Великий Копирующий ревнивец

Солнце стояло прямо в зените. Зной и адская жара. Июль в самом разгаре и, как казалось, только набирал обороты. Весь лес замер, стараясь лишний раз не двинуться. Тишину прерывал лишь стрекот неугомонных цикад. Ноги лениво шаркали по пыльной, потрескавшейся, сухой земле. Трое сенсеев шагали всё дальше. Они выдвинулись на рассвете. В столь раннее время было достаточно прохладно, и никто и подумать не мог, что спустя несколько часов они будут плавиться под прямыми лучами нещадящего солнца. В лесу не было и намёка на ветерок, а кроны деревьев от зноя нисколечки не спасали. Команда вымоталась. Хотелось освежиться, выпить хоть глоток прохладной водички. Вода была, но совершенно тёплая, от которой, собственно, становилось только хуже. Никто не разговаривал. Хоть все трое и хорошо ладили, уж прилично зная друг друга, но говорить в такую погодку не хотелось. Даже Асума, которого без сигареты в зубах увидеть можно было лишь в постели у Куренай, хотя и это не факт — возможно, он курил и там — не притрагивался к помятой пачке в кармане джонинского жилета и лишь медленно плелся, тяжело шагая и понуро смотря себе под ноги. В общем, день был явно не из лучших. Второй джонин в их компании, Великий Копирующий ниндзя, Какаши-шаринган, в отличие от своего друга привычкам не изменял. Шёл, уткнувшись в очередной потрепанный жизнью томик «приди-приди рая», и периодически утирал тыльной стороной ладони пот со лба. Младший по званию, чунин Ирука Умино, сдался первым. Снял с себя весь верх полностью, оставшись в одних штанах да сандалиях. Правый глаз, не скрытый хитаем, метнулся в его сторону, вперившись в него взглядом. Парень тактично проигнорировал сиё недовольство со стороны любовника и продолжил идти. — Ирука-сенсей, — вдруг довольно весело произнёс Асума, — кажись, Вы тут самый умный. И как я раньше-то не догадался облегчить себе страдания? Мужчина, задорно посмеиваясь, принялся стягивать с себя джонинский жилет и влажную от пота, прилипшую к коже водолазку. — Эй, Какаши, ты чего столбом стоишь? Давай тоже раздевайся. Говорю тебе, полегчает. Я прям второе дыхание открыл, — продолжал болтать всеми известный курильщик. — Я иду, — флегматично отметил Хатаке, на заявление, что он, якобы, ничего не делает. — Так я ж не об этом! Ну, ты чего, а? Какаши явно призадумался на пару секунд, прежде чем повторить действия сокомандников. Чёрная водолазка, и так мокрая насквозь, была использована в роли тряпки, которой вытерли пот с лица и тела. Ох, уж кто, как ни он, знал, что Ирука долго не пробудет в спокойствии, когда он полуобнажен. Взгляд шоколадных глаз вскользь пробежался по его груди и торсу, чтобы вновь устремиться куда-то вдаль через пару мгновений. Мужчина слегка усмехнулся под маской. Интересно, надолго ли хватит терпения у этого обнаглевшего чунина? Вздумал тут раздеваться перед кем попало. Время тянулось бесконечно долго. Прошедшие полчаса показались мукой. Не для Какаши, конечно… У него внезапно появилось развлечение почище порно-романа. Ирука частенько оборачивался, смотря на него, но также быстро отворачивался. Он шёл сзади, не стесняясь разглядывая обтянутую тканью, упругую попку, что крайне соблазнительно покачивалась из стороны в сторону при ходьбе, и всё ещё делая вид, что читает и абсолютно точно не замечает, как на него смотрит Ирука. Честно говоря, хоть прелести Ируки и были выше всех похвал, отвлечь его от мыслей не могли. Или, именно только они, в итоге, и могли… В черепушке гремела целая революция. Кровая, жестокая и с огромными потерями, как и принято. Его любовник сраных полчаса шел полуобнаженным с учетом того, что вторую половину тела обтягивали сраные леггинсы — или что это, блядь, вообще было?! — которые снесли его покой мгновенно. Как же он мог так поздно их заметить?.. Он, кажется, никогда не давал Ируке разрешение шляться на людях как стриптизерша. Так ещё куда надел-то? На миссию! Это было верхом наглости даже для его Ируки. Надел бы сенсей эти штанишки, скажем так, чтобы встретить его с работы, и он бы несомненно оценил. Он и сейчас великолепно оценил всё то, что не должны были видеть другие. Всё. Ревность сжирала его огненным вихрем, будто бы один из безумных Учиха запустил ему катон прямо в грудь. Или в голову. Плохо было то, что знаменитые Учиха были не причем. Виноват был Ирука. Сам Ирука ни о чем не подозревал. Шёл себе спокойно и шёл. Ну, про «спокойно», конечно, загнул… Спокоен он не был совсем. Господи-боже, ну, разве можно так издеваться над великомученическим чунином? Правильно, нельзя. А Хатаке, паршивец, издевался! И что он только тому сделал? Ничего же не произошло! Ничего! Парень страдальчески вздохнул и устало потёр переносицу, когда в очередной раз непроизвольно взглянул на это шикарное тело. Спокойствия с Великим Копирующим ревнивцем ему не видать. Нет, ну правда! Какаши ревновал всегда. По поводу или без: того не волновало. Улыбнулся коллеге или — не дай боже! — джонину, что пришёл в штаб за миссией, — расстрел. Ему кто-то улыбнулся или подмигнул — расстрел. Задержался на работе — расстрел. Да даже когда он с учеником задерживался, помогая тому что-то понять!.. Кажется, прошлая вспышка ярой ревности у Какаши случилась всего пару недель назад, когда он, заметив, что его прическа изрядно потрепалась за день, распустил волосы всего на секунду. На секунду, черт возьми! Сколько ни пытался он объяснить вмиг появившемуся из ниоткуда любовнику, что он просто переделывал хвост, тот его не слушал. Ничего не говорил, ничего не предъявлял — нагибал и трахал на любой горизонтальной и не очень поверхности, прямо на месте преступления, оставляя по всему телу багровые метки, оповещающие посторонних, что сия задница занята. Короче говоря, Какаши сам был той ещё занозой в заднице. Их даже спалили как-то прямо в академии. Причём не абы кто, а самый, сука, дотошный человек из всех, кто вообще мог бы их спалить. Слава богу, обошлось. Эбису немедленно доложил Хокаге, а там уже разобрались. Цунаде прекрасно знала Какаши. Цунаде прекрасно знала Ируку. Цунаде прекрасно знала, как Какаши издевается над Ирукой. Хатаке влепили выговор. Ируке даже стыдно тогда не было. Ируке она посочувствовала… и настойчиво посоветовала угомонить любовника, что реализовать было совершенно точно невозможно! Угомонить Копирующего в приступе ревности не смогла бы и сама Госпожа Хокаге. Нет, он, естественно, обижался после каждого случая. Но стоило этому подлецу начать подлизываться, как вся его злость куда-то испарялась. Головой Ирука, конечно, понимал, что надо бы ещё пообижаться, но сердце думало иначе. Как можно было не сдаться, когда Какаши обнимал его сзади, клал голову ему на плечо и с видом провинившегося ребёнка выдавал что-то вроде: «Ирука-тян, ну, прости, перегнул немного»? Ирука раздражённо фыркнул и откинул назад прядь, вечно лезущую на глаза, сдержав порыв вновь обернуться и посмотреть на своего мучителя. Упаси господь ему было тронуть сейчас свой растрепавшийся хвост! Книжка с громким хлопком закрылась, заставляя его вздрогнуть, и её хозяин остановился. Двое обернулись, непонимающе смотря на шиноби в маске. Или трогать, в целом, сами волосы… Наверное, не стоило совсем. — Сделаем привал, — объявил тот, сверкнув в его сторону недобрым взглядом. — Нэ-э, Какаши, я думал, сегодня закончим миссию и вернёмся к ночи, — протянул Асума, задумчиво почесав подбородок. — В таком состоянии миссию мы не закончим. Умино, который и должен расшифровывать свитки, свалится с солнечным ударом не позже, чем через пару часов. Ирука поежился. Когда его любовник обращался к нему по фамилии, ничего хорошего это не предвещало. — Ирука-сенсей, Вы чего молчите-то? Если плохо, надо сразу говорить! — обеспокоенно произнём Асума, всё пытаясь дотянуться ладонью до его лба, но Ирука отстранялся всё дальше. — Не стоит так волноваться, я довольно вынослив и… Асума всё-таки дотронулся до него. Сенсея бесцеремонно перебили крайне раздраженным голосом: — Умино-сан, я прекрасно знаю, насколько Вы выносливы. Не переоценивайте свои силы. **** На улице только-только начинало смеркаться. Ирука наконец мог вдохнуть посвободнее. Адское пекло отступило, но это вовсе не значило, что исчезла и жара. Стало не так душно, что уже было неплохо. Ночь обещала быть приятной и крайне тёплой. Молодой парень сидел в позе лотоса, откинувшись корпусом чуть назад, упираясь ладонями в пожухшую траву. О боже, солнце явно обожало этого человека. По крайней мере, именно так подумалось недалеко сидящему джонину. Бронзовая кожа буквально светилась, а выбившиеся из причудливого хвостика шоколадные пряди мягко колыхались лёгким ветром, отливая необычайным теплом, что всегда манило его. На секунду Какаши пропал. Пропал из этой реалии. Перед ним сидело божество, и будь он проклят, если позволит кому бы то ни было другому взглянуть на это. Само божество откровенно наслаждалось ласками предзакатных лучей, скользящих по каждой клеточке обожаемого им, Какаши, тела. Хатаке передернуло, когда он понял, что начинает ревновать Ируку даже к гребаному солнцу. Что ж… Пожалуй, случай у него был клинический. В принципе, ничего страшного в этом не было. Все шиноби, добравшиеся до высоких рангов, были малость того. Может, и не малость… Как бы то ни было, Ирука это знал. Знал, когда принимал от него первые приглашения на свидания. Знал, когда позволял ему входить в свой дом и даже в свой великолепный зад. Знал, когда разрешал ему основательно поселиться не только в небольшом стареньком домике, ныне их уютном гнездышке, но и в своём сердце. Конечно, головой Какаши всё понимал. Он вёл себя неадекватно и, собственно говоря, прилично портил жизнь возлюбленному. Однако сделать с собой ничего не мог. Ради Ируки он ушёл из АНБУ. Ради Ируки старался не брать длительных миссий. Ради Ируки вообще возвращался домой. Ирука… Ирука был тем единственным счастьем в его поганой жизни. Какаши уже не мог себе представить, что, придя домой с очередной миссии, не услышит тихого мурлыканья незатейливой песенки, которую его любовник вечно напевал в процессе готовки, не увидит дернувшийся шоколадный хвостик и ту самую улыбку, искренней которой он ещё не встречал. Стоило ему лишь допустить малейшую вероятность того, что Ирука уйдёт, бросит его, как на него накатывала неконтролируемая злоба. Это прекрасное тёплое создание принадлежит лишь ему. Так было, есть и будет. — Какаши… — ласковый и чуть обеспокоенный голос прошелестел подобно дуновению ветерка, — ты чего так разозлился? — А ты не догадываешься? Мало того что напялил эти блядские штаны на миссию, так ещё и стриптиз устроил. — Блядские… штаны? Это чунинская униформа. Я не менял её последние два года, Какаши… — Значит, возьми на размер больше. Они сидят на тебе как вторая кожа. Хатаке, в общем, ни черта не волновали его здравые аргументы. — О боже… — Ирука обречённо вздохнул и немного нервно усмехнулся. — А с Асумой-то что не так? Ты же знаешь: он давно вместе с Куренай, это уже не говоря о его ориентации. Более того, я всего лишь снял верх, в этом нет ничего такого. — Только я могу видеть тебя таким. Только я, Ирука, ты понял? — Понял-понял. В общественные купальни мне, получается, тоже путь закрыт? — Именно. — Господи, Хатаке, как я тебя ещё терплю? — задал риторический вопрос Умино, откидываясь корпусом назад, тем самым полностью ложась на землю. — Даже вся твоя орава псов намного приятней тебя самого. — Ты знал, на что шёл, — парировал Какаши, приближаясь к любовнику ближе, и вскоре уже склонялся к любимому лицу с примечательным шрамом. — Или, может, хочешь сказать, что не был готов к тому, что на тот момент с ещё членом АНБУ будет совсем не просто, когда соглашался на отношения? Ирука отрешенно смотрел сквозь зелёную листву на ясное небо. Лицо его оставалось расслабленным. — Знал, Какаши. Я более чем хорошо понимал, что легко с тобой не будет. Но надеялся, что ты будешь прислушиваться ко мне и хотя бы стараться измениться, а не использовать в качестве отговорки: «Ну ты же знал, что я псих». — Думаешь, я настолько эгоистичная скотина, что даже не пытается побороть себя ради дорогого человека? — Нет… Ты многое сделал для меня. Я вижу это и, более того, я это ценю, но… Твоя ревность переходит все границы. Я не знаю, что мне сделать, чтобы ты успокоился и начал доверять мне. — Тебе я доверяю. «А всем остальным — нет», — так и повисло несказанным в воздухе. Ирука вновь вздохнул и прикрыл глаза. Этот разговор, как и тысячи подобных до этого, ничего не принесёт. Какаши и сам осознавал всё, что делал, и как это отражалось на нем, однако продолжал вполне успешно терроризировать его изо дня в день. Что ж… Ничего нельзя было поделать. Все попытки «до» были безуспешны и, черт возьми, Ирука был уверен, что это не поменяется. Никогда. Никогда этот упрямец не изменится. Может, когда им обоим стукнет за шестьдесят. Если они вообще до этого доживут… Он чувствовал лёгкие, почти невесомые прикосновения к собственному лицу. Знакомые, такие родные огрубевшие пальцы скользили по щеке, очерчивая контур. Вскоре туда легла уже ладонь, такая же мозолистая и шершавая, искаженная тысячами битв. Ирука мягко потерся о неё, ласкаясь, всё ещё не открыв глаз. Сильная жилистая рука зарылась в его волосы, растрепывая густую копну каштановых прядей, чтобы следом словно в трансе перебирать их. Он знал своего возлюбленного. Знал, что Какаши выражает свои чувства, свою нежность, свои сожаления и заботу именно так. Знал, что Какаши может сидеть часами, просто копошась в его волосах. Знал. И прерывать совершенно не планировал. Просто всё больше расслаблялся, целиком и полностью отдаваясь незатейливой, но такой приятной ласке. Прошло минут пять, пять спокойных минут, прежде чем их нежности неожиданно прервали. — Ну как, Ирука-сенсей? Не заскучали с этим скупым мизантропом? — посмеиваясь, спросил Асума, спрыгивая с ближайшей ветки. — Окрестности я проверил. Всё чисто. Кстати, вы чем тут занимаетесь? Ирука смутился, удивился… Он всё так же лежал, и ладонь Копирующего всё так же мягко массировала его голову. И, о боги, что, блядь, Какаши творил? Джонин такого уровня не мог не заметить приближение шиноби, и Ирука это понимал. Не мог не заметить. Следовательно сделал это специально. Сам по себе напросился вопрос зачем, но Хатаке не ответит, поэтому вопрос заведомо закрыт. Сарутоби так и стоял с минуту, смотря на них в ожидании ответа, и та улыбка с сигаретой в зубах постепенно затухла, в итоге оставляя лишь немой вопрос и видимое недоумение. Радовало, что не один он не понимал Какаши. Этого шиноби не понимали все. Через прошедшую минуту Хатаке наконец еле заметно и явно недовольно цыкнул, но руку убрал. — Так… Эм… — почти промямлил Сарутоби, конкретно не понимая, как реагировать. — Ирука-сенсей пожаловался на головную боль. И всё. Больше ничего не хотел добавить этот «скупой мизантроп»? И он, и Асума выжидали дальнейшего объяснения, но, как это бывало обычно, Какаши молчал, словно и не видел вовсе повисшего замешательства. Ирука тяжко вздохнул, поднимая корпус с земли. Угораздило же его влюбиться в такого человека… — Простите, Асума-сан, я и правда неважно себя чувствую из-за жары. Даже приходится напрягать старший состав с просьбой помассировать голову, — смущённо улыбнулся Умино и наконец увидел ответную улыбку, рассеившую неловкую атмосферу. — Ирука-сенсей, Вы говорите, если совсем худо. Вы ж, как-никак, главная часть миссии. Ни я, ни Какаши свитки расшифровать не умеем. Мы здесь так, чисто для Вашего благополучия, поэтому не стесняйтесь просить о помощи, какой бы она ни была. — Спасибо. **** На ночь они остались там же. Держать ночной караул, опять же, вызвался Асума. На том они и решили. Сарутоби сидел спиной к ним, всматриваясь в далёкую темень, пока он на пару с Хатаке пытались сообразить какое-никакое спальное место. Ирука сразу заявил, что спать готов, как и любой другой шиноби, на земле, без лишних прикрас, но его любовник не был бы собой, если бы не воспротивился. И вот сейчас Ирука, совершенно не собирающийся как-то помогать Какаши, копошащемуся в их вещах, сидел, рассматривая небо. Он раз и навсегда зарекся ходить на миссии с Хатаке. Да он, в принципе, на миссиях-то бывал нечасто, лишь изредка попадались случаи, когда без него не обойтись. Он работал в штабе, он работал в академии, он работал в архиве. У него были тысячи спец доступов к сверхсекретным свиткам. Он знал почти всё, что происходило в деревне, вплоть до того, как звали шлюшку, которую вчера трахал ровно 34 минуты и 2 секунды в захудалом борделе Морино Ибики. Работа обязывала. Знать ему это, собственно, не нужно было и совсем не хотелось, но так уж вышло. Человеком он был незаменимым, поэтому, при желании, мог спокойно попросить Хокаге не приставлять к нему больше спецджонина Какаши Хатаке, чем он и собирался заняться, если так уж выйдет и в следующий раз. Тем временем Какаши уже отрыл где-то тонкий плед и расстелил его, недвузначно хлопая по ткани, явно призывая ко сну. Губы Ируки тронула улыбка. Какаши мог быть безумно заботливым любовником, когда хоть немного отвлекался от ревности. На него, например. Он поудобнее прилёг на бок, прикрыв глаза. Какого же было его удивление, когда меньше чем через минуту к нему пристроились сзади, обнимая за талию. Впрочем, вскоре поначалу напрягшийся парень расслабился. То, что они спят рядом, можно будет спокойно списать на маленькие размеры пледа и на его великодушное сердце, которое не позволило оставить человека спать на земле, пока сам он лежит на покрывале. Сухие ладони пробрались под водолазку, поглаживая живот. Такой ласке возражать Ирука не стал, понемногу проваливаясь в Царство Морфея. В воздухе витал слабый запах сигаретного дыма и ночной свежести. Сзади шею опаляло горячее дыхание, а сильные руки, шарящиеся по его телу, вдруг воровато проникли за пояс его «блядских штанов». Сон как рукой сняло. Он ощутимо пихнул наглеца локтем, но, видать, пихать надо было посильнее, что он и сделал через несколько секунд, когда его член слишком родными ласками погладили через ткань белья. Ну, не мог он не возбуждаться, когда Какаши трогал его! Не мог. Тело мгновенно реагировало на привычные, знакомые касания. Член сладко дернулся и медленно, но верно стал подниматься. — Какаши, — грозно шепнул Ирука, вцепившись в ту самую руку, активничавшую в его штанах, в попытке убрать. — Что такое, Ирука-сенсей? Неужто между вами с Асумой что-то есть, раз ты стесняешься его? **** — Всё! Я ухожу к своему любовнику! — выкрикнул пышущий праведным гневом Ирука, что сразу после окончания миссии ринулся домой, собирать вещи. — Что? — ледяным тоном спросил Хатаке, заставив сенсея вздрогнуть и шумно сглотнуть. — К любовнику, говорю, это… переезжаю. — Кто он? Какаши буквально устраивал допрос: он не спрашивал — он приказывал ответить. На бледном лице, чуть левее, под правым глазом, слишком заметно вздулась синяя вена, бьющаяся жилкой бешеного пульса. И даже через маску было видно, как ходят желваки от сжимаемой челюсти. Какаши не был зол — Какаши был в бешенстве. — А то ты не знаешь, — с уже поутихнувшей инициативой бросил Ирука, собираясь свалить как можно быстрее. — Сарутоби, да? Всё-таки ты из-за этого так смущался? — почти процедил сквозь зубы свихнувшийся джонин. — И не только он. Ещё и вся мужская половина деревни. Ты же к гражданским не так ревнуешь, а я и с ними сплю. — Ирука! — Удачи в личной жизни, — уже без былого запала фыркнул Ирука и развернулся к выходу. Стальная хватка на запястье напомнила, что просто с Какаши не бывает. — Никуда ты переезжать не будешь. Поставь сумку. — Так я тебя и послушал. — Поставь, — прозвучал жёсткий приказ, будто они до сих пор на миссии, и Ирука не смог противиться. Он оставил сумку с вещами на полу и вышел. Выйти ему Какаши всё-таки дал, хотя и плелся шаг в шаг. — Мы прошли дом Асумы, — напомнил Какаши. Ирука закатил глаза. — Я же сказал, что он не единственный такой. Тем более, ты знаешь, он живёт вместе с Куренай. — Мы что, в резиденцию Хокаге? — осматриваясь по сторонам, нахмурился джонин. — Ага, прям к Цунаде. Я и с ней сплю. — У тебя на женщин не встаёт. — А ты видел у неё рядом со столом ту дубинку, которой она на днях огрела Наруто? Вот ей она меня и того самого. — Она ж огромная! — Ну да, побольше, чем твой член будет. Я был в восторге, — протянул Ирука, вспоминая тот самый предмет с метр в длину, а шириной примерно с фонарный столб. Какаши мог и хотел верить всему, что он нёс. Конченная ревность. Конченный Какаши. Уже и смешно не было. — Так мы всё-таки не к Цунаде? — когда они прошли и резиденцию, поинтересовался Хатаке. — В джонинское общежитие, да? Как же я раньше-то не догадался? И сколько из них тебя трахают? — Все, Какаши, все. Мы каждую неделю по пятницам оргии устраиваем. — Ирука! — почти животным рыком рявкнул Какаши, и у Ируки на пару мгновений парализовало всё тело диким ужасом, который всё больше копился с тех пор, как он затеял эту ссору. Выводить из себя Какаши не стоило. Вряд ли Какаши сделал бы что-то ему… скорее сделал бы что-то с другими. А Ирука всё равно любил Какаши. Ирука никогда не хотел подвергать Какаши опасности или подводить под трибунал. Он медленно плелся, поднимаясь по лестнице в общаге, пока ему чуть ли не дышали в спину. Какаши планировал сначала грохнуть его любовника, а потом приняться за него. Какаши был АНБУ когда-то — Какаши знал много способов причинить боль, не имеющую ничего общего с физической. Ирука остановился на третьем этаже, где находились всего две квартиры, и Какаши задохнулся собственным возмущением. — Генма?! Вот паршивец, он ещё и от Райдо в тихушку шашни крутит! Закатить глаза сил уже не хватило. Ирука достал ключи и открыл одну из дверей, пока его любовник продолжал разговаривать с соседней. — Ну так, будешь любовнику моему морду бить или как? — усмехнулся сенсей, проходя вглубь квартиры. — Куда ты?.. Это моя квартира, Ирука! — Да ну? Правда? А я и не знал. Это же не ты дал мне ключи от неё ещё в начале наших отношений. — Что мы здесь делаем? — Я сюда переезжаю, а вот ты зачем пришёл, я без понятия. — Ирука, это несмешно. — Вот именно, Какаши, это уже давно не смешно. Я больше так не могу, правда. Ревность-ревностью, но… Господи, как ты посмел вытворять такое при посторонних? Асума всё слышал. Всё, до мелочей, и ты прекрасно это знаешь. Он мне больше в глаза не смотрит, Какаши. Это… это крайность. Подобное терпеть я больше не собираюсь, — устало вздохнул Ирука, как-то жалостливо смотря на возлюбленного. Ирука не хотел. Ирука не планировал расставаться. Но Ирука устал от такого отношения к себе и Ирука, пожалуй, был в отчаянии. Какаши не сводил с него взгляда, но и не нарушал тишину. — Я… постараюсь, — хрипловато выдавил из себя Хатаке, но, видя, что это не особо сработало, добавил: — И прости меня, пожалуйста, за… за всё. Какаши, словно провинившийся ребёнок, смирился, опустил голову и виновато глянул на него исподлобья. — Хорошо, — вновь вздохнул Ирука и всё равно не сдержал лёгкой улыбки, когда его порывисто заключили в крепкие объятия. «Но, если подобное повторится, нашим отношениям конец», — так и повисло недосказанным в воздухе. Впрочем, Какаши всё понял. Какаши уже сейчас понял, что ревновать не перестанет, но наметил некую грань в своих поступках. Если после публичного секса в присутствии Сарутоби Ирука настолько обиделся, значит делать можно было всё, что не доходило до этой грани. А Ирука, наивный малый, улыбался, верил же, что всё прекратится. — Люблю тебя, — прошептал Какаши на ухо своему божеству и то окончательно забыло обо всем, что произошло. Впрочем, Ирука всегда был добряком…