Ошибка природы

Олли оказался совершенно обычным, среднестатистическим, малопримечательным омегой. Он любил клубничное варенье и слезливые мелодрамы. Неохотно выбирался из дома и с удовольствием усаживал меня рядом с собой на диван. Олли не работал, почти ничем не интересовался и занимался домашним хозяйством. И это было … нормально? Да, поначалу мне казалось, что все нормально. Мы довольно быстро сыграли свадьбу, я познакомился со всем многочисленным семейством моего благоверного — это была типичная семья со старинными устоями. Родители Олли гордились своей истинностью и обширным потомством — семь детей, в основном омеги. Они жили в большом доме в пригороде и очень обрадовались, что Олли нашел своего истинного. В отличие от их старшего сына, который предпочел построить карьеру и выбрал в качестве спутника жизни серьезного красивого бету. Они очень сильно отличались от остальных родственников Олли, что прибыли на наше грандиозное бракосочетание. Оба светловолосые, высокие, с холодными глазами и поджатыми губами. Высидели обязательную часть церемонии, потом коротко поздравили нас и тут же уехали, не оставшись на банкет. Впрочем, это мало смутило моего новоиспеченного мужа. Он был счастлив и доволен, разглядывая на пальце золотое кольцо. В отличие от родителей Олли мои восприняли мой развод и последующую поспешную свадьбу не очень хорошо. Оказывается, Стивен заезжал к ним и вернул наше старинное фамильное кольцо, что досталось по наследству от прадедушки, и которое я подарил ему на помолвку. — Отец, кольцо. — Нет, — твердо отозвался родитель. — Почему? — сузил я глаза. До этого момента особых разногласий в нашей семье не возникало. — Я не позволю этому кольцу уйти из нашей семьи. — Я тебя не понимаю. Оливер мой будущий муж, моя семья, он должен носить это кольцо. — Нет, — еще тверже произнес отец, а папа его безмолвно поддержал. Я уехал из родительского дома раздраженным и так до конца и не понял, почему отец так воспротивился. Наверное, Стивен что-то им наплел. И на свадьбу ко мне родители тоже не приехали. После торжества мы неделю провели в маленьком домике на берегу живописного озера и потом зажили простой семейной жизнью. И вот, казалось бы, оно — счастье. Но… Но! Первое время я все сравнивал Стивена и Олли и подмечал, что Сти делал все совсем по-другому, и я привык к этому. Олли не так варил кофе, не так гладил мои рубашки, даже не так встречал меня с работы. Когда я просил мужа что-то переделать, он жутко обижался и говорил, что не умеет, как Стивен, что он не Стивен, а я его совсем не люблю. Приходилось долго и муторно его уговаривать, что люблю, и что мне нужен только он. Хорошо, что Олли был отходчивый. Пожалуй, самой главной проблемой стало то, что ему не нравилось заниматься сексом вне течек. Он предпочитал просто пообниматься на диване, может удовлетвориться поцелуем и все. И надо ли уточнять, что после нашей первой совместной течки он забеременел? Это было весьма неожиданно, я оглянуться не успел, как нас стало трое, единственная гостевая комната была переделана под детскую, и ночью меня будил детский плач. Я исправно вставал, укачивал сына — точную копию Олли, такого же белокурого и пухлого, и тихо сходил с ума. Я не понимал, что со мной творится, но при одном взгляде на копошащийся вопящий сверток испытывал только глухое раздражение, которое, естественно, усиленно прятал глубоко внутри себя. Отрадой стала только стремительно начавшаяся течка Олли, он набросился на меня, как голодный зверь, и мы целую неделю снова плавали в жару и смазке. Ребенка забрали к себе родители Олли, мои никак не отреагировали на рождение внука. Неделя прошла волшебно, муж был невероятно горяч, сексуален. Он во время беременности немного поднабрал в весе и стал еще мягче и податливее. А еще у него было молоко — вся грудь была усеяна белыми каплями, которые я слизывал, пока трахал его, и просто выл от наслаждения. Эта течка прошла тоже плодотворно, и через девять месяцев Олли родил нашего второго ребенка. Я смекнул, что к чему, и к третьей совместной течке подготовился основательно и запасся презервативами, а после четвертой вообще пошел и втайне от мужа сделал вазэктомию. Потому что двоих вопящих детей было более чем достаточно. *** Я жил словно в тумане. Дни мелькали один за другим, не оставаясь надолго в памяти. А чему оставаться-то? Все одно и то же: плохо проведенная ночь из-за криков детей, безрадостное утро, день в офисе, наполненный какими-то делами, которые я пытался продлить, только чтобы не ехать домой, а после длинный семейный вечер. Однажды, спустя, наверное, три года после нашего расставания со Стивеном, я сидел в гостиной и бездумно листал новостную ленту в телефоне. В одной из заметок мои глаза выхватили знакомое имя — Стивен Брио. Естественно после развода Сти вернул свою прежнюю фамилию. Я открыл статью и быстро пробежал текст глазами. Стивен смог. Он добился успеха, сделал то, о чем мечтал — по его комиксу сняли фильм про какого-то очередного супергероя. В заметке было в основном про фильм, режиссера и актеров, но в конце отдельным абзацем автор написал про талантливого художника, что создал нарисованных героев. Я узнал одного — зеленоволосого Марси. Муж работал над этим комиксом как раз перед разводом. И смог его доделать и взлететь на вершину успеха. Я погасил экран телефона, поднял голову и оглядел комнату так, словно вижу ее впервые. За три года тут произошло много изменений. Плотные шторы на окнах сменила легкая вуаль в каких-то диких цветах. На полу валялись в изобилии игрушки, на журнальном столике лежали грязные салфетки, и стояла бутылочка со смесью. Это был мой дом, но одновременно я чувствовал, что чужой здесь. Как же так вышло? Ведь я отчетливо знал, что поступил тогда правильно. Я выбрал истинного, ведь сама природа создала нашу идеальную пару. Как сказал мне на прощанье Стивен? «Что, если природа ошиблась?» Это так странно звучало тогда, три года назад, и приобрело какой-то новый смысл сейчас. Я все оглядывался, искал приметы моей прошлой жизни и не находил. Оливер заменил у нас дома каждую мелочь, что осталась от Стивена. Шторы, вазочки, в которых уже не стояли свежие цветы из нашего сада, у нас и цветника-то больше не было. Вместо этого — качели и песочница для детей. Темное постельное белье было ликвидировано под предлогом, что пачкается быстро, а стирать его особо не с чем, не из-за одного же комплекта машинку запускать, Винсент? Даже парные кружки с сердечками, да что они, даже простые стеклянные стаканы — тоже больше не стояли на полках в шкафу. Вокруг было все новое, но уже потрепанное, с налетом какой-то старины, изношенности. У меня волосы на голове медленно зашевелились от осознания всего происходящего. Три года ушло на это. Долгих три года. Псевдожизнь, псевдосчастье. Природа ошиблась. Я ошибся. Это открытие надолго выбило меня из реальности. Уже за окном занимался рассвет, а я все сидел на диване, тупо пялясь в одну точку и размышляя. Где-то наверху что-то стукнуло, и я вскинулся от этого звука. Дом медленно просыпался, из детской послышался недовольный плач нашего младшего, через секунду ему стал вторить старший, хлопнула дверь нашей комнаты — Олли пошел к детям, а я подхватил ключи от машины и быстро и по возможности бесшумно выбрался из дома. Ехал наугад, просто вперед по улицам. Невидящим взором смотрел через лобовое стекло и отматывал свою жизнь назад. Рождение второго ребенка, бессонные ночи с первым, свадьба, первая встреча. Роковое столкновение у кондитерской. Я тогда не почувствовал запах омеги, но все мое естество потянулось к нему. Включился внутренний альфа, а мозг выключился. Это-то меня и сгубило. Ведь чтобы полюбить, по настоящему, взаправду, голова должна быть чистой. Сейчас она чистая, и я задаю себе один простой вопрос — любил ли я когда-нибудь Олли? И могу ответить, не скрываясь — нет. Никогда по настоящему. Тогда что это было? Наши встречи, взаимное притяжение, первый поцелуй, что так быстро перетек в первый секс… Неужели простое влечение? Простой зов природы? Природы, которая создает идеальных партнеров и никогда не ошибается. Или все же ошибается? Я остановил машину на набережной и долго сидел на парапете, свесив ноги к воде, как и многие здесь. Смотрел на залив, как лениво течет вода, и все думал, все спрашивал себя, копался в мыслях и откатывался дальше назад по своим воспоминаниям. Перед глазами мелькнуло лицо Стивена. Моего Сти, единственного и неповторимого. Вот он смотрит на меня через плечо и лукаво улыбается. А вот заходит в залитую солнечным светом пока еще пустую гостиную нашего домика, радостно вскрикивает и кружится по комнате в каком-то диком танце, увлекая и меня. Вот сидит с графическим планшетом в немыслимой позе, изогнувшись под невероятным углом, и что-то увлеченно рисует. У него смешное выражение лица, он проговаривает губами отдельные реплики персонажей или подпевает музыке в наушниках. Щурится, хрустит шеей и снова втягивается в работу. После таких посиделок я долго делал ему массаж, который плавно перетекал в медленный, нежный секс. А вот другая картинка — Сти завернут в плед, а я перед ним на коленях, прижимаюсь к животу и молю, чтобы он простил меня. Уже в этот момент стоило задуматься, что что-то идет не так. Надо было схватить мужа в охапку и увезти далеко-далеко из этого города. Но я ничего подобного не сделал. И самая последняя: он прижимает ладошку к губам и прислоняется на слабых ногах к комоду — я только что сказал ему, что пометил своего истинного. Даже не представляю, что он испытал в этот момент. Боль, обиду, унижение, я просто растоптал его, уничтожил и с особой жестокостью потоптался по его раненой душе, бросив безжалостные слова про истинность. Боже, какой же я мудак! Я просидел около воды до самого вечера и смог переосмыслить всю свою жизнь. И признать несколько ужасных истин: я не люблю своего истинного, никогда не любил, он меня тяготит, с ним скучно и пресно, и я не люблю своих детей. Это принять было сложнее всего. Как так — отец и не любит своих отпрысков? «Не люблю», — наконец, твердо произнес я, благо рядом со мной никого не было. Я и не думал о детях пока. Мы со Стивеном не думали. И не планировали в ближайшем будущем беременеть. Но Стивен ушел, а дети у меня теперь есть. Не любимые. И они пронесут через всю свою жизнь эту мою холодность и отстраненность. Свежий ветерок задувал с залива, и я вынужден был подняться и побрести к машине, когда до моего носа долетел отдаленный, но такой знакомый лимонный аромат с легкой горчинкой. По мне словно электрический ток прошелся, и я рванул вперед. — Сти! — мой крик услышали, наверное, все на набережной. Человек обернулся ко мне и застыл. Это и правда был Стивен. Мой дорогой, мой бесценный, мой любимый Стивен. Это оказалось самой простой истиной: за всю свою жизнь я любил только одного человека — моего первого мужа, которого так бесцеремонно и жестоко вышвырнул из своей жизни. — Сти! — я смотрел в родные глаза и дрожал. Омега почти не изменился за эти три года, был все такой же стройный, подтянутый, стильный. — Боже, как я рад тебя видеть! Стивен не успел ничего ответить, как его загородил от меня какой-то альфа. Статный, представительный, крепкий, просто гора, а не человек. — Стивен, все хорошо? — Да, все хорошо, — ровным голосом отозвался Сти. — Это Винсент, мой бывший муж. При этих словах альфа недобро прищурился и словно стал еще больше в размерах, но я этого совсем не заметил, потому что мой взгляд был прикован к Стивену. Какая все-таки штука — судьба. Я ночью увидел статью про успех бывшего мужа, целый день провел с мыслями о нем, а вечером увидел его воочию — как оказывается, мысли материальны! — Сти, пожалуйста, мне надо сказать тебе несколько слов. — Говори. Он никуда со мной не пойдет, даже шагу не сделает от загораживающего его альфы, а значит надо говорить так, пока у меня есть возможность. — Сти, прости меня, пожалуйста, я был таким идиотом! Я испортил наши жизни, все разрушил. И только сейчас понял, что все это время любил только тебя. Стивен, я люблю тебя! — Винсент, в прошлый раз ты был более убедителен. Я не могу сказать, что не верю тебе, потому что мы любили оба. Но ты так жестоко растоптал меня тогда. Сломал и выбросил за ненадобностью. Мне было больно и одиноко, но я смог выплыть, сделать себя, выгрызть зубами свой успех. Может быть, без твоего предательства у меня бы ничего и не получилось. Так что, я в некотором роде тебе благодарен, — невесело хмыкнул Стивен. — Но сейчас уже поздно произносить слова о любви. В первый год после нашего развода я бы, наверное, принял тебя обратно, простил и все забыл. Но не сейчас. Я перегорел тобой, Винсент. Это жизнь. И никто в этом не виноват. Стивен ответил мне моими же словами. Он был холоден и спокоен, смотрел на меня, как на пустое место. В некотором роде, как я, когда требовал от него развода. И это было чертовски обидно. Но все же меньше, чем тогда было обидно моему мужу, которого я долго уверял в своих настоящих чувствах, долго добивался его расположения и говорил много красивых и громких слов. Которые вылетели в трубу при одной встрече с другим омегой. — Сти, — хрипло позвал я его. — Ты был прав — природа ошиблась. — Я знаю. Прощай, Винсент. Желаю тебе истинного счастья, — уколол меня напоследок Стивен и тронул альфу за плечо. — Пойдем. Они отвернулись от меня и пошли прочь в обнимку: альфа аккуратно уложил ладонь омеге на плечо и прижал его к своему боку, омега устроил свою руку у спутника на пояснице и притерся максимально близко. Они вместе, это видно. Возможно замужем. И любят друг друга, как когда-то мы со Стивеном любили. Их соединенная фигура тает в вечернем сумраке, а я остаюсь стоять на месте и смотрю им вслед до тех пор, пока они не смазываются у меня в глазах, достаточно отдалившись. Или это не от этого? Легкий ветерок остужает мокрые щеки и уносит вдаль одинокую слезинку.