Denza della morte

      Леонардо восхищался ассасинами в деле. Нет, сам бы он на это дело не сгодился, но его завораживал этот denza della morte. Иногда он специально выгадывал, когда и где Эцио или его соратники будут наносить очередной удар. Вопреки здравому смыслу и собственной безопасности, он приходил туда с одной лишь целью — понаблюдать за ремеслом Братства. Конечно, Лео прекрасно понимал, какой опасности этим зачастую подвергает себя и Эцио, ведь их общими врагами являлись люди весьма влиятельные.       И всё же, завороженный он стоял в переулках Рима и наблюдал за тем, от чего простые горожане предпочитали бежать сломя голову. Конечно Леонардо старался оставаться незамеченным — как врагами, так и другом. Встреча с врагом грозила как минимум пленом, а встреча с Эцио — недовольством и молчанием (что казалось многим хуже).       Но однажды всё тайное становится явным. То же случилось и с небольшим хобби Леонардо. Во время одной из его вылазок, его всё же нашли. То ли укрытие было ненадежным, то ли ему просто не повезло, и бегущий от ассасина враг тоже посчитал это место хорошим путём отступления, но беззащитный художник оказался один на один с вооруженным до зубов солдатом, который тут же узнал в Да Винчи одну из своих целей, за поимку которого ему сулило немалое вознаграждение, а то и повышение.       Стоявший перед Леонардо воин-ловкач ехидно ухмыльнулся из-под шлема. Кинжал ослепительно сверкнул, победно поднимаясь над головой. Да Винчи лишь защитным жестом закрыл голову.       Но удара не последовало.       Только что хищно скалившийся солдат, лежал теперь у его ног, скорчившись от боли. А над ним возвышалась статная фигура в капюшоне. Леонардо не успел и слова сказать, как фигура молча приложила палец к губам, пересечённым шрамом, и в ту же секунду растворилась в толпе.        Спасённый Да Винчи вернулся в мастерскую с неприятным осадком на душе.       Салаи дома не было (как всегда, должно быть, пропивал последние деньги в Римских кабаках), но Леонардо не обратил на это никакого внимания. Принявшись за работу, он погрузился с головой в размышления о том, что для него будет значить произошедшее. Да Винчи совсем не хотелось терять доверие его не просто союзника, но и, пожалуй, ближайшего своего друга. Их редкие встречи, а главное — его поддержка были как никогда нужны Леонардо в этот тяжёлый период службы у Борджиа.

***

      Как и всегда в обусловленный день, художник пришёл на одно из мест встреч в ожидании Аудиторе. Нет, они не встречались каждый раз, но если ассасин мог, и ему было что-то нужно, он обязательно приходил. Леонардо провёл в томительном ожидании почти весь день, и уже собирался уходить, когда к нему подбежал вороватый курьер с запиской от «он-не-велел-называть-себя». Записка была краткой, лишь с указаниями времени и места. Всё это было бы крайне подозрительно и Лео, вероятно, не пошёл бы, если бы не почерк друга, который художник легко мог отличить среди сотен чужих.       В той части города он никогда не бывал, но всё же, доверился, и в (достаточно поздний) обозначенный час был там. Место было отдалённым, у самой стены, где почти не было домов. Лишь здание Гильдии Воров возвышалось неподалёку, обеспечивая дополнительную безопасность.       Ровно в назначенное время, из темноты переулков появился Эцио. Как всегда элегантно, незаметно и бесшумно, как некий призрак, одним несущий смерть, другим — свободу. По спине Лео всегда пробегал приятный холодок, когда он видел друга таким, мягко ступающим по каменной брусчатке. И тот, кажется, понимал, какой эффект это производит. Сейчас, на пустой площадке красться не имело смысла.       Наверное, если бы не недавнее событие, Леонардо бы первым нарушил тишину и бросился с дружескими объятиями, но что-то заставляло стоять молча потупив взгляд, будто в ожидании вынесения приговора.       Молчание, впрочем, не продлилось долго. Эцио, чьё лицо до этого не выражало никаких эмоций, вдруг по-доброму усмехнулся. — Леонардо, видел бы ты себя сейчас, — протянул тот уже сквозь тихий смех, и Да Винчи, видя его таким, наконец тоже улыбнулся. Действительно, нелепо со стороны выглядел человек, в ночи пришедший на пустую площадь, и пугающийся друга, которого и ждёт.       То ли смягчённый этой сценой, то ли просто волновавшийся за Лео ассасин уже сам подошёл и заключил художника в объятия. Неловкость, до этого сковавшая Да Винчи тут же пропала, и он, наконец, нашёл в себе силы извиниться за случившееся и узнать, для чего же Аудиторе пригласил его сюда. Оказалось, что Эцио давно уже замечал вылазки Лео и следил за его безопасностью и позвал его примерно по той же причине: — Как бы мне не хотелось, я не всегда смогу быть рядом, чтобы защитить тебя, amico, и я должен знать, что ты в безопасности тогда, когда меня нету поблизости, — тут Лео хотел даже возмутиться и поспорить, на ассасин сделал предупреждающий жест, прося не перебивать, — я не предлагаю затворничать, вступать в Братство или быть под постоянным присмотром Cento Occi. Я хочу научить тебя, как правильно защищаться.       Леонардо, уже почти обиженный на Эцио за его неуверенность в способности художника выжить самостоятельно, остановил взгляд на лице друга. До этого Да Винчи был уверен, что такие навыки ему никогда не понадобятся и принципиально не учился этому грубому ремеслу. Но теперь, смотря на ассасина — с глубокими следами горя и вины за всех тех, кого он «не смог» когда-то защитить… Да Винчи не мог отказать ему. Даже если сам никогда бы не применил на практике его уроков, он чувствовал, что другу нужно это. Нужно знать, что Леонардо будет в относительной безопасности, когда они так далеко друг от друга. И он согласился.