Моменты нежности

      Крохотная свеча догорала, погружая во тьму последний пригодный для чтения уголок комнаты. Бонт со вздохом провёл кончиками пальцев по недочитанным страницам и бережно отложил книгу в сторону. Ему не нравилась ночь. Слишком тёмная и холодная, она острее всего напоминала об одиночестве. Невыносимо. Он вцепился пальцами в ткань толстовки, стиснул и отпустил в безнадёжном бессилии. Кажется, прошло не одно столетие его заточения, а единственное окно каждый день дразнило постепенно изменяющимся миром снаружи.       Бонт поднялся и бросил тоскливый взгляд на просторы, окутанные ночными объятиями. На мягкий травянистый покров и пушистые кустарники, что вторили свободному танцу ветра.       Нет. Эти движения отличались от природных. Кто-то словно пытался преодолеть густую растительность; таинственный силуэт высунул руку, а затем вынырнул целиком и потянул за собой спутника. Бонт чуть присел, боясь и одновременно желая быть обнаруженным, и с любопытством продолжил следить за парочкой.       Подростки-бессмертные. Беспокойно озирающийся мальчишка с белыми крыльями и крадущаяся за ним девчонка с красными. Удивительный для крыльев цвет, которым Бонт невольно залюбовался. Девчонка подтолкнула приятеля в спину, едва не заставив рухнуть на колени. Завязывалась потасовка, и подростки рисковали привлечь к себе нежелательное внимание охраны башни. Похоже, они и сами это поняли, поскольку замедлились и спустя несколько мгновений притаились, сливаясь с окружающей темнотой, что не очень-то удавалось мальчишке. Девчонка неожиданно вздрогнула и обернулась резко, отчего Бонт, отшатнувшись, чуть не споткнулся об оставленную на полу книгу. Быстро скрылся под окном и натянул на голову капюшон.       Заметила.       Чего он испугался?       Тело двигалось само.       Он предпринял ещё одну попытку выглянуть наружу, но вновь осел на каменный пол, сражённый мельтешением странных образов, заполонивших разум.       — Ты хочешь холода?       — Я хочу Равновесия.       Задохнулся и тут же зажал себе рот, чтобы не издавать лишних шумов. Чтобы стражникам не пришло в голову немедленно ворваться к нему.       — Чего ты улыбаешься?       — Тебе идёт быть мамой, Люция.       Сердцебиение участилось, на лбу и висках проступили капли пота.       — Значит, у нас скоро будет ребёнок?       — Нет, Маль, дракончик. Ты перестарался.       В ладонь будто легли мягкие перья. Красные.       — Ты… демон?       — Нет, утренняя пташка.       Он увидел такого же оттенка глаза. И призрачные губы, невесомо коснувшиеся его кожи.       — Я люблю тебя.       Тепло.       — Ты выйдешь за меня, Люция.       Приятно.       — Будь моей…       Головокружительно.       — Добро пожаловать в мой лагерь, Люцифера.       Больно.       — Ты покойник!       Сквозь тело прошёл раскалённый сгусток алой энергии. Бонт истошно закричал.

***

      — Ты уверена, что эти светлячки обитают здесь? — Дино поёжился, стряхивая с одежды прицепившуюся листву. Зря он согласился на авантюру, предложенную дочерью Сатаны. Если их поймают на этой территории — наказания не избежать.       — Мисселина на уроке рассказывала о зарослях изумрудника, а его только тут можно найти, — шикнула Люция и толкнула его в спину, — шевелись давай, ангелок, иначе в школу вернёмся лишь под утро, за что папочка тебя точно отчитает.       — Какая же ты язва.       — Угу.       Под их подошвами с приглушённым треском ломались веточки кустарника. Шаги позади Дино стихли, и он опасливо обернулся, заметив, что Люция пристально смотрит в сторону башни, мрачным исполином возвышающейся над местностью. Красные крылья в напряжении подрагивали, но сама дьяволица будто застыла в холодной сосредоточенности.       — Не вставай, Люция. Заметят же.       — Я чувствую на себе чей-то взгляд.       — Никто оттуда не может на тебя смотреть. Пойдём.       Она в последний раз с сомнением оглянулась на башню и, кивнув, последовала за Дино, ведь он был прав, и ей наверняка просто показалось.