Повезло же встретить именно тебя...

***

      Зеленые луга освещает солнце. Белые и мягкие, словно вата, облака лениво проплывают над землей. Под одним из многочисленных дубов сидит девушка. Шатенка мирно читает какую то книгу, иногда поднимая голову вверх. Босые ноги выглядывали из-под длинного, белого платья. Короткие, кудрявые волосы слегка развивались на ветру, давая возможность разглядеть тонкую и изящную шею. У Адрианы никогда не было пышных форм или милого личика, но некрасивой ее назвать было нельзя. Девушка мирно перелистывала страницы книги в молочной обложке.       Ватные ноги О’оты еле перебирали. С каждым шагом девушка чувствовала неимоверную тяжесть в ногах, а особенно в груди. Осматриваясь, Хацуки видит себя в таком же белом, легком платье. Теплый ветер подхватывает ее длинные, черные как уголь, волосы. Никогда Оота не распускала их при незнакомых людях. Лишь с ней Хацуки могла позволить себе подобные выходки.       Над головой летают птицы. Песни леса вновь окутали девушек. Рот Хацуки невольно открылся, когда губы Френс растянулись в мягкой, нежной улыбке. Так всегда улыбалась лишь она. Короткие, темные волосы развивает ветер подхватывая их вновь и вновь. Колени О’оты не сгибаются, как бы она того не желала.       — О'ota, c'est tellement beau ici!* — сладкий голос зеленоглазой отрезвил сознание брюнетки. Яркие, переполненные счастьем глаза поднялись на подругу.       Ветер подхватывает тело Ооты, будто толкая ее к Адриане. С каждой секундой Хацуки хочется прыгнуть в обьятья девушки с воплями и просто ощущать телом ее привычное тепло. Просто знать, что ее Френс ничего не угрожает. Просто быть рядом. Но злосчастное, окаменелое тело вовсе не желает двигаться. Мурашки по коже ощущаются как ножи, пронзающие тело насквозь. Тень от дерева падает на худую фигуру Адрианы.       Девушка медленно отложила книгу рядом с собой, аккуратно вставая с земли. Глаза Адрианы наполнились слезами, когда сзади О’ота почувствовала чьи то тяжелые, медленные шаги.       — je ne suis pas si chère à toi?* — спросила Френс, когда фигура мужчины уже стояла рядом с Хацуки. Руки шатенки слегка подрагивали. Сердце О’оты начало стучать быстрее, когда мужчина начал стремительно приближаться к подруге.       «Нет!» — хотела прокричать брюнетка, но губы не поддавались желаниям хозяйки. Судорожные попытки пошевелить хотя бы пальцем не были успешными как бы сильно не старалась Хацуки. Черная, длинная кофта и такого же цвета штаны делали мужчину «грязным» на фоне всего такого чистого и светлого.       Чувство животного ужаса обхватывая своими тощими, длинными когтями-лапами, душило, не давая даже попыток вдохнуть желанный воздух. Болезненный ком встал в горле, когда мерзкая, огромная ладонь мужчины коснулось плеча Адрианы.       Тело резко стало непростительно легким. О’ота не смогла удержаться на ногах, следя за тем, как белое платье Френс окрасилось в красный в области живота. Мужчина, стоящий рядом, лишь ненасытно ухмыльнулся, следя за страданиями девушек. Сидящая на траве О’ота боялась издать лишний звук, смотря на Адриану, которая стояла на коленях, сдерживая порывы собственного крика, подавляя его лишь непониманием того, что истекает кровью. Своей кровью. Погода портилась. Вместо палящего солнца теперь лишь черные тучи, которые будто пожирают остатки хорошей погоды.       Смотря на переднюю часть ладони, Хацуки обнаружила бордовую субстанцию. Перевела взгляд и застыла. Чистые, словно два изумруда, глаза смотрят на нее с такой пустой, уже тусклейшей с каждой секундой жалостью, что сердце сжимается в маленький скрученный комок. Ярость захватывала разум сильнее крепкого алкоголя.Гнев стуканил по черепной коробке, отбивая ритм сердцебиения. О’ота поднимается, скрипя зубами и сжимая кулаки как можно сильнее, вдавливая в кожу ошмётки тех же ногтей. Не пройдя и пары шагов, Хацуки безмолвно падает. Её словно поражала медленно лихорадка. Тело трясло. Голова перешла в отчетливо видный тремор. Гордые чувства и людские потехи боролись за одно. Не сдерживаться или все же зажмурится, дабы ни одной слезы не было видно. Ноги абсолютно не держат, напрочь ослабевшую тушу девушки. Не может. Грудина ныла и рвалась, но от этого Хацуки сильней не становилась. Все те самые фильмы и книги, где писалось об агонии, ненависти, что давала стержень для мести — оказалась пустым показательным сюжетом, дабы читатель, да черт, хоть сам зритель, заинтересовался в персонаже. Ага.       Хах... Не сдержалась. Не смогла. Собственные слёзы перемешались с потом и мелким дождем. Тонкие пальцы Хацуки сжимались, словно от этого в теле появится сила. Не появлялась. О’ота, как любой человек, не имеющий никакой посредственной поддержки — слаба. Факт оставался фактом. Не может даже подругу защитить. Девушка пыталась на четвереньках доползти до Френс, но таким темпом она окажется рядом через несколько часов. Лишь несчастные пять метров отделяют их друг от друга, но даже эти цифры кажутся слишком большими.       — Нет! — заверещала О’ота когда руки мужчины оказались на затылке Адрианы. — ...! Ублюдок, убери свои грязные руки от неё! —она молилась, что бы Френс все же была в сознании.Она словно нарочно глотала очевидную правду, заслоняя её слепой верой и надеждой.       — Оу-у... Почему же ты сама не встанешь? — насмешливо произнёс мужчина. Весьма басистый голос прозвучал эхом в подсознании Хацуки. Её глаза расширились. Беспомощная

Никчемная

Мерзкая

Наивная

Слишком простодушная

Сука.

      Жалкие молитвы не были услышаны. Лоб Адрианы с глухим звуком встретился с коленом мужчины.       Хацуки тихо замерла, когда руки шатенки медленно, но верно опустились на землю. Зелёных глаз больше не видно за копной коротких, каштановых волос, которые сейчас больше напоминали растрепанное месиво.       Глотая собственные слёзы, смешавшиеся с дождем и потом, брюнетка потянулась руками к её туше. Само тело брюнетки напряглось в безуспешных потугах встать. Она опирались на локти, что были уже стёрты к последним чертям. Ноги безмолвными конечностями стали ощущаться. Рывок руками. Голень скользнула по мокрой земли. Поскользнулась       Но к этом уже моменту буквально рванула на ослабевших ногах к телу подруги.       Изуродованный лоб, где примерно рядом большая расшибленная рана, откуда струилась кровь. Глаза... мертвели, прям на глазах теряли все существенное в них. Руки Хацуки затряслись, но девушка с упрямством держала плечи Адрианы. Голова подруги оказалось на коленях, а брюнетка пыталась сделать хоть что то для задержания крови.       «Бинты, пластыри, ткань… Ткань!» — мгновенно осенило О’оту. Она с треском оторвала кусок нужной ткани от платья подруги. Попытки сложить ткань в несколько слоев не увенчались успехом. Дрожащие руки не желали подчиняться.       — Черт... Адриана продержись...хоть немного... — шептала в отчаянии Хацуки. — Не оставляй меня. Прошу. Жалкая эгоистка

Ха-ха...

Ха-ха!..

Ах-ха!

Ах-ха-ха!       Брюнетка замерла. Слух улавливал смех, сквозь звон в ушах. Звонкий, чистый, такой... истерической, но знакомый... Свой.       Глаза, ранее глубокие и такие важные, сейчас напоминают зелёные камни. Не драгоценные, обычные, зеленые камни. Смотрели они словно сквозь неё. Болезненная бледность окрасила лицо Адрианы в белый, как никчемный лист, цвет. Руки О’оты давно склизкие и липкие, были полностью в крови собственной подруги, но дождь давал возможность на секунду забыть о ней. Волосы Френс обвивали ладони Хацуки. Плечи дрожали в истерическом смехе.

***

      Вздрогнув всем телом, Хацуки очнулась. Подушка лежала где-то на краю кровати, а одеяло скомкано в ногах девушки Глаза неприлично слезятся. Все тело пробило дрожью. В животе мутит, словно О’ота выпила литр просроченного молока. От картины, которая явилась во сне, хотелось рвать волосы на своей голове. Это был чертов сон       Руки потянулись к ночнику, который брюнетка отключала на ночь. Комнату озарил лёгкий, желтоватый свет. Отдышка продлилась минуту, после чего ладони на автомате начали ощупывать тумбочку, стоящую рядом с кроватью. Сигарета вновь оказалась между средним и указательным пальцами. Щелк зажигалки разрушил ночную тишину.       Одеяло оказалось на плечах, скрывая все тело от нахлынувших эмоций. Затянувшаяся рана вновь закровоточила. А ведь редко Хацуки снятся кошмары. Почти никогда. Детский страх темноты вновь поселился в душе. Такой давний, отвратительный и мерзкий страх. Боятся-то и нечего, но воображение так и подкидывает непонятные шорохи и постукивания.       «Сплошной цирк, с клоуном в моем участии...» — пронеслось в голове О’оты. Воспоминания об подруге не давали возможность сфокусироваться на чем-то другом. Светильник давал возможность рассмотреть почти всю комнату. Слишком было все явно...

* * *