Охотник

Руки Сфинкса пронзительно-красные, обожжённые до волдырей. Слепой смотрит на них мельком, возясь с кофеваркой. Зрелище неприятное, болезненное, словно по собственной коже пробегают языки пламени. Слепой знает это чувство: не повезло однажды после страшной грозы напороться в Лесу на горящую ветку. Боль была страшной, а агрессивные жёлто-алые отблески резали яркостью слишком привычные к темноте глаза. Сфинкс выдыхает сквозь зубы разочарование вперемешку с дискомфортом. Слепой разливает кофе по чашкам, отставляет кофеварку и идёт к столу. Сфинкс, морщась, рассматривает свои руки. — А ты думал, можно ловить драконов голыми руками и не обжечься? — спрашивает Слепой, ставя чашки на стол. Сфинкс смотрит неприязненно, обжигает лесным огнём зелёных глаз. Слепой знает: у него самого такой горит в глубине зрачков. Сфинкс — куда большее дитя Изнанки, чем думает. Дитя, призванное руками укрощать чудовищ: приручать драконов и оборотней, поддерживать пугающих своими размерами птиц, гладить ничего не понимающих бродячих котов, кормить летающих шакалов и ласкать нежных василисков. Сфинкс — один из сильнейших Ходоков, перед которым открываются любые двери, а дороги сами ложатся под изношенные кеды с обвязанными вокруг щиколоток шнурками. Сфинксу всё это не нужно. Он собирается уйти в Наружность, прячет свои страхи за ворохом пахнущих помойкой слов-окурков, топит веранду липкой паникой, своим недоверием будит в Слепом несвойственную тому злость. Горькую, как трава у болота Саары. Ни Слепой, ни Изнанка не держат никого силой, хотя отпускать близких всё равно очень больно. Бессмысленный спор окончен, каждый остался при своём, а над головой новогодней гирляндой перемигиваются разноцветные звёзды — последнее чудо Изнанки для своих детей, чьи пути разошлись на сто восемьдесят градусов. В поисках детей Дома, ждущих проводника, проходят годы. Слепой радуется каждому знакомому лицу, насколько он вообще способен радоваться, и лишь изредка жалеет, что переводит их в одиночку. Потому что Ходоки — ушли. Изнанка ведёт Слепого своими тропами, показывает дорогу на окраину, к концу земли, где ветер заносит следы песком, забивает его в лёгкие и глаза. Где солнце стремится иссушить до костей, а ночной холод — обратить в ледяную статую. Слепой стойко сносит все невзгоды, зная, что ему нужно идти дальше. Сфинкс сидит на обточенном временем камне, смотрит в пронзительную синеву горизонта. Беспокойно шевелящиеся руки покрыты бронзовым загаром. — Здравствуй, — здоровается Слепой, пристраиваясь рядом. — Нужна твоя помощь. Сфинкс по-кошачьи мягко ухмыляется, переводит на Слепого взгляд по-новому зазеленевших глаз, похожих на лес, переродившийся после зимы. Он не спрашивает вслух, выстукивает пальцами простенький ритм. — Нужно поймать ещё одного дракона, — говорит Слепой, сразу же слыша разливающееся в воздухе согласие. Сфинкс кивает и первым спрыгивает с камня, утопая в шуршащем песке. Слепой спускается следом, ведёт за собой, показывая дорогу. В небе искрами от фейерверка перемигиваются разноцветные звёзды.