о том, как правильно приглашать девушек на свидание.

Цзыюй нужно было сразу сказать о своей «маленькой проблемке». Нужно было заранее предупредить девочек о том, что чрезмерное количество людей вокруг в замкнутом пространстве наводят на неё отнюдь не лёгкую панику, а самую настоящую паническую атаку. Она потому то и выбрала Сеульский университет, потому что его огромные аудитории позволяли избегать иллюзии закрытого и тёмного пространства. Учитывая, что нормально учиться она смогла лишь в последние два года старшей школы, (всё благодаря титаническому и упорному труду у психолога) учёба в университете — прогресс невиданный. Тем не менее, открыто заявлять о своих слабостях не хотелось. Цзыюй была видной, яркой и активной. Навёрстывала всё то, что упустила со школой. И глазом моргнуть не успела, как оказалась на втором курсе. Благополучно избегая чрезмерно большого скопления людей, она умудрялась вкушать все прелести студенческой жизни и ни о чём не сожалела. А о своей маленькой слабости так никому и не призналась, кроме него. И если бы не тот случай, то так бы оно и оставалось. В общем, говоря по порядку. Ничего не предвещало беды. Это был майский тёплый, почти душный денёк. Освободившись от занятий раньше положенного, они долго решали куда отправиться. Наконец, было решено посетить Китайский парк и уже оттуда, отправиться поесть в китайском квартале. Цзыюй сначала обрадовалась, а потом осознала что переться придётся через весь город. На всякий случай переспросила, на чём будут добираться, и когда повеселевшая Чеён посмотрела на неё недоуменно и ответила: «на метро, конечно же», она молча вышла в туалет. Пересекая широкий и пустынный коридор, ведь занятия у многих ещё шли, со всего размаху не вписалась в поворот и в следующее мгновение потирала ушибленное плечо и руку. Зыркнула раздраженно на виновного в столкновении и зло бросила: — Неужели так сложно смотреть куда идёшь?! — сказанные слова никак не повлияли на выражение лица молодого человека, о котором она знала не понаслышке. Это был Чон Чонгук. Старше неё на год, и, как водилось в лучших традициях студенческих времён, являлся любимцем всех и вся. Учился идеально, умел играть на гитаре и барабанах, занимался какими-то там единоборствами и защищал честь университета уже дважды, при этом одержав победу. Был гением едва ли не с пелёнок, о чем ей неустанно твердили влюблённые (естественно, безответно) подруги. Лично её он ничем таким не цеплял. Безусловно, у него была выдающаяся внешность, но для Цзыюй этого было категорически мало для того, чтобы хоть как-то её заинтересовать. Шанса узнать его поближе никак не представлялось, а она и не стремилась. Бывали редкие встречи глазами в коридорах или в той же столовой, ещё чаще он пялился на неё всякий раз, когда она играла в волейбол или баскетбол на совместных занятиях. Было даже такое, что на одной из вечеринок, пока она то и дело сбегала на балкон подышать и успокоиться, он ловил её взгляд и смотрел так долго и пристально, что всё нутро скручивало от наводняющих грудь чувств и эмоций. Возможно, всякий раз при таких столкновениях глазами играла роль та атмосфера расслабленности и вседозволенности, которая частенько бывала в подобных местах. Возможно, виной тому был мрачноватый свет и приглушенная музыка. Но на какой-то миг воцарилась тишина, все о чём-то неслышно переговаривались, и только она оказалась в плену янтарных глаз. Он смотрел так долго, так живо и пробирающе под кожу, что её начало потряхивать от смутного желания. В тот дурацкий вечер она случайно ощутила как звучит его парфюм, увидела, как перекатываются крепкие и жилистые руки всякий раз, когда он шевелит своими длинными пальцами. Взгляд его будто стал апогеем, поглотив её в себя. Она тогда здорово испугалась, будто заранее знала что связываться с ним себе дороже. С кем угодно, но только не с ним. Было в нём что-то пугающее и будоражащее кровь в жилах. Так что, долго не думая, она просто сбежала домой. Несмотря на эти интимные гляделки, она справедливо полагала, что он ничем её не цепляет. И потому, решила что, оторваться на нём за не очень удачное стечение обстоятельств — хороший вариант. Но Чонгук лишь криво ухмыльнулся, поглядел как-то странно и снова цепляюще, от чего она поспешила ретироваться с проклятого места, да поскорее. И уже в туалете, умывая лицо холодной водой, бросив случайный взгляд на наручные часы, её осенило. Это была среда, а по времени: половина третьего. Настоящая адская толкучка начинается после 16:00 и до 20:00. А по утрам с 07:00 до 08:30, к обеду в 12:45 и до 14:30. Об этом знал каждый второй житель Сеула, и Цзыюй, осознав что они успевают попасть в «окно», широко улыбнулась. Нет проблем если нет людей. И, преисполненная решимости, она отправилась к своим друзьям. Однако задор и веселый настрой дали трещину, как только они оказались в вагоне метро. Огромная железная коробка, мчащаяся с непомерно высокой скоростью под землей едва ли стала успокоением, когда Цзыюй поняла как прогадала. Народу было куда больше чем она рассчитывала. Настолько больше, что её в тот же миг как поезд тронулся, придавили к стене и отделили от девочек. Она то и дело пыталась их выглядеть среди этой толпы, но всё было безуспешно. На радость ей, она знала где выйти и к счастью, рядом оказались старенькие аджуммы, которые не распускали руки. Однако, вони от душных и потных тел в этот прекрасный солнечный день это никак не умаляло. Но самый настоящий ужас начался, когда через две станции в вагон залезла толпа каких-то спортсменов. Пока она тщетно пыталась успокоить себя всякими глупыми мыслями, вспомнила что на прошлой станции был стадион зимних видов спорта. И, судя по отличительной униформе и торчащих палках, то были, вероятно, хоккеисты. Вообще-то, всё было относительно нормально. Она глубоко дышала, занималась тем, что представляла будто гуляет в просторном сквере и рядом журчит ручей. Как учил психолог. Отсчитывала секунды и заостряла внимание на очевидных вещах вроде чьей-то внешности, подмечая мимику и прочее. Иначе говоря, старалась переключить внимание на другое. Но сердце дрогнуло, когда она ощутила, как чья-то рука поползла вверх по внешней стороне бедра. Она испуганно дёрнулась, озираясь по сторонам. Сердце заколотило нещадно. Рука никак не останавливалась. Глаза нервно бегали по тем кто рядом, когда она заметила невысокого ухмыляющегося парнишку, рука которого исчезла где-то в низах. Первой реакцией было — вмазать. Но стоило руке дёрнуться, как рядом с этой мордой она заметила Чонгука. Высокий, крепкий и грозный, он возвышался над несчастным будто исполин какой-то. В глазах его плескалась ярость, он дёрнул его руки и в тот час она ощутила, как мерзкие касания исчезли. Парень в ужасе смотрел на Чонгука, который почти переломал ему пальцы. В мерном жужжании вагона, она не разобрала что Чонгук ему сказал, но тот побелел и в ужасе стал протискиваться к выходу. Касания исчезли, но ей стало так страшно и тошно, что начало трясти. Стоя почти впритык к стене, она посмотрела на Чонгука с благодарностью, а он, будто и нет всей этой тесной толкотни, оказался совсем рядом с ней. — Ты в порядке? — тихо спросил он, наклоняясь к ней совсем близко. Цзыюй вновь ощутила запах его парфюма и глубоко вдохнув, прикрыла на мгновение глаза. Все смешалось внутри: и лёгкий шок, и нарастающая паника, и его запах. — Если честно, не совсем, — ответила она и ощутила прохладное касание к своей руке. — Попей воды, — оказалось, Чонгук почти всучил ей в руку на половину выпитую бутылку. Она едва смогла найти в себе силы открутить крышку и сделать пару глотков. Руки тряслись нещадно, Чонгук бросил на неё неуверенный взгляд и кивнул, спрашивая: — Чего трясёшься, всё же прошло? Чем пристальнее становился его взгляд, чем яростнее напирала толпа сзади, прижимая их к друг-друга слишком откровенно и тесно, тем тяжелее ей становилось дышать. В глазах мерцали темные пятна, уши моментами стало закладывать. Она попыталась сделать глубокий вдох и на выдохе, сипло произнесла: — Чонгук… мне… — заметила, как он опустил голову ниже, почти соприкасаясь носами. — Что такое? — Чонгук нахмурился, внимательно вглядываясь в её лицо. Будто теперь понял, что что-то не так. — … мне плохо. Дышать… не могу дышать… — только и выдавила она из себя на последнем выдохе. Пару безуспешных попыток сделать вдох, она в панике посмотрела на Чонгука, будто бы он должен был знать что делать. С ней таких очевидных атак не случалось уже больше полугода, и потому, этот случай действительно ввёл её в панику. Она смотрела на Чонгука, а в голове бежала мысль: «он последний, кого я вижу». — Цзыюй, слышишь?! Дыши! Ну же! — его голос доносился как сквозь толщу воды и словно издалека. Он схватил её за предплечья и дернул так сильно, но она не почувствовала, только дома заметила следы его пальцев. — Дыши! — повторил он и огляделся вокруг, пытаясь найти помощь. Однако никому не было дела, люди не слышали, или не хотели слышать. Почти у каждого в ушах торчали наушники, кто-то уткнулся в книги, а кто-то спал даже стоя, прислонившись к поручням. Всем было плевать. И тогда, он вспомнил об элементарных правилах оказания первой помощи: при психологически нестабильном состоянии вызванным шоком, нужно осторожно и мягко вывести человека из этого состояния и дождаться профессиональной помощи. До этого момента, оказать поддержку пострадавшему и дать понять, что потенциальной угрозы нет. Постараться переключить внимание и заострить его на чём-то другом. И самым лучшим вариантом показалось то, что он в итоге сделал. Цзыюй сначала ощутила невесомое касание к своим губам. Лёгкое, будто порхание бабочки, что осторожно пощекотала своими крыльями. Затем, она ощутила как он огладил её щеки своими руками и потянулся носом к ней, щекоча и глубоко вдыхая. — Дыши, — прошептал он в самое ухо, и тогда ей показалось, что сердце забилось заново, как заведённое. По всей груди полилось тепло. Когда его губы коснулись второй раз, осторожно, оттягивая нижнюю губу, она дёрнулась от того, как тысячи рецепторов словно ожили и заставили ощутить всё на клеточном уровне. Он переключился на верхнюю, оттянул её точно так же, осторожно и нежно. А затем скользнул горячим языком внутрь, касаясь раскрытых уст так зазывающе и маняще, что она сомкнула их, лишь бы продлить этот момент подольше. Она ответила на его поцелуй и вместе с тем, как сомкнулись её губы, она сделала глубокий вдох через нос. Ещё и ещё, он касался её языком так сладко, так умело и так томительно больно, будто на последнем издыхании, осторожно и надрывно. Так, что она не могла, при всей абсурдности ситуации, не захотела отстраняться. Лишь на секунду приоткрыла глаза, замечая как сошлись его брови на переносице от того, что ему будто стало больно, ощутила, с каким отчаянием он вжимает её в стену и прижимается сам. И вновь прикрыв глаза, провела своим языком по его нижней губе, в надежде успокоить, сказать, что всё хорошо. Целоваться с ним было до удивительного сладко и вкусно. Все тревоги, вся паника до этой секунды сжимавшая её нутро, отхлынула будто морской прибой, оставляя место лишь блаженной тишине. Искусный соблазнитель, Чонгук точно знал что делает, когда провёл языком по нижней губе, чуть прикусывая. Руки его, горячие и цепкие, прошлись по талии и спустились ниже, к бёдрам. Огладили нежный бархат девичьей кожи, сжали упругие ягодицы и прижали к себе с такой силой, что она невольно выдохнула ему в губы. — Что ты делаешь? — прошептала она, рассматривая его лицо. Провела пальцами по линии челюсти, в очередной раз признавая его волнительную красоту. Глаза Чонгука смотрели жадно, вглядывались с отчаянием, он провёл носом по щеке, осторожно переходя к уху. Где-то на задворках сознания проскользнула глупая мысль о том, что она, быть может, ему нравится? Однако, мысли эти тут же сдуло ветром. С чего бы? Из колонок в вагоне метро полилась ненавязчивая музыка, нотки которой казались смутно знакомыми. Она воровато огляделась по сторонам, подмечая что за Чонгуком её почти не видно, а сам он навалился на неё всем весом, закрывая обзор на других. — Отвлекаю тебя от паники, очевидно, — усмехнулся он и улыбнулся кривой, хамоватой улыбкой, которая нисколько не задевала. Потому, что глаза его пылали чем-то искренним и восторженным. Она не успела что-либо ответить, стоило открыть рот, как его губы вновь вовлекли в горячий и жадный поцелуй. Цзыюй не имела огромного опыта в поцелуях, собственно, в делах интимных в целом. У неё было всего-то двое парней, и лишь с одним она перешла ту самую черту невинности, объясняя себе это тем, что когда-нибудь всё равно бы пришлось. Но Чонгук целовался действительно великолепно, и скачущее галопом сердце, пылающий жар в груди и расползающееся желание служили тому доказательством. Целовался он потрясающе, у неё кружилась голова, в ней будто взрывались тысячи маленьких пузырей одновременно, приводя в неистовый восторг. Он делал это жадно, будто хотел вобрать всю её в себя, и делал это с каким-то затаённым отчаянием, будто наконец дорвался до чего-то заветного. Когда она прикусила его верхнюю губу и вобрала в себя, осторожно посасывая, то услышала низкий гортанный стон. Исходивший будто прямо из его груди, он показался ей самым прекрасным звуком, что она когда-либо слышала. Чонгук вжался в неё сильнее, отрываясь от губ, он переключился на её шею, проведя языком и легко кусаясь. Цзыюй гадала, как именно они выглядят со стороны? Судя по тому, что пока им ещё никто не сделал замечания, было незаметно то, чем они тут занимаются. Она слегка усмехнулся, выпуская из лёгких очередной громкий выдох, когда ощутила чужую руку на своём животе. — Что такое? — прошептал Чонгук ей в ухо, заметив след улыбки на её лице. — Гадаю, как мы выглядим со стороны, — его ладонь будто заживо плавила все внутренности. Он осторожно сделал круг пальцем, затем медленно стал спускаться ниже. — Ох, поверь, с тобой, вжатой в угол и со мной, закрывающим весь обзор, все замечательно, — он широко улыбнулся, придавая себе ещё более шаловливый и совсем уж мальчишеский вид. — Надеюсь что так, — выдохнула она и тут же приоткрыла рот, стараясь не издать ни звука. Его пальцы осторожно коснулись уже намокших трусиков и провели пару раз вверх и вниз. — Ох, черт, Цзыюй… — привычка криво ухмыляться ещё никогда не казалась ей настолько сексуальной и очаровательной одновременно. Он смотрел ей в глаза и водил пальцами, улыбался нахально, а затем убрав руку, притянул для очередного поцелуя ближе. — Будь тише, — попросил он, когда снова оторвался от её губ, и прежде чем она поняла что это значит, он стянул её белье ниже и развёл пальцами клитор, на этот раз зажимая маленький бугорок между ними. Цзыюй едва сдержала стон, крепко стискивая зубы и пряча своё лицо в его ключицах. Нежные и плавные касания плавили мозг, поднимали неистовый жар из глубин собственного тела. Никогда прежде она не думала, что позволит себе подобное, и никогда прежде не думала, что тем кто станет причиной её падения будет Чон Чонгук. Но он был нежным, сдерживающим свой нрав и силу своего желания, аккуратным и таким отчаянным, что сказать ему остановиться кощунству сродни. К тому же, Чонгук был настолько красивым и волнующим, что у неё тряслись поджилки. И самое важное, почему она не хотела его останавливать — он по-настоящему будоражил её нутро и впервые, действительно впервые в жизни, она хотела мужчину. Она хотела его, Чон Чонгука. Тихий стон все же вырвался из неё, когда его пальцы, описав круг у входа, вошли. Ещё никогда она не была настолько чувствительной. Его первое проникновение, от которого внутри все затрепетало, заискрило с новой силой. Она чувствовала как с каждым движением удерживать себя становится все труднее. Чонгук придавил её всем телом, плотно прижимая к стене железной коробки, её голова безвольно повисла, а глаза то и дело закатывались, пальцы вцепились в его куртку. Когда он наклонился прямо к уху, чуть прикусывая мочку и шепотом попросил: — Расставь ноги шире, — она не сдержавшись простонала намного громче, так громко, что его руки внутри дернулись от того, как сладко она это сделала. Сдерживать себя становилось невозможным, он искусно имитировал толчки, работал рукой так усердно, что мелкая испарина покрыла его лоб. Наблюдая за тем, как она запрокинула голову к стене, как раскрыла рот не в силах больше себя контролировать, Чонгук был готов взять её прямо там. И лишь железная воля сдерживала его порыв. Цзыюй казалось, что она плавится в его руках. Ещё немного, и она разверзнется будто сверхновая, взорвется, достигая своей наивысшей точки и исчезнет в пучине его небытия, растворяясь в Чонгуке до атомов. Она ощущала и даже будто слышала, с каким влажным хлюпаньем входили и выходили его пальцы. — Боже! — выдохнула она, вновь пряча лицо в изгибах его шеи, когда он добавил вторую руку и вновь начал стимулировать клитор. — Чонгук, — проговорила она, не выдержав и прикусив его шею. — Я больше не могу. Пожалуйста, — прошептала Цзыюй будто в пьяном бреду, сама не зная о чем просит. В какой-то миг, сама не заметив, она начала подмахивать ему бёдрами и упорно насаживаться на него. — Чёрт! Цзыюй! — прошипел Чонгук, когда ощутил легкие касания к своей плоти. Ускорившись, он ощутил как её зубы впиваются ему в шею, а тихий, почти на выдохе стон, сотрясает её. Цзыюй дернулась в его руках, и он поспешил приобнять её, чтобы девушка не упала. Пару минут она не шевелилась, по прежнему повиснув безвольной тушей на нем. — Не могу поверить, что кончила в вагоне метро. С тобой, — хрипло проговорила она, когда взрывная волна после столь продолжительного оргазма постепенно отступила. — Не могу поверить, что оттрахал тебя пальцами в вагоне метро, — усмехнулся Чонгук и широко улыбнулся, когда вновь ощутил легкие касания к своей плоти. — Ты что делаешь? — спросил он, удивленно глядя на неё. Все еще не мог поверить, что она оказалась лучше, намного лучше, чем он когда-либо предполагал. — Зуб за зуб, — невинно улыбнувшись, Цзыюй просунула ладонь к нему в штаны и с наслаждением огладила крепко стоявший ствол. Провела пальцами по всей длине и собрала пару капель с конца, а затем совершенно бесстыдно, полагая что хуже уже не будет, вобрала поблескивающие пальцы к себе в рот. Ей показалось, что Чонгук задохнулся от восторга. Он громко выдохнул, дернул её руку к себе и с таким же удовольствием облизал тонкие девичьи пальцы на которых остался собственный привкус. — Боже, что ты творишь… — промурчал он ей на ухо, точно огромный дикий кот, позволивший себя приласкать. И Цзыюй до одури нравилось то, как она на него влияла, как затравленно и вместе с тем восхищенно он смотрел на нее, пока она то и дело гладила его плоть и осторожно царапала короткими ногтями. Ей до ужаса нравилось это чувство, ощущение, будто он был от неё в восторге. Она наклонилась к нему ближе, припала губами к губам, томно поцеловав, вобрала его горячий язык в себя, и в такт движениям своей руки на его плоти, принялась без стеснения сосать его. Очередной гортанный, глубокий и грудной стон не заставил себя ждать. Его пальцы вцепились в тонкую талию и чем интенсивнее становились её движения, тем сильнее становилась его хватка. Он был на пределе с самого начала. Потерявший голову от неё, влюбленный до одури и выжидавший словно хищник свою добычу, он знал что их пути так или иначе сойдутся. Но никогда не предполагал, что таким образом. И когда он обильно кончил, цепляя зубами нежную кожу на её плече, казалось, что мир заиграл новыми красками. Его, как и её, потряхивало и трусило. Сердца у обоих бились так, словно они пробежали длительный марафон. Глаза в глаза. Две противоположные плоскости притянулись, образуя новую вселенную. — Пойдешь со мной на свидание? — спросил он, протягивая ей влажные салфетки из рюкзака. — С радостью, — ответила Цзыюй, вытирая руки от его семени. — Прекрасный повод для свидания, — улыбнулась она, не испытывая ни капли стеснения. — А если прямо сейчас? — Чонгук совсем не улыбался, глядел серьезно. — Почему бы и нет? — пожала плечами Цзыюй. Кинула беглый взгляд по сторонам и так и не найдя подруг, вышла из вагона метро на следующей станции, зачарованно глядя на то, как Чонгук крепко сжимает её ладонь в своих руках. Чонгук не улыбался, и лишь галопом стучавшее сердце о ребра говорило о том, насколько он счастлив.