветра обрушился на них, заставив Лале неуютно поёжится. Влад увидел, как полоса мурашек выступила на её оголенных руках, и, наплевав на все свои тщательно выстроенные запреты, юноша накрыл девичью ладонь своей. По кончикам пальцев вмиг пронеслась волна, будоражащая всё тело. Её ладонь была крошечной и идеально вписывалась в его — широкую и мозолистую от постоянных тренировок. Лале перевела трепетный взгляд с лица Влада на их сплетенных пальцы. Что-то кольнуло в области груди, когда он подумал, что сейчас она отнимет руку. Уйдет, оставив его здесь, в их маленьком оазисе, и тьма окончательно обрушится на него, укутывая черным полотном. Но тут на губах Лале появилась радостная улыбка, когда она сильнее переплела их пальцы, не отводя взгляда. Ей нравилось видеть свою ручку в могучей мужской ладони. Вот сейчас он рядом, держит её, дарит своё тепло и заботу в таком мимолётном, простом жесте, и все несчастья мигом отступают, становятся мнимыми и совсем не пугающими. Остается лишь Влад — его запах, его внимательный взгляд, его дыхание, касающееся её лица. — А ты хотел… хотел бы, чтобы я вышла за тебя замуж? — Лале слегка подалась вперед, встревоженный взгляд её карих глаз заметался по лицу юноши. Она трепетала, как на ветру трепещут сорванные с ветвей листья, ожидая его ответа. Корила себя за произнесенные необдуманные слова. Сосредоточенное выражение лица Влада прояснилось. Волна жара прокатилась по его телу. Маленькая ладошка в его руке дёрнулась, вырывая юношу из вороха мыслей. Ему бы кинуться вперёд, осушить соленные полосы на её щеках своими губами, прикоснуться к ней, по-настоящему прикоснуться, сжимая в своих объятиях худенькую фигурку, заслонить от всего мира собой, подарив ей успокоение. И застыть так навеки, держа её ладонь в своей. — Да, — медленно произнес Влад, не находя в себе сил отвести взгляд от раскрасневшегося лица Лале. Глаза её засияли, отражая в черном кружке зрачка мерцания звёзд на синем небосводе. Она не смела шелохнуться, чтобы не спугнуть это сокровенное мгновение, воцарившееся меж ними. Позади осталась Шахи-хатун с её поучительными речами, Мехмед с самодовольной усмешкой — все, кто могли помешать этой тишине. Взгляд Влада медленно скользнул по изогнутой верхней губе Лале, и юноша мигом подобрался. Он — плененный принц Валахии, захваченной боярами. Он — раб, простой воин в рядах таких же мужей, не имеющий ни права выбора, ни права голоса. И как смеет он сидеть рядом и мечтать коснуться её губ? — Влад… — Я провожу тебя, уже окончательно стемнело, — юноша поспешил подняться, но Лале в требовательном порыве удержала его за руку. — Влад, — повторила она, сама не осознавая, о чем просит. — Лале, я… — голос его дрогнул и оборвался на полуслове, стоило их взглядам встретиться. Позади них стихли все голоса и звуки, оставляя перед ним лишь Лале, окруженную серебряным ореолом. Никогда прежде ему не удавалось внимать такой магической красоте и поражаться тому, как эта красота к нему тянется. Не отталкивает, не противится, лишь тянет к нему свои руки, подобно мотыльку, летящему на полыхающее пламя. И Влад подаётся к ней навстречу, заглушая бесконечный гул противоречий в своей голове. Его ладонь нащупывает маленькую девичью ладошку сквозь влажные стебли травы, на мгновение их взгляды пересекаются: её — взволнованный, внимающий каждому движению юноши, и его — до дрожи боящийся того, что она оттолкнёт. Лале тихонько выдыхает, когда губы Влада аккуратно касаются краешка её рта. Она пахнет карамелью, распустившимися цветами и весной. Она пахнет его любимым запахом, и Влад едва сдерживается, чтобы не застонать от облегчения. Губы Лале двигаются трепетно и неумело, когда Влад целует её. Целует до дрожи, до головокружения, до взрыва сине-фиолетовых искр под прикрытыми веками. Лале дрожала, как пожелтевший лист на ветру, обнимая Влада за крепкие плечи. Ей нравилось чувствовать его мужественное тело под своими ладонями, чувствовать, как сбито вздымается его грудь. По её телу пробежала горячая волна, скрутившаяся тугой истомой внизу живота, отчего Лале поерзала на месте, принимая совершенно новые ощущения. — Моя Лале… — Влад отстранился, слегка улыбаясь от вида расстроенного личика девушки. Он нежно провел шершавыми подушечками пальцев по её порозовевшей щеке, когда Лале прильнула к нему, ластясь и вторя его движениям. Он знал, что наутро его душа будет разрываться на части. Бешено бьющееся сердце будет неистово биться о ребра, в попытке спастись, забыться. Но сейчас, глядя на раскрасневшееся лицо Лале, её смущенную улыбку и блеск в карих глазах, Влад будто бы находился далеко от Османской империи, их законов и своего положения. Даже если наутро его казнят за то, что он притронулся к племяннице Султана, Влад никогда не пожалеет о содеянном. Этот поцелуй стоил того. Он стоил гораздо большего.

***

— Благодарю, — Лайя улыбнулась, когда официант поставил перед ней чашку со свежесваренным кофе. — Я рад, что ты пришла. Лайя встретилась с Владом взглядами, а внутри что-то неприятно завибрировало, расплылось колкой волной электричества, стоило ей повнимательнее вглядеться в его уставшие черты лица. Бледная кожа, впалые глаза с виднеющейся под ними синевой. Лайе нестерпимо захотелось прикоснуться к нему, заглушить ту боль, что сочилась из каждого его жеста, но она никак не могла протолкнуться через незримую стену меж ними. Пусть она и выстроила её сама. Влад внимательно рассматривал её лицо, и Лайя ощущала себя перед ним открытой книгой, клубком нервных окончаний — тронь и она рассыплется на миллион осколков, не в силах удержать пылающее напряжение. — Почему ты так смотришь? — она пригубила кофе, глядя на Влада из-под полуопущенных ресниц. — Ты невероятна красива, — взгляд голубых глаз с нежностью скользнул по её лицу, а губы дрогнули в болезненной улыбке. Так всегда смотрят на то, на что смотреть не имеют никаких прав. — Во сколько у тебя самолёт? Внутри что-то болезненно вздрогнуло, разбиваясь на тысячи мелких осколков, которые собрать потом будет невозможно. — Через три часа. Лайя повернулась к запотевшему окну, по внешней стороне которого стекали серые капли дождя. Влад наблюдал за ней, словно стараясь запомнить каждую черточку, каждую линию на её лице, каждую родинку на шее. Её образ, казалось, пропечатался в нём. Он пропах ею изнутри. А сейчас всё естество трещало, расходилось по швам, словно отсчитывая секунды до неизбежного. Сейчас она встанет, отодвинет стул, накинет на худые плечи пальто и скроется в дождливой пелене, унося за собой всё то, что в его жизни имело смысл. — Забери с собой картины. Они принадлежат тебе по праву, — Лайя обернулась к Владу, сталкиваясь с его отстранённым взглядом. — Останется хоть что-то, что будет напоминать тебе обо мне. — А ты хотел… хотел бы, чтобы я осталась? — глаза её как-то по-новому блеснули, когда Лайя облокотилась руками о стол, с замиранием ожидая ответа. Дыхание Влада перебилось, когда позади него стих весь шум маленького ресторана, перенося мужчину в заросший растениями оазис, озаряемый бликами восходящей луны. — Да.

***

Вдалеке прогрохотали раскаты грома, смешивающегося с какофонией свиста стрел и взрывами пушек. Лошади иступлено ржали, вставая на дыбы и скача навстречу неминуемой смерти, направляемые своими всадниками. Казалось, даже небо налилось багряным оттенком, впитывая в себя всю ту кровь, что лилась ручьями по запыленной, грязной земле. Юноша проталкивался сквозь поле, покрытое телами мёртвых янычар. Его ладонь покоилась на рукояти меча, пока его взгляд встревоженно метался из стороны в сторону, страшась отыскать знакомые фигуры среди бездыханных тел. Впереди показались разрушенные очертания колонн, поросших зелёными стеблями виноградника. Дыхание застряло в горле, когда Влад кинулся вперед. Позади раздавались крики бойни, танца смерти, стремительно кружащегося в кровавом ореоле. Влад бежал, игнорируя колотящееся сердце, грозящееся сломать рёбра. Его руки были в крови, стекавшей по камзолу, юноша прихрамывал, игнорируя режущую боль в пробитой стрелой ноге. Он бежал, вглядываясь в очертания маленького домика. Сейчас ему навстречу должна была выбежать радостно лающая собачонка, а следом за ней из-за колонны выглянула бы она — с улыбкой на пухлых губах и укоризненным взглядом. Но встретили его лишь разрушенные стены и треснутый фонтан, вода которого струилась по земле, смешиваясь с комьями грязи. Влад замер, словно ноги вросли в землю, а всё тело окаменело. — Лале! Голос его сорвался, сливаясь с ржанием лошадей и грохотом, разносившимся по всей округе. Куст позади него зашелестел, и Влад схватился за меч, стиснув зубы. Из-за высокой листвы показалась невысокая фигура. — Я здесь, — послышался её тихий голос, смешивающийся с шелестом сухих веток. Из густых зарослей показалась её голова с растрепавшимися волосами. На щеках расплывались пятна грязи. Влад кинулся к ней навстречу, но замедлился на полушаге, а улыбка исчезла с его губ, как только он разглядел её в полный рост. Голубое платье, в котором она кружилась по цветущему саду, было изодрано и полосы оторванной ткани тянулись за ней по земле. Открывшиеся обнаженные ноги были исполосованы кровавыми ссадинами и синяками. Лале аккуратно прихрамывала, будто каждый шаг давался ей с трудом. Она подняла на него глаза, застланные прозрачной пеленой. Стоило ей сделать еще шаг к нему, как девушка болезненно втянула воздух, падая Владу в руки. Он подхватил её, опускаясь на каменные плиты. Взгляд его судорожно метался по её лицу, пальцами он убирал с девичьих щек грязные пряди волос. — Нет-нет… — хрипло шептал юноша, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу всхлип. Руки его обуяла крупная дрожь, когда он сильнее обхватил Лале, прижимая её голову к своей груди. — Всё хорошо, — едва слышимо прошептала Лале, накрывая дрожащую ладонь юноши своей. — Лале… С губ его сорвался рванный вздох, когда Влад наспех смахнул с глаз навернувшиеся слезы. Он был не в силах отвести взгляд от пятна, расплывающегося алым кругом на платье Лале. Она зажимала кровоточащую рану в груди своей ладошкой. Её пальчики, ладонь — всё покрылось её собственной кровью, которая, казалось, уже начинала въедаться под кожу. — Так… больно… — прохрипела Лале, кусая пересохшие губы. — Нет! — Влад накрыл её окрасившуюся алым ладонь своей, стараясь остановить поток льющейся крови. — Мы что-нибудь придумаем, слышишь?! Лале лишь прикрыла глаза, тяжело выдыхая через рот. Она прерывисто хватала воздух, будто с каждым новым глотком дышать становилось тяжелее. Веки вдруг стали свинцовыми, а всё вокруг принялось затягиваться черной пеленой, оставляя перед ней лишь лицо Влада. — Знаешь, мне кажется, что между нами есть какая-то незримая ниточка. Вот тут, — Лале смущенно хихикнула, указывая пальчиком в область своего солнечного сплетения. — И у тебя тоже. Летний вечер укутывал их в свои объятия. Влад улыбнулся, упоенно глядя в светящееся личико Лале и карие глаза, сияющие блеском всего звездного небосвода. Высокое древо склонило свои ветви, скрывая их от чужих взоров. Порыв теплого ветра закружил в круговороте несколько зелёных листков. — Я её чувствую, даже когда мы далеко друг от друга. И эта ниточка будто бы связывает нас, крепко-крепко, — Лале понизилась голос, присаживаясь ближе к Владу. — И я думаю, что нам нипочем ни расстояние, ни время, ни обстоятельства пока эта ниточка тянется от моего сердца к твоему. — Только не закрывай глаза, Лале. — Влад… — Лале подняла ладонь, аккуратно касаясь щетинистой щеки юноши кончиками пальцев. — Даже если я… — Нет! — Влад протестующе замахал головой, отказываясь слушать. Он чувствовал, как его мир рушился на части: медленно, кирпичик за кирпичиком падали стены, колонны, а он утопал под развалинами, не в силах протянуть руку в попытке освободиться. — Я всегда буду с тобой, вот тут, — ладонь её легла ему на грудь туда, где под обмундированием иступлено билось сердце. Дыхание Лале стало неровным, когда её худенькое тело обуяла дрожь. Рана на её груди запульсировала, а кровь новым алым пятном расплылась на ладони Влада. — Не умирай! Смотри на меня… — Влад крепче сжал Лале за плечи, прижимая к себе. Он покачивался из стороны в сторону, глядя в одну точку перед собой, вслушиваясь в её сбившееся дыхание. Ладонь девушки, ранее покоящаяся на груди Влада, обессиленно упала на землю, повиснув над ней мраморным изваянием. — Лале… — шептал Влад, игнорируя боль во всём теле. Прозрачная пелена застилала ему глаза, а голос срывался, не в силах преодолеть тугой ком в горле. Когда он посмотрел на Лале — веки её были прикрыты, а губы плотно сомкнуты. — Я без тебя не смогу, — задыхаясь от разрывающих душу всхлипов произнес Влад, обхватив ладонями побелевшее личико Лале. Храм, в котором он обрел покой, свалился на него тяжкими руинами. Они сдавили ему грудь, зажали горло, оставили его — жалкого, маленького мальчишку в чужой стране, без прав, без голоса, без жизни. Тьма протянула к нему свои костлявые пальцы, маня и призывая сделать к ней шаг. Погрузиться в её пучину, в которой его рыдания и крики, рвущие грудь, смолкнут. Вместе с дыханием Лале позади Влада остановился грохот распаляющейся битвы, и, казалось, остановилось само его сердце.

***

— Ты так ненавидишь прощания… но, возможно, следует сказать всего несколько слов и прощаться не придется. Она сидела перед ним, похожая на фигуру из слоновой кости, на сказочное существо, сошедшее прямиком со страниц книг. Сидела и улыбалась, глядя на него выжидающе, маня взглядом своих карих глаз, смотрящих прямиком в душу. Душу, которая уже давно была раскрыта для неё и лишь для неё. — Мне всегда казалось, что меж нами есть связь — незримая нить, — медленно начал Влад, неотрывно глядя Лайе в глаза. Слабые лучи надежды затеплились в его душе. Один неверный шаг — и он вновь погрузиться в черную пучину, на этот раз не находя в себе сил сопротивляться ей вновь. — Она крепко держит нас, и нам нипочем ни расстояние, ни время, ни обстоятельства… — Пока эта ниточка тянется от моего сердца к твоему, — закончила за него Лайя, неверующе глядя Владу в глаза. Неожиданно всё внутри сжалось, озарилось яркой вспышкой света. Тепло разлилось по телу, дышать стало легче, а гнёт и тяжесть, томившиеся на его плечах, казалось, растворились. — Я отреставрировала последнюю картину, — Лайя подалась вперед. — И я… — Я знаю, душа моя, — Влад потянулся к её ладони, лежавшей на столе, и аккуратно сжал, с упоением ощущая тепло её пальчиков. — И как только ты смог отыскать меня? — голос её завибрировал, когда с ресниц сорвались несколько слезинок и скатились по щекам. — Поиск был напрасен, — Влад тоскливо улыбнулся, а взгляд его голубых глаз потеплел, глядя на Лайю со всем трепетом, томившимся в нём и не имевшем надежды когда-нибудь вырваться наружу. Укутать эти трепетом ту, ради которой он взращивал его столько времени. — Любимым не нужно искать, они всегда находятся в душе друг у друга. Я искал тебя так долго, что уже потерял счет времени. И только когда я отчаялся, ты прилетела в Румынию, — Влад поднял их сплетенные руки, поднося к своему лицу и целуя тыльную сторону девичьей ладони. — Я всегда верил в нас, Лайя. Я люблю тебя вечною любовью. Я уже терял тебя и обретал спустя шесть веков, поэтому если ты решишь улетать — я отпущу тебя. Вечность — единица времени, и я снесу её, если у меня будет надежда встретиться с тобою вновь. — Как… как я могу улететь теперь? — Лайя хрипло рассмеялась, смахивая со щёк прозрачные линии слёз. В небе прогрохотал гром, изогнутая искрящаяся молния разорвала темнеющее небо. Влад касался губами ладони Лайи, не в силах отпустить её. Будто она была единственной соломинкой, за которую он удерживался в этом мире. Сквозь черные тучи, нависшие над узкой улицей, начали пробиваться тоненькие полосы солнечного света. Они развеивали темнеющий мрак своим золотистым сиянием. Когда слабые лучи янтарного солнца просочились сквозь панорамные окна, Влад крепче сжал ладонь Лайи, чувствуя, будто лучи эти коснулись самого его сердца.