Прости меня

Гилберт никогда не отличался особенно пушистым и мягким характером. Особенно ярко это выражось в его отношениях со своим дядей и по совместительству опекуном Сонни. Гилберт часто старался не замечать его, закрывать глаза на проблемы дяди, или попросту одаривать презрительным взглядом. Подросток часто думал о том, что его дядя слабый и безвольный, что он никому не возражает, не спросит, лишь опускает голову и бормочет извенения. Как же это жалко выглядело в глазах юного троодона. Вот и сейчас, вернувшись домой почти под полночь, подросток с раздражением швырнул сумку на пол и сел на диван в гостиной. Сегодня у него опять со своей бандой было задание, которое чуть не окончилось их поимкой полицейскими, но они вовремя убежали. Гилберт несколько минут сидел на диване, пытаясь привести в порядок мысли. Затем, немного успткоившись, троодон пошёл на кухню, где на столе стояла тарелка с едой и записка от дяди: "Твой ужин". - Аррргхх, ужин он мне видители приготовил. Какая честь! Да я и сам могу это сделать. Я не нуждаюсь в помощи этого слабака, - рычал Гилберт, специально отодвигая тарелку подальше от себя. Нарезав себе хлеба с листьями гинко, троодон сел есть, раздражаясь от одной мысли о своём опекуне. " Почему я вообще о нем должен думать? Он же слабак! Дедушка недавно назвал его героем, а за что? Ведь спасти Трэвора могли и более опытные троодоны. Надоел мне этот Сонни!" - роились в голове подросток далеко не самые лучшие мысли. Следующие несколько минут прошли в тишине, и в голове Гилберта внезапно стали появляться другие мысли, совершено противоположнные предыдущим. Кажется, этим мысли навевала его совесть, которая, как казалось Гилберту, уже давно покинула его. " Нет, Гилберт. Ты сам себя обманываешь. Ты не считаешь дядю слабаком, ты ведь хочешь быть на него пожим. Ты лишь пытаешься доказать обратное, считая, что это делает тебя более взрослым, но это не так. Каждый раз, когда ты оскорбляешь своего опекуна, который отдал 13 лет своей жизни, чтобы вырастить и выучить тебя, твоя душа становиться чернее, а вместе с тем страдает и твой опекун. Сонни очень любит тебя и не хочет прибегать к более строгим мерам наказания за твои выходки. А ведь он мог бы. Однако, его больное сердце и мягкий, но отнюдь не безвольный характер, не позволяют ему этого сделать.Ты это и сам прекрасно понимаешь, только не хочешь в этом признаваться даже самому себе. "- говорила совесть и, слыша эти слова, Гилберт начинал потихоньку понимать, каким же он был идиотом все это время. Ведь все, что сказала совесть, было правдой Гилберт невольно всхлипнул и, пододвинув к себе готовый ужин, принялся есть его, понимая, что его дядя потратил на его приготовление время и силы, которых было немного. Раздался звук открывающейся двери и тяжёлое, хриплое дыхание. Это Сонни вернулся с работы. Гилберт вышел и кухни и увидел, что его опекун стоит в коридоре, закрыв глаза, прислонившись к стене и сжимая рукой форму в области груди. У подростка от такой картины у самого защемило сердце, но он, глубоко вздохнув, подошёл вплотную к опекуну и тихо спросил, заплетающимся от страха языком: - Тебе помочь, дядя? Сонни приоткрыл глаза и, увидев виновато опущенную голову племянника, невольно дёрнулся в сторону, но почти ничего не получилось. Тело не слушалось. - Да... если можно... - едва слышно прошептал кондуктор, снова закрывая глаза и уже не думая, как этот жалко выглядит со стороны. Гилберт мигом подхватил опекуна под руки и осторожно довёл до гостиной, усадив на диван. Затем подросток метнулся на кухню за водой. Придерживая одной рукой голову старшего тродона, подросток помог ему напиться. После нескольких секунд тишины, который показались Гилберту вечностью, Сонни открыл глаза и посмотрел на племянника более ясным взглядом. - Гилберт, зачем... ты это делаешь? Ты же ненавидишь меня, - проговорил Сонни, осознав, что племянник ему только что сам предложил помощь. - Дядя, я был не прав. Прости меня, пожалуйста, если сможешь. Я никогда не ненавидел тебя, честно. Я хотел быт похожим на тебя. Просто мне казалось, что бунтуя и унижая тебя, я буду казаться взрослее, но это было моей главной ошибкой. Прости.. - искренне извинился подросток, низко опустив голову, чтобы дядя не видел наворачивающихся слез. - Я не сержусь на тебя племянник, поэтому мне не за что прощать тебя. Я очень рад, что ты осознал свою неправоту и у тебя хватило смелости извиниться. Я горжусь тобой, - слегка улыбнувшись, мягко ответил Сонни. Гилберт, не выдержал этого и расплакался, упав дяде на грудь. Сонни в ответ на это лишь гладил племянника по голове и шептал, что все будет хорошо. Теперь он был в этом точно уверен.