Risen from the ashes

      Левый хук заставил индиговую голову откинуться в сторону удара. Во рту теперь чувствовался металлический вкус, а челюсть невероятно болела. Расфокусированный взгляд поднялся на садиста, но мыло перед глазами мешало разглядеть детали. Да и полумрак, нарушаемый люминесцентными лампами, излучающими холодный свет, нарушал восприятие, из-за чего даже глаза начинало колоть. О чем вообще думали его похитители, когда в упор увидели бронежилет с огромной надписью СМИ? Вроде как нападение на представителя прессы является военным преступлением.              Ежик выплюнул кровь, когда ее слишком много набралось во рту, и почувствовал еще один удар по лицу. Кровь струйками текла из небольших ранок, а глаза едва смогли разглядеть такие же раны от мозолей на костяшках избивавшего его. Всего себя отдает своему делу. Какую же любовь надо иметь к тому, чтобы избивать невинных людей? Ежик невесело усмехнулся и чуть завалился на бок, и скорее всего встретился бы лицом с этим пыльным бетонным покрытием, заляпанным его же кровью. Какая обезнадеживающая картина. Вряд ли кто-то пойдет спасать несчастного журналиста, при условии, что скорее всего уже считается мертвым.              Он дернул надорванным ухом, чуть звякнув кольцом на самом кончике, когда услышал щелчок. А затем еще один, словно кто-то пытался привлечь его внимание. На третий щелчок голова все же приподнялась, хоть и тяжело. Уже подпекшаяся кровь неприятно стягивала кожу и слепляла шерстку в грязные клочья. Малахитовые глаза часто моргали, стараясь убрать мыльную пелену, и это немного помогало. Похоже, одна контактная линза съехала, потому что один глаз видел намного лучше, чем второй.              К нему подошел человек в белом халате, гадко улыбаясь жуткой зубастой улыбкой, а в руке у него можно было разглядеть шприц. Шприц полный каким-то неясным препаратом. Сердечный ритм ускорился, ох, нет, позволить себя пичкать какой-то неясной херней, ни за что. Он дернулся всем телом, звеня наручниками, и махая не прикованными ногами что есть силы, надеясь, что нанесенный им удар будет достаточно болезненным. Из-за боли тело не подчинялась четким указанием мозга и работало некоординированно, поэтому ежик чувствовал себя беспомощным мальчишкой, с которым вот-вот безжалостно расправятся.              — Какой прыткий… — прокомментировал инквизитор, чиркнув зажигалкой. Судя по неприятному запаху, закурил. Ежик скрипнул зубами, проклиная все, что заставило его податься на эту невероятно опасную работу. Если бы может он послушал мать, и пошел в желтую прессу. Людям ведь больше нравится читать про то, кто с кем поссорился, и кто чьи миллионы украл. Будь прокляты те люди, которые держат чуть ли не весь мир в страхе, что однажды то, что произошло с их жертвами, произойдет и с остальным мирным населением. Будь проклят тот народ, которому он служит…              Вот только эти дерганья ни привели ни к какому результату, разве что теперь запястья болели намного сильнее от натирания металлических браслетов о незащищенную кожу, скрытую под короткой светлой шерсткой. Хотя теперь ее нельзя было назвать светлой, она больше напоминала грязно-алый. Запекшаяся кровь смешалась с пылью.              В плечо под темно-зеленой рубашкой вошла тонкая игла, и далеко не свободно и легко. Она словно рвала мышцы, находившиеся на ее пути, из-за чего было втрое больнее. Вот только кричать хотелось не от физической боли, или пока что не от нее. Кто знает какую бурду ему ввели только что, и что она будет делать в его организме, но наверняка ничего хорошего.              — Для твоего мозга после этой дозы будет сложно воспринять всю ту информацию, что могу рассказать прямо сейчас. — злобно усмехнулся человек в белом халате и отошел подальше, а затем снова щелкнул пальцами и заметил, как глаза с расширенными зрачками проследили за звуком. — Поэтому просто скажу, что ты не сможешь больше сопротивляться, пока действие препарата не пройдет. А еще ты ни за что нам не соврешь.              — Вы напрасно схватили того, кто не знает ни черта… — промямлил еж, его голова завалилась на бок от тяжести. Мозг отказывался что-либо понимать, он словно оказался в другом месте. Перед глазами плыли огоньки и скакали розовые слоны, а боль в теле больше не чувствовалась. И это состояние немного пугало, хотя мягкость сахарной ваты в которую он грохнулся лицом почти усыпляла.              Он перекатился на спину и дико заржал как в припадке, почти надрывая голос. Кислород в полной мере перестал поступать в легкие, от чего дышать стало сложно, но смех не прекращался, только теперь из-за хрипа он звучал очень жутко. Но смех все же прекратился, потому что заложник попросту отключился. И, несмотря на это, перед глазами все так же прыгали розовые слоны с голубыми кролями и белыми единорогами. Мозг был не в состоянии понимать, что это просто невозможно.              — Док, ты чего ему вколол? — с опаской спросил экзекутор, аккуратно подходя к спящему пленному, чтобы проверить целостность наручников. Мало ли что мог натворить этот еж в таком состоянии, когда он даже не чувствует боли.              — Тиопентал натрия… — сознался доктор и выкинул шприц куда подальше, который закатился под стол. Доза была рассчитана исходя из всех показаний о пленном, которые удалось добыть в таких условиях. Видимо это стало причиной такой реакции, для того, чтобы все прошло очень удачно, надо было больше оборудования и нормальные условия. — Оставь его. Он должен очнуться через десять минут.              В ходе этих десяти минут ежик гнался за драконами в своем сне, и лишь потом успокоился, наблюдая только белую пелену, похожую на молоко. Мозг все так же отказывался анализировать что происходит и где он находится. Но ответ бы ему точно не понравился. Он слышал какие-то вопросы в свою сторону и даже что-то отвечал, но так неразборчиво, что, похоже, его и инквизитору надоело с ним нянчится, поэтому голова откидывалась туда-сюда, отзываясь в районе лица кратковременными вспышками боли.              Индиговый затылок уперся в спинку стула, пока по светлой шерстке из носа и рта текли маленькие струйки крови. В уголках глаз просочились еле заметные слезы. Чертов наркотик, расплывающийся в крови, поглотивший мозг не давал и дернуться, чтобы попытаться спастись. Он обречен на смерть в этой чертовой коморке, и никто его уже не найдет, потому что потеря одного человека не так страшно по сравнению с потерей целого отряда, который они могут сюда отправить.              — Ничего и не таких, как ты, раскалывали. — прошипел садист, рассматривая мозоли на своих костяшках. Слишком много времени было потрачено на какого-то там журналиста. Действительно, надо было брать военного. — Док! Тащи бочку!              Человек в белом халате испуганно дернулся. Он уже давно пожалел, что ввязался в это. Не проще отпустить этого бедолагу или сразу прирезать? Но видимо экзекутор думал иначе, поэтому все еще прожигал опасным взглядом своего напарника, от чего тому казалось, что смерть ожидает и его за неподчинение. Поэтому уже через минуту бочка с ледяной водой оказалась точно перед пленным. Вот только расфокусированные малахитовые глаза почти ничего не понимали, а веки беспорядочно моргали, дабы согнать мыльную пелену.              Со злобной ухмылкой мужчина отстегнул наручники на запястьях пленного и схватил того за длинные, некогда яркие под слоем пыли и крови, иглы. Его рука насильно тащила ежика к бочке, сопротивляться было почти невозможно из-за наркотика, действие которого понемногу сходило на нет, поэтому боль на запястьях от металлических браслетов хорошо чувствовалась, как и боль в голове от многочисленных ссадин. Все что мог сделать ежик, заприметив воду в бочке, это задержать дыхание.              Так он и сделал, пока не почувствовал стремительно распространяющуюся по телу панику. Ледяная вода не просто до невозможности жгла лицо, так и будила давний страх, быть утопленным, преследующий ежа на протяжении всей его недолгой жизни. От чего когда его голову все же достали из-под воды, дабы не утопить преждевременно, он едва не упал на пол. Его трясло, как от страха, так и от холода. Он почти закричал, но его вновь погрузили с головой, на этот раз без возможности задержать у себя в легких побольше драгоценного кислорода.              Ежик начал вырываться всеми оставшимися силами, пытаясь пнуть или как-то ударить своего садиста, который, судя по смешкам, очень даже наслаждался процессом мучения пленного. Когда он снова достали из воды, малахитовые глаза смогли разглядеть оскал, на душе становилось противно. Индиговый лоб с силой встретился с темным лбом. И от удара пытчик взревел, швыряя пленного в сторону. Большинство ссадин отозвались острой болью, когда тело проехалось о неровный грязный бетон, собирая на своем пути все мелкие острые камушки.              Перепуганный доктор подлетел к индиговому ежу, хватая пепельные запястья, чтобы сдержать буйную реакцию мученика. Тот несвойственно своему виду зарычал, пинаясь, и каждый второй удар доходил до своей цели, заставляя человека в халате болезненно морщится и шикать каждый раз. Но он упрямо держал руки, пока наконец озверевший экзекутор не подошел, чтобы влепить упрямцу. Малахитовые глаза скосились в сторону за секунду до удара, который бы наверное снес его голову с плеч. Они зацепились за нож в набедренной кобуре.              В мозгу металась мысль. Если он вооружится, то будет официально вовлечен в конфликт двух сторон и не сможет больше защититься военным законом. Вот только разве у него есть выбор? Ради выживания, хочет он этого или нет, ему придется схватить этот чертов нож, дабы не умереть. И исполнить приговор, положенный за нападение на представителя связи между тылом и фронтом. Ловко увернувшись от удара он сделал выпад и выхватил охотничий нож зубами, затем дернул головой, вырывая тот из ножен.              Следующий раз, когда он качнул головой, нож угодил в доктора, и вошел в лоб того, как раскаленный нож сквозь масло, от чего он умер на месте. Заточка что надо. Когда руки больше ничего не сдерживало, ежик рывком поднялся, вновь изворачиваясь от очередного удара. Светлые пальцы, перепачканные в грязной запекшейся крови, схватили рукоять. Удобная, наверняка чтобы как можно лучше потрошить тех несчастных людей, оказавшихся в лапах этих мерзких убийц.              Оскалившись, еж перехватил ее, так, чтобы лезвие торчало со стороны мизинца, и рванул на врага. Перед глазами он видел лишь того человека, который не достоин жизни за свои злодеяния. Скольких он мучил так же, или еще страшнее, перед тем как погубить? Этот вопрос только больше заставлял гнев вскипать в жилах. Как можно так цинично относиться к чужим жизням? Кто давал ему право на то, чтобы решать кому жить, а кому умереть в страшных муках? Белоснежные клыки скрипели от злобы. Да, он ничем не лучше, если решил своим долгом положить конец жизни этого мелкого слизняка. Но что еще он может сделать? Сюда никто не явится, вряд ли они даже знают, что здесь происходит что-то ужасное из раза в раз.              Лезвие ножа прошлось по щеке инквизитора, а второй удар пришелся ногой куда-то в голову. Из-за уставшего почти не слушающегося тела, невозможно было четко просчитать место, куда бы пришлась атака. И пока ежик обдумывал как провести следующее нападение, ему на глаза попалась клетка. Гребанное бетонное сооружение из трех стен и решетки, за которой можно разглядеть несколько невиновных, что утеряли надежду на всякое спасение. На лице отразился шок, и это секундное замешательство, чуть не стоило индиговому ежу жизни, потому что он тотчас отлетел к стене.              Экзекутор налетел на оппонента, намереваясь завершись всю драку одним только ударом, но изворотливый ежик отскочил в сторону, наблюдая как его противник встретился лбом с бетонной стеной. Заметив, что огромное тело упало на пол, он выдохнул, пытаясь успокоить свое тяжелое дыхание и биение сердца. Некоторые люди в клетке подошли прямо к решетке и стали дергать ее во все стороны, стараясь привлечь внимание.              Слабо кивнув, парень стер кровь с губы и подошел к бессознательному мужчине. Ежик уже не брезговал, прощупывая пальцами тело. Ключ нашелся в заднем кармане джинсов. Узких джинсов. Недовольно рыкнув, он отвернулся и пролез пальцами в карман, чувствуя напряженные из-за положения тела мышцы под тканью, как можно быстрее вытаскивая ключ. Он поднялся глядя на ключ в руке, заляпанный чем-то склизким, от чего становилось еще противнее. Твою ж мать. Нет, все же это было ужасно противно, даже если кажется, что противнее быть не может.              Он тряхнул головой, прогоняя эти мысли, чтобы не мешали. Перед глазами появились тусклые звезды от резких движений. Его начало мутить, и казалось, что желудок сейчас самоочистится, несмотря на то, что он так ничего и не съел за сегодня. Кое-как встав с четверенек на ноги, ежик подошел к решетке, ключ попал в скважину лишь со второго раза. Он несколько раз проклял свою близорукость и провернул ключ в замке.              Невинные люди в шоке смотрели, как решетка открывается. Многие из них, скорее всего, уже смирились со смертью и просто ждали неизбежное. А сейчас, они с радостными улыбками выбегали из помещения. Грязные, уставшие, в лохмотьях, а некоторые и вовсе без одежды.              Маленькая девочка в полу разорванном платьице с золотыми локонами и бесконечно голубыми глазами со слезами на глазах крепко обхватила ногу индигового ежика. Она повторяла слова благодарности раз за разом, пока к ней не подошла хромающая женщина и не обняла девочку. Та полностью переключилась на мать. Она тепло улыбнулась парню, насколько позволяла искалеченная душа.              — Можем ли мы как-то отблагодарить вас? — ее голос звучал хрипло и устало. Малахитовые глаза с широкими алюминиевыми прожилками пробежались по клетке, в которой все еще оставались некоторые, которые наверняка не могли идти самостоятельно.              — Идите к северо-востоку отсюда. Через двадцать километров будет военный лагерь. — ежик зашелся приступом кашля и прикрыл рот рукой. Горло разрывало от боли. И с досадой он обнаружил, что пальцы заляпаны свежей кровью, его кровью. — Найдите там капитана Эриссона. Передайте, что здесь есть раненые и им нужна помощь.              Женщина кивнула и направилась к выходу с дочкой. Провожая их взглядом, ежик не был уверен, что они, в самом деле, дойдут до этого лагеря и позовут на помощь. Хотя бы сами бы спаслись. Он тяжело вздохнул и осмотрелся в поисках хотя бы пародии на аптечку. Очень повезет, если найдется большое количество бинтов.       

      

***

      

      Маленькая девочка едва ли не вцепилась в темно-зеленую спецовку черно-алого ежа, от чего теперь на его мордочке читалась не угрюмость, а шок. Сквозь слезы и всхлипы, она пыталась что-то ему сказать. Черные с алыми пальцы аккуратно легли на светлую макушку, пытаясь успокоить ребенка. Ее истерика все же улеглась, а к этому времени хромая подбежала и женщина. Она нежно обняла девочку и взглянула на шокированного ежа.              — Вы капитан Эриссон? — с надеждой в глазах вопросила она. Еж немного помедлил, но все же четко кивнул, ожидая дальнейшие слова. Женщина отдышалась и заговорила. — В двадцати километрах к юго-западу находится маленькая деревня. В гараже к самому богатому дому вы найдете клетку с пленными. Синий еж с зелеными глазами сказал найти вас.              Ни минуты больше не медля, еж побежал к своему отряду, что-то крича им на ходу, а затем запрыгнул за руль одного из внедорожников под шокированные взгляды своего отряда. Уставшие после очередной зачистки они никак не могли понять какая муха укусила их командира, что он так поспешил спасти кучку пленных.              — Вы меня слышали, слюнтяи?! По машинам! — басистый голос как гром прозвучал над головами солдат, от чего все разделились по двое и расселись по машинам, следуя приказу. Скорее всего, они будут отвечать с головой за поступок своего командира, но еж об этом не думал, сейчас ему лишь было важно, чтобы не опоздать ни на секунду.              Сверяясь с компасом, он вдавил педаль в пол. Если бы мог, он бы, наверное, расплакался. «…Мертв». Да, как же. Еж корил себя, что посмел поверить этому утверждению. Что игнорировал свою потребность хотя бы точно удостовериться с фактом. Что поддакивал, слыша, что на войне малые потери не имеют ценности. Хаос, он же почти похоронил дорогого для него человека, и он себе не простит, если опоздает.              Когда как по наставлению той женщины, он заметил въезд в деревню, а вместе с ним и возвышающийся среди многочисленных маленьких домиков, особняк, то все сомнения улетучились. И когда он подъехал ближе, то не секунды не теряя выскочил, даже не открывая двери, потому что не хотел терять ни секунды, которые могли сейчас решить все.              Опешившие солдаты ломанулись за ним, для предостережения хватая оружие, не исключая вариант, что все это засада. Они были потрясены поведением своего капитана, который всегда казался таким рассудительным, никогда не спешащим, не выяснив все что возможно. Он всегда казался таким не человечным что ли? Таким холодным и безэмоциональным. Сейчас же он напоминал самого обычного человека, который просто переживал за родное существо, находящееся в опасности.              Выбегал он уже с телом другого ежа на руках. И приказным ревом отдал указания помочь гражданским, которые остались там без возможности выбраться самостоятельно. И тотчас прыгнул в машину, умчавшись так быстро, как это было возможно. Солдаты же будучи вновь в легком недоумении последовали приказу.              

***

             Писк кардиомонитора вырвал пациента из сна. Дышать было намного легче, чем до потери сознания, благодаря аппарату искусственной вентиляции легких. Малахитовые глаза с широкими алюминиевыми прожилками прошлись по серому потолку. Госпиталь. Он выжил? Значит за ними все-таки пришли, им помогли. Облегченная слабая улыбка появилась на светлых губах. Чувства постепенно возвращались, и ежик оценил какого это быть снова чистым, когда грязь и кровь не стягивает кожу.              Чья-то теплая ладонь аккуратно легла на яркий лоб, от чего уголки губ поднялись еще выше. Как же было приятно от факта, что он, наконец, выбрался из этого кошмара. И сейчас, он может ненадолго забыть о войне, и просто отдохнуть. Чья же это рука он понял по грубой коже под короткой шерсткой, жесткой и, казалось бы, очень неприятной на ощупь. Но эти руки были самыми родными здесь, и единственными, которые бы хотелось ощущать.              Ладонь перешла на боковую часть головы и щеку, оглаживая большим пальцем, задевая белую переносицу, и вновь возвращалась к щеке. Скорее всего именно там было множество ран, которые оставят за собой неприятные шрамики, навсегда подпортившие детское лицо ежика.              — Какой же кошмар тебе довелось пережить… — прокомментировал тихий басистый голос. Его обладатель слышал обо всех ранах на теле собрата. Его натурально пытали: избивали, топили, даже кололи наркотой. Если бы эти мрази выжили, черно-алый еж обязательно бы позаботился, о том, чтобы устроить им страдания до самой смерти.              — Я просто рад, что это закончилось… — хрипло отозвался ежик, и слабо протянул руку к руке собрата, и удовлетворенно фыркнул, получив в ответ крепкое сжатие.              — Мама меня убьет… — протянул полосатый, крепко сжимая светлую руку. Хаос, каким же он чувствует себя виноватым за то, что действительно поверил в его смерть. Как он мог?              — Она нас обоих убьет... Ни один разумом не отличился… До инфаркта доводим... — он усмехнулся, не в силах засмеяться. Говорить и так трудно, постоянно он перебивался на то, чтобы вдохнуть поглубже.              Собрат хихикнул, а на маисовых губах появилась мягкая улыбка. Сейчас он просто был рад, что хотя бы на какое-то время они могут расслабиться и отдохнуть в спокойствии. А вечером их обоих ожидает телефонный звонок. Наверняка, ей уже успели принести глубочайшие соболезнования, а потом и возвестить, что ее недотепа нашелся живым, но полумертвым. С этими мыслями, черно-алый еж встал, чтобы оповестить доктора о том, что пациент очнулся.