Люби, как солнце

      Дима сегодня проснулся рано-рано.       Арсений, полулёжа на нём, горячо дышит в его шею, и у Димы бегут мурашки по телу. Губы сами растягиваются в улыбке от того, что тёплое дыхание щекочет кожу. Он пытается осторожно высвободиться из захвата Арса, но всё равно нечаянно будит его.       — Ты куда? — невнятно спрашивает тот, на секундочку приоткрыв один глаз.       — Спи, я сейчас, — тихо отвечает Дима и, выпутавшись из лёгкой простыни, встаёт с постели.       Арсений что-то неразборчиво бурчит и ворочается, пытаясь улечься поудобнее, обнимает подушку Димы и зарывается в неё лицом. Глубоко вдыхает и только после этого успокаивается, снова засыпая. Дима тепло улыбается, наблюдая за ним.       Отыскав своё бельё на полу среди сброшенной ими вчера одежды, он уходит в ванную.       А когда возвращается, замирает у порога, глядя на спящего Арсения. Лучик утреннего солнца, пробравшийся сквозь задёрнутые шторы, нежно оглаживает его изящные ноги и плавный изгиб ягодиц, укрытых тонкой тканью, затем падает на голую спину, усыпанную родинками, как звёздами, и теряется в спутанных ото сна волосах. Арсений тихо сопит в подушку.       Дима думает, что Арсению больше бы подошло спать на большой мягкой кровати и шёлковых простынях, что его кожи должен касаться лёгкий ветерок, что сквозь сон он должен слышать мягкий шум моря, и сниться ему должны сны сладкие, прекрасные, как и вся его жизнь. Он должен всегда быть таким расслабленным и беззаботным, как когда спит. В своих мечтах Дима может убрать всё лишнее — тяжёлые пыльные шторы, крохотную захламлённую комнатушку, древний скрипучий диван, который стал их кроватью, старое постельное бельё, застиранное до потери цвета — а вместо них представить просторную спальню, шелка, большое открытое окно, а за ним — море, возможно, Адриатическое.       Дима жалеет, что у них даже нет фотоаппарата — он бы так сильно хотел запечатлеть этот момент. Вместо этого он стоит, даже не шевелясь, и старается запомнить. Старается запомнить это раннее тёплое утро, их маленькую, немного душную спальню в такой же маленькой квартирке, невесомо летающую в свете солнца пыль. Он верит, что когда-то всё это изменится. Он старается запомнить запах Арсения, отпечатавшийся в каждом уголке их дома и даже на самом Диме. Старается запомнить, как солнце ласково касается веснушек на плечах Арсения, как солнце любит его, словно своё самое драгоценное дитя. Он так хочет запомнить, как всё ощущается этим утром, чтобы пронести это через всю свою жизнь и всегда помнить, ради чего ему стоит бороться.       Дима подходит ближе, укрывает голую пятку Арса и ещё какое-то время стоит, просто слушая, как он дышит, и как взволнованно от этого бьётся его собственное сердце.       Он не хочет тревожить Арсения, но ему приходится подняться на кровать, чтобы добраться до места у стены, раз уж Арсений забрал его подушку, и старый диван глухо скрипит под его весом. Арс не реагирует на шум, даже дыхание не сбивается. Дима осторожно ложится рядом, укрывается и целует спину и тёплые плечи Арсения. Запах его кожи ударяет в нос, и от этого сладко ноет в паху. Он тычется носом в его плечо, ложится поудобнее и закрывает глаза.       Арсений, почувствовав щекотливое дыхание на своей коже, медленно, тяжело разворачивается, поднимаясь на руках, и почти падает Диме на грудь. Причмокнув губами и мазнув поцелуем по щеке, он снова прячет лицо от света, уткнувшись ему в шею. Дима обнимает его, держит в объятиях так близко и крепко, как только может сейчас, и счастливо улыбается, зарывшись носом в волосы Арсения.       Он обещает себе, что сделает всё, чтобы подарить Арсению лучшую жизнь. И ещё — что в сердце у него всегда будет так тепло, нежно и счастливо, как этим утром.