Вызов бросать судьбе

Мигелла всегда была слишком…. преданной. Она прекрасно знала об этом своём ненавистном качестве, но ничего поделать не могла – характер и установки, личный кодекс чести, сделали её такой.  Сначала была мать Талзин – волевая, с бесцветными, наводящими первобытный страх, глазами, высокая, величественная. Мигелла тогда изводила себя тренировками, разнообразными обрядами и ежечасной практикой. Лишь бы понравится, выслужиться, соответствовать. Мигелла вспоминала те времена с затаенным ужасом, засевшим в подкорке мозга. Её жизнь была похоже на жизнь бесчувственной куклы. Вытренировав свой жизненный цикл, чтобы не получать наказания за опоздание; рано, а лучей рассвета можно было и не ждать на Датомире, она вставала для общей тренировки. Она – тренировка – могла быть как беспощадной и не жалеющей никого, так и щадящей. Всё зависло от матери. Всё вокруг зависело от неё. Потом были обязанности. И именно они у Мигеллы менялись раз за разом, совершенно неожиданно. Каждый день она лишь вздрагивала и шла делать то, что прикажут, беспрекословно. Сестры за спиной шептались, что Мигелла странная, непонятная, другая. Ведь у них у всех было своё, какое-то определённое предназначение. У Мигеллы его не было. Она делала всё. От целительства, до грязной работы.  В какой-то момент она переставала чувствовать своё тело – оно было одним сплошным кровоподтёком из-за огромных нагрузок и нереальных заданий, что ей давали. Наверное, именно тогда она и начала больше углубляться в Силу. Тренировками она смогла частично исцелять себя и помогать сёстрам. Это оказалось не так уж и сложно. Сложнее было отыскать и выкрасть информацию о других практиках Силы. Мигелла слишком рано поняла, что Талзин совсем ей не друг. Главная ведьма слишком много от них скрывала, врала и предавала. Талзин не учила их настоящей магии, потому что ей это нравилось. Нравилось чувствовать себя всемогущей, почитаемой и важной. Нравилось, что её слушают беспрекословно, ей внимают, словно Богу, ей поклоняются до стёртых коленей и навсегда загубленных жизней. Нравилось иметь настолько сильное влияние над датомирскими ведьмами. Прикажи она принести кого-то из них в жертву – они это сделают, не задавая вопросов, не уточняя почему и даже не задумываясь. Позже, Мигелла услышала историю о продаже маленьких ведьм. Её сестер отдавали в обмен на мир!  И всё же Мигелла молчала. У неё были свои принципы и она никогда бы не предала даже такую предвадительницу – другой она ведь и не знала.  Предали её.  Дальше был Алекси Гарин. Заносчивый, чувствительный к Силе и похожий чем-то по отношению к подчинённым на мать Талзин, ублюдок. Глава "Черного солнца", чьим телохранителем по воле судьбы она являлась. Он не считался ни с кем – шёл по головам, оставляя ей прикрывать свою спину. Она не могла отрицать его эффективность как главу крупнейшего синдиката. Страх перед ним был знаком каждой планете от Ядра до Внешнего Кольца, Лекс имел разнообразные знакомства по всей Галактике. Но как лидер он был ужасным. Если бы её буквально не продали ему, Мигелла никогда бы не пошла за таким человеком не то что в бой – даже на переговоры. Гарин не ценил никого. Не ценил Улта, собственного секретаря, которому доверял, как себе. Что уж говорить о Мигелле, которая стояла за спиной, отводила от него бластерные заряды и хранила его жизнь. Быть его телохранителем – тяжёлый, неблагодарный труд. Ждать хоть какого-то одобрения она перестала ещё в детстве, так что эта работа была для неё не сильно обременительной. Да, было больно видеть смерть на каждом шагу. Да, видеть предательства тут и там – тоже так себе. Она искренне не понимала, как при таких человеческих качествах, Алекси Гарин смог всё-таки не распустить всех Виго и действительно стать главой "Черного солнца".  Всё, что умеет Гарин – безжалостно убивать, подставлять и заводить знакомых. И также их терять. Мигелла прожила с ним бок о бок не один десяток лет, она знает, на что тот способен. И на что нет.  А потом в их жизни появляется Оби-Ван Кеноби.  Она ничего понимает. Не понимает, как ребенок – бывший джедай, Гарин! хоть и совсем маленький – может быть им полезен. Не понимает, почему они тратят столько времени, по крупицам собирая информацию. Обычный ребенок, ушедший от джедаев-моралистов в криминальный мир, полный свободы – она уверена, он не продержится и года. Не понимает, почему глаза Лекса так светятся, когда сообщают о том, что Кеноби рассмотрит сотрудничество с ними. Сотрудничество с ними! Если Мигелла что-то и поняла за столько лет в этой нише, то это то, что "Чёрное солнце" практически никогда не предлагало сотрудничество.  Начинает понимать, когда впервые видит ребенка на каком-то официальном мероприятии "для своих". Самые сливки преступного мира – вдалеке она могла заметить кого-то из хаттов (перестала запоминать их имена где-то после третьего года работы на Лекса). Шикарный банкет, на Гарина никто не косится с убийственным взглядом, что удивительно. Всё как по маслу. Лекс куда-то ненавязчиво идёт, она ступает в его тени – готова прикрыть, заслонить, если понадобиться. Он останавливается возле шумной компании. Мигелла помнит: он не любит шумные компании. Мигелла знает: надо быть ещё более бдительной в такие моменты. Уже через мгновение она замечает, что что-то изменилось. Лекс стоял рядом с незнакомым парнем и что-то увлеченно ему говорил. Лекс. Увлеченно говорил. На мероприятии, которое не хотел посещать. Мигелла резко подобралась, готовая бежать, бить, защищать – да что угодно. Но парень лишь звонко смеётся, встряхивает своими янтарными кудрями, переводит взгляд на неё. Улыбается ей нежно и спрашивает её имя. Ей хотелось бы сказать: в этих кругах не принято не то что разговаривать с телохранителями – даже замечать их обычно не желают. Но вместо всего, у неё вылетает лишь лаконичное: — Мигелла. Лекс бросает на неё удивленный взгляд. Да, она из тех, кто вообще никого вокруг себя не замечает, кроме потенциальных угроз. А если и замечает, то пытается поскорее избавиться. Мигелла тоже удивляется. Парень выглядит богато и заносчиво, но общается исключительно деликатно, галантно даже. Разительный контраст вида и речи немного сбивает с толку. Он начинает рассказывать о планете, которую недавно посетил, легко и непринужденно. Слова у него будто обрамляются в золотую оконтовку, переливаются быстрым ручьём. Удивительное умение говорить так, словно никого, кроме собеседников, не существует. Мигелла с ужасом осознает, что вслушивается в каждое его слово, наплевав на безопасность своего босса, наплевав на всё.  Когда он уходит от них куда-то вглубь зала, Мигелла также понимает – она даже не узнала его имени и забыла прощупать парня в Силе. Он практически ничего не сказал о себе, больше повествуя о флоре заброшенных планет и какой-то новой выставке на Набу, кажется. Она переводит взгляд на Лекса и видит то, что не видела у него никогда. Восторг. Они вместе сидели на корабле, готовые к очередному скачку в гипердрайв, когда Мигелла всё же интересуется у босса о ситуации. И получает имя. Оби-Ван Кеноби.  С тех пор они пересекались слишком часто для обычных коллег по бизнесу, но слишком редко, на её взгляд, для друзей. Она хотела бы назвать Кеноби другом: он был очаровательным, невероятно умным и обходительным. Мигелла не знала, как такое солнце попало в такое окружение. Мигелла знала лишь то, что они не дадут его в обиду. Никогда. Оби-Ван – она называла его так только в своих мыслях – действительно нравился ей, и, по всей видимости, Гарину. Ему разрешалось всё в этих владениях (наверное, он этого не понимал или не желал пользоваться возможностями). Мигелла совершенно не имела понятия, как Оби-Ван всё ещё держится в среде наёмников и убийц. Ведь знала и ощущала – тот по натуре своей джедай. Кеноби сверкал такой чистой Силой, что любой позавидует. Мигелла даже не видела его в бою. Но что может сделать в настоящем поединке такой миниатюрный и какой-то безобидный, милый парень? Как бы она им не восхищалась, в его опасность верилось с трудом. Мир Мигеллы перевернулся в один день. Лекс собрал их всех в своей резиденции на Раллтиире. Двое из девяти Виго были убиты – весомый и грустный повод для собрания. С помощью Асы Наги – наёмника, что работал на одного из убитых, удалось опознать нападавшего. Первый Виго был убит Дартом Молом – воином, покрытым татуировками и владеющим световым мечом. Гарин считал, что и второй Виго – Морн – пал также от руки ситха. Дальше была бесконечная череда указов. Лекс расставил вокруг резеденции своих лучших воинов, защищавших со всех сторон в случае нападения. Кажется, он даже связался с Оби-Ваном – зачем? Хоть Мигелла и была в корне несогласна с такими решениеми, она готова была защищать всех: оставшихся семь Виго, Лекса и Улта.  Но удар, последовавший так скоро, застал врасплох. Этот Дарт Мол слишком легко убил всех охранников, направляясь к ним. Они оказались ловушке. Всё шишки "Черного солнца" в одной комнате.  То, что происходило дальше, навсегда оставило на ней отпечаток. Лекс предал всех Виго, оставляя погибать от руки ситха. Он даже не посмотрел на них в последние их минуты. Она лишь запомнила фразу, что он сказал Асу Наге: — "Чёрное солнце" существует, пока существую я. Но ты, как и все виго, Аса… вы – расходный материал. Ваши смерти дадут мне время скрыться. Её и Улта он провел через потайной выход – прямиком к водному транспорту через коридоры. Она чувствовала смерть своих знакомых и мысленно скорбела. Она не могла ослушаться приказов босса. Она ничего не значила в масштабе событий, которые сейчас происходили. И когда появилась возможность остаться – выиграть время хотя бы для Улта с Леесом – Мигелла ею воспользовалась. Ей удалось по достоинству оценить боевое искусство забрака – не позволила себе усомниться, что он является Братом Ночи. Только как стал ситхом? Вопрос. Он даже не обратил внимания на её Молнию Силы, которую она так долго тренировала. Выложившись на полную, ей не хватило всего ничего. Ей не хватило мощи.  Умирая, Мигелла надеялась лишь на то, что все жертвы: жертвы Виго, её и охранников, оправданы. Мигелла надеялась, что будущее "Черного солнца" сейчас уплывает на яхте далеко-далеко от истончающего Темную силу существа. Мигелла надеялась, что Оби-Ван Кеноби не прилетел по зову Лекса на эту бойню и сейчас наслаждается тишиной и покоем в своём замке – у него ведь точно замок там, на Дантуине.  Умирая, Мигелла благословляла всех.