Hollow Days

Первая любовь — это не первая и не последняя. Это та любовь, в которую мы больше всего вложили самих себя, душу, когда душа у нас ещё была. - "Из записных книжек"

***

      Бальтазар ходил по кухне, как зверь, загнанный в клетку. Прошло где-то пятнадцать минут с тех пор, как Габриэль заперся в комнате, но Бальтазар не мог больше терпеть и хотел знать, что случилось. Он полагал, что дело в Винчестере и это жутко его бесило. Вообще, когда он узнал, что Сэм пригласил Гейба на свидание, он был не в восторге. У них состоялся с Габриэлем разговор, и Гейбу пришлось рассказать брату все. И про то, как он проводил Сэма до дома и нечаянно остался на ночь, про подарки от Винчестера, и про свою симпатию к нему. Бальтазар немного обиделся, что узнал об этом позже, чем ему хотелось бы. Но он попросил Габриэля быть осторожным с Винчестером по известным причинам. Гейб заверил, что все будет в порядке — он держит все под контролем. И на тебе! Возвращается домой взбешенный и расстроенный, и запирается у себя в комнате. — Сядь! — в приказном тоне сказал Майкл, хватая брата за плечо и насильно усаживая на стул. — Ты сам сказал, что Габриэль успокоится и придет к нам. — Вот именно, — согласился со старшим братом Люцифер. Он протянул Бальтазару кондитерский мешок (откуда у них это вообще?)и указал на бисквит с вишней. — Займись делом! Бальтазару ничего не оставалось, как заткнуться и приняться за работу. Он завидовал Кастиэлю, который свалил к Дину на день рождения и сказал, что вернется только утром. Габриэль спустился на кухню спустя полчаса. Не было заметно ни следов слез, ни покрасневших глаз. Гейб улыбался, стягивая со стола кусок бисквита, над которым трудился Бальтазар. — Все в порядке? — насторожено спросил Бальт, смотря на брата-близнеца. Глаза Габриэля говорили «нет», а рот говорил «да», растягиваясь еще шире в улыбке. Бальтазар точно знал, что Гейб врет, потому что не хотел портить братьям праздник. И он, очевидно, надеялся, что ни Люцифер, ни Майкл не поймают его на лжи. Бальт хотел было открыть рот, но Габриэль наклонился и прошептал ему на ухо: — Не надо, — и сжал его плечо. — Вам помочь приготовить ужин? — предложил старший из близнецов, отпуская Бальтазара и разворачиваясь к старшим братьям. Ужин был уже почти готов, поэтому Гейбу поручили расставить посуду и достать из шкафчика кувшин для морса.

***

      Габриэль был очень рад, что за ужином братья не поднимали тему его сегодняшнего свидания и говорили о чем угодно, но не об этом. Конечно, он периодически ловил подозрительные взгляды Бальтазара, но делал вид, что не замечает. После они все дружно перебрались в гостиную, оставив грязную посуду на завтрашнее утро, предварительно залив ее водой и моющим средством. Люцифер и Майкл устроились на диване, а Габриэль влез между ними. Бальтазар бросил на ковер подушки и плед и устроился в импровизированном гнездышке, в котором было намного удобнее, чем на диване. Они включили «Гринч — похититель Рождества» после долгих споров о том, что посмотреть. Гейб старался сосредоточиться на фильме, но не получалось. Он даже сел ровнее и уставился немигающим взглядом на экран, но все же бросил эти попытки, сползая по дивану ниже и укладывая голову на плечо Люцифера. Его мысли снова вернулись к Сэму, их чудесному свиданию и к тому, как плохо оно кончилось. Он вспомнил, как близко находился к лицу Сэма, и как тот выдохнул в его губы признание. Габриэль перебил его, потому что знал — если Сэм не остановится, он не сможет отказать ему. А как хотелось сказать «да» и поцеловать Сэма как следует, не в щеку, а в губы. Но Гейб не мог себе позволить наступить на те же самые грабли. Элайджа. Габриэлю захотелось закрыть лицо руками и застонать, потому что он надеялся забыть это имя навсегда. За всю свою не очень уж длинную жизнь у Габриэля серьезные отношения были лишь дважды, все остальные перепихоны, от которых он быстро отказался, не считались. Все (ну, знакомые Гейба) воспевали первую любовь, словно это лучшее, что можно было испытать за всю жизнь. Новак так не считал. Скорее это был болезненный опыт, который спустил Габриэля с небес на землю. Элайджа был мечтой. И это даже не метафора, все действительно было так. Его хотели заполучить абсолютно все, что было неудивительно. Его звали королем, даже не принцем, и он с гордостью оправдывал это своеобразное прозвище. Каштановые волосы, темно-карие глаза, которые казались почти черными, точеные скулы и правильное лицо — он был не просто привлекательным, а именно красивым. И все это вместе с острым языком и блистательным умом. Перед ним не устоял даже Габриэль. Они познакомились в выпускном классе. После переезда в их город, Элайджа перевелся в школу, в которой учился Новак. Они учились в параллельных классах, но у них было несколько общих предметов. На одном из уроков английского Элайджа подсел к Гейбу. Сначала они тихо перешептывались, потом после очередного замечания учителя писали друг другу записки на листочке, вырванном из новой тетради Элайджи. Парни быстро подружились, и Габриэлю было приятно, что в большинстве случаев Элайджа выбирал именно его компанию, а не девушек, которые готовы были висеть на нем. Новак до сих помнил удивление всех присутствующих, когда Элайджа приехал за ним на новом байке после консультаций к экзаменам. Гейб старался скрывать, что к Элайдже он испытывает больше, чем дружбу, но каким же приятным был сюрприз, когда тот признался в своих чувствах первым. У них было все — свидания, прогулки, горячие поцелуи, ночи вместе. Габриэль помнил, как однажды утром он проснулся от поцелуя в нос и тихого, но уверенного (ведь Элайджа никогда не колебался) «доброе утро, Габи, я люблю тебя». Казалось, что счастливей человека, чем Габриэль, в мире не было. Все действительно было как в сказке, или как в каком-то любовном романе, в котором всегда все хорошо и каждый получает свой счастливый конец. Габриэль и Элайджа подходили друг к другу. Конечно, по характеру они были разные. Элайджа был сдержанный, собранный и властный, несмотря на свой возраст. Габриэль всегда был шутником, притягательным и ярким. Тем не менее, они всегда понимали друг друга, у них были свои особенные шуточки и подколы, которых кроме них никто не понимал. В тот день Габриэль сидел в своей комнате и рисовал, ожидая прихода своего парня. С братьями Гейба Элайджа давно познакомился и, что самое удивительное, был ими одобрен. Даже Майклу и Люциферу он понравился. — Красиво, мне нравится, — Элайджа наклонился над Габриэлем, целуя его в волосы. Потом он поставил свою сумку под стол и по-хозяйски развернул кресло Гейба и поцеловал его как следует. — Спасибо, — между поцелуями прошептал Новак. Они переместились на кровать и сидели, прижавшись друг к другу и укрывшись махровым пледом. Элайджа читал книгу, а Габриэль продолжал работать над рисунком черного ворона, подложив под листок папку, чтобы было удобнее рисовать. — Габи, — мягко позвал Элайджа, касаясь губами уха Новака. — М? — Я скоро женюсь. Габриэль даже бровью не повел. Они не воспринимали такие фразы друг друга всерьез — «Я решил переехать в Италию… Да ладно, шучу, я в магазин, тебе что-нибудь взять?». И сейчас, Гейб уверен, был именно этот случай. — И когда? — Через три месяца. — Пригласишь? — с ухмылкой спросил Новак, разворачиваясь в руках Элайджи и откладывая рисунок в сторону. — Не думаю, что ты захочешь прийти, — серьезным тоном сказал Элайджа. — Я не шучу, Габриэль. Я правда женюсь через три месяца. Габриэль не дернулся, да и вообще никак не подал виду, что ему больно. Он поднял взгляд на Элайджу, сжимая ткань его футболки в кулаке. Тот нежно провел пальцами по щеке Габриэля, читая в его глазах все вопросы. Они всегда слишком хорошо понимали друг друга. — Отец хочет, чтобы я женился на Элле. Она дочь одного из партнеров, и наш брак будет выгодным. А…точно, Элайджа же послушный сын отца-деспота, который владел крупной компанией. — Я любил тебя, клянусь, — ответил на незаданный вопрос Габриэля Элайджа. — И сейчас люблю. Но я не могу иначе, ты же знаешь. Через неделю я уезжаю в Финляндию. — Ты женишься на финке? — Гейб улыбнулся, но в глазах стояли слезы. — Или на Санта-Клаусе? * Элайджа тоже улыбнулся, искренне и нежно, крепко сжимая Гейба в своих руках. — Господи, я так тебя люблю, — прошептал он Габриэлю в волосы. — Да, на финке. Габриэль обнял Элайджу за шею и поцеловал. — Я тоже тебя люблю, — сказал он, снова накрывая чужие губы своими. По щекам катились слезы, которые Элайджа сцеловывал и стирал большим пальцем. Последнюю ночь они провели вместе, а на следующее утро Габриэль проснулся один в постели с пустотой вместо сердца. Больше об Элайдже он не слышал и надеялся забыть его, но даже спустя четыре года Новак до сих помнил о нем. Таких чувств как раньше он уже не испытывал, но каждое воспоминание отдавалось ноющей болью в груди. Через полтора года после ухода Элайджи Габриэль познакомился с Дэниелом. Сейчас Новак никак не мог понять, чем он думал, соглашаясь на отношения с этим высокомерным ублюдком. Конечно, Дэниел ему очень нравился, и начало их отношений было довольно сносным, но потом Дэниел начал вести себя неподобающим образом. Они ругались все чаще и чаще. Парень с пеной у рта доказывал Гейбу, что он должен всегда находиться рядом с ним и что ему не разрешено встречаться с друзьями. Габриэль тогда вмазал ему между глаз со всей силы и сломал Дэниелу нос, потому что никто не смеет указывать ему, что делать. А через пару недель он узнал, что Дэниел на протяжении последних трех месяцев изменял ему. У Гейба было желание сломать парню еще не успевший зажить нос по новой и что нибудь еще в придачу, например — руку или сразу шею, чтобы наверняка. После этого Новак решил, что с него хватит. Конечно, у него были связи на одну ночь, но на этом все заканчивалось. Габриэль тихо вздохнул и потер глаза. Была только середина фильма, а братья уже заснули. Гейб усмехнулся, поднимаясь с дивана и чуть не спотыкаясь о спящего на ковре Бальтазара. Он тихо выругался и перешагнул через младшего, пробираясь к стене, чтобы включить свет. Ему надо разбудить братьев, а жалеть себя и сожалеть о неудачных отношениях он будет потом. *Деревня Санта-Клауса находится в Финляндии, в Рованиеми, Лапландия.