Выше голову! Возвращение.

— Господин Эфларус, у меня донос. Капитан одной из баскетбольных команд принимает допинг. Василиса проснулась не от будильника, а от дрожи. Девушка чувствовала, как мурашки и холод сковывали её тело, и первое, что ей пришло в голову, была мысль о температуре. До пробуждения команды оставалось полчаса, и это время она решила убить в поисках градусника и лекарств. «Нужно идти в медпункт», — недовольно подумала она. В холле было пусто — всё ещё спали. Прохлыдные солнечные лучи освещали красные кожаные диваны и стекляный круглый стол. Напротив окна была дверь с табличкой сверху " МЕДПУНКТ». Девушка, не медля, постучала. — Войдите! — раздалось внутри. Василиса зашла в светлую комнату с бледно-голубыми стенами, койками с белым постельным бельём, ширмой и рабочим столом медперсонала. Первое, что она услышала — тихие всхлипы. Медсестра вышла из-за ширмы во врачебном халате и вопросительно посмотрела на девушку. — Мне бы градусник, — ответила она на немой вопрос, растирая замёрзшие плечи. — И лекарства, если понадобятся. — Ложись, — указала медсестра на свободную койку. За ширмой мелькала тень девушки. Василиса поняла, что всхлипы издавала именно она, и с каждой секундой сдерживать их ей становилось всё сложнее. Присев на койку, Огнева увидела руку плачущей девушки с лежащим рядом тонометром. И маникюр… — Маришка? — Василиса перегнулась через кровать. Плач остановился. Тогда капитан баскетбольной команды поднялась и подошла к девушке, и действительно увидела Маришку — та была в очень плохом состоянии: заплаканные глаза, бледное лицо и дрожащие губы и ладони. Она смотрела на Василису, удерживая поток слез изо всех сил. — Что с тобой? — обеспокоенная подруга присела на стул рядом. — Давление, — ответила ей подошедшая медсетра и вручила градусник. — Очень высокое. Нервные срывы и переодические переживания порой выливаются вот в это, — она сняла с Маришки тонометр и ушла за ширму, а после вышла из кабинета со словами: «Я скоро вернусь». Огнева засунула градусник под подмышку и наклонилась к подруге. — Что случилось, Мариш? — спросила она. — Это всё мама, — очень нестабильным голосом заговорила Резникова. — Она постоянно пишет мне… что она выгонит меня из дома, если я проиграю в какой-либо из олимпиад. Я устала это терпеть и высказала ей всё, что у меня накопилось! Но она написала мне… На этом моменте Маришка закрыла лицо трясущейся рукой и заплакала навзрыд. — Что я ей больше не дочь и она от меня отказывается… — еле проговорила она. — Она не хочет меня больше знать и заблокировала меня везде. Для неё моё существование теперь соразмерно пустоте. — Какая она отвратительная мать! — не удержалась от высказывания Василиса, моментально отойдя ото сна. — Это как нужно ненавидеть своего ребёнка, чтобы мучить его подобным? — Я не знаю… И я теперь не понимаю, что мне делать. Куда мне возвращаться после олимпиады? Василиса пыталась успокоить подругу как могла, но никакие утешающие слова и жесты в такой ситуации не спасали. Не передать, как Огневой было жалко Маришку, она ведь всю жизнь была под давлением матери, которая хотела воплотить свои мечты в будущем своей дочери. И, как самый эгоистичный в мире человек, Фариэлла абсолютно плевала на желания своего ребёнка, ставя свои планы выше её собственных. — Мариша, милая, пожалуйста, успокойся, — Василиса уже не знала, что такого сказать, чтобы облегчить душевную боль подруги. — Что мне сделать? — Да хоть убей меня, мне уже плевать! — истерично завопила та. — Мне эта учёба уже вот где сидит! — Маришка ребром ладони провела у горла. — Я с трёх лет только и делаю, что учусь, учусь и снова учусь! Я знаю три языка, разбираюсь в высшей математике, прочитала более трёх тысяч книг от отечественных и зарубежных авторов, ориентируюсь в законах и знаю наизусть расположение всех городов и стран на карте мира! — со злости девушка ударила кулаком по металлической опоре койки. — Мама никогда меня не баловала сладостями и игрушками, она лишь покупала мне пособия по истории и праву! У меня от этого всего такая мешанина в голове, я другими словами это просто не назову! А я просто знать всего этого не хочу, я хочу заниматься черлидингом и участвовать в соревнованиях! Или хотя бы танцами, как Николь. Но я постоянно зубрю формулы, изучаю исторические даты и совершенствую знания языка, мать вашу! — выругалась она. Василиса поняла, что Маришке было просто необходимо выговориться. Она настолько устала от тех моральных нагрузок и издевательств её матери, что единственный выход, который она сейчас видит — это расплакаться и дать волю высказываниям. Почти всё то время, что ребята находятся в Олимпийском Городке, Маришка пребывала в слезах. Мать буквально не даёт юной красавице житья даже будучи за тысячи километров от неё. Всё, что оставалось бедной отличнице Марине — терпеть. — Мариш, а если мои родители поговорят с твоими? — внезапно предложила Василиса. — Нет! — та резко вскочила и испуганно уставилась на спортсменку. — Моя мать не должна знать, что вы все здесь, и что мы общаемся! Она вас просто на дух не переносит! — Но ведь можно предложить этот же вариант, только с другими родителями. Например, против Драгоциев и Ляхтичей твоя мама не может быть против, они ведь хорошо общались. Марина присела на койку и устало обняла голову ладонями. — Я уже ничего не знаю, — её голос внезапно охрип, а глаза помутнели. — Я лишь хочу, чтобы это всё закончилось и как можно быстрее. Как твоя температура? — посмотрела она на Василису. Огнева вспомнила про градусник под футболкой и достала его, внимательно вглядываясь в ртутную полоску. — Тридцать восемь и один, — почему-то улыбнулась баскетболистка. — Очень вовремя, — вздохнула она. — Всё-таки гулять ночью и плавать в озёрах и водопадах — идея не очень. — Тебя же не отстранят от полуфинала? Он ведь сегодня. — Я просто выпью лекарства и выйду на поле, ничто не заставит меня пропустить игру, — уверенно заявила Василиса. — Я не для этого всю жизнь в спорте провела, чтобы из-за простуды сделать шаг назад. Маришка понимающе кивнула и вновь прилегла. — Мы с Фэшем и Ярисом что-нибудь придумаем, — пообещала Василиса. — Только пообещай, что никакого вреда ты себе причинять не станешь. Подруга лишь отвернула голову, тихо всхлипнув. Тогда Огнева поняла — дело принимает невероятно серьёзный оборот! Как раз кстати вернулась медсестра. Она посмотрела на градусник Василисы, поговориола с ней по поводу болезни, осмотрела и выдала ей пару пластинок с нужными лекарствами, не забыв рассказать, как ими пользоваться. Девушка поблагодарила медработницу и, нехотя попрощавшись с Маришкой, поспешила к комнате Яриса. Первое, что пришло ей в голову, когда она отказалась перед дверью — это громко и настойчиво стучать, чтобы уж точно разбудить парня. Но открыл ей не друг, а его сосед; тот с недовольным сонным видом посмотрел на спортсменку и грубо спросил: — Че надо? — Ярис спит? — поинтересовалась Василиса. — Разбуди его, пожалуйста! — У вас че, у всей компании нужда в Чаклоше? То ты, то блондинка истеричная! — Блондинка? — слегка нахмурилась девушка. — Она плакала? — Концерт тут устраивала. — И ты не разбудил Яра по её просьбе? — мгновенно разозлилась та. — Ей помощь нужна, а ты её послал, да? — Спать надо в это время потому что! — по-хамски выдал парень. — Чаклоша разбуди, иначе я всю вашу квартиру на уши подниму и обвиню во всём тебя, придурок! Сосед Яриса неприлично выругался, но противостоять не стал. Через минуту Василиса уже разговаривала с другом, который об одной новости о Маришке мигом проснулся. — Где она? — обеспокоенно дёрнулся тот. — У себя? — В медпункте. Ей очень нужна твоя поддержка, Яр. — Я понял. Не беспокойте её ближайший час, ладно? Я с ней побуду. — Как скажешь, — та понимающе моргнула. — Я пойду к себе, пора собираться на тренировку. Ярис кивнул и побежал в медпункт. Василиса очень надеялась, что парень поддержит Маришку как никто другой, ведь в такие тяжёлые моменты нужны не только друзья, но и люди, которые близки сердцу. Девушка вернулась в свою комнату, где один за другим уже звенели будильники баскетболисток. Самочувствие Василисы не улучшилось, но и хуже не стало, а потому она решила, что и в таком отвратительном состоянии она выйдет на поле. Надо только заложенность носа убрать теми каплями, что дала ей Диана. После водных процедур и завтрака команда вышла на стадион для дежурной тренировки. Игра была напряженная, каждая увлечённо следила за мячом, передавала пас и забрасывала мяч в кольцо. Но вскоре игру остановили; сам директор Олимпийского Городка пришел к спортсменкам и пригласил их идти за собой. Непонятливо переглядываясь между собой, девушки неуверенно шли за своим капитаном, и та в свою очередь также неуверенно следовала за Эфларусом. — Мы сдаём тесты на допинг, — остановился директор около служебного туалета, где уже на раздаточном столе находились специальные сосуды для анализов, а рядом — медработник. — Прошу, дамы. Баскетболистки впали в ступор. Все смотрели на капитана, ожидая её ответа. — Откуда такая нужда, господин Эфларус? Мои сокомандницы никогда не употребляли допинг, — вступилась за команду Василиса. — Я в этом убеждён, но комитет требует проверки, — кивнул директор. — Это не займет много времени. Результаты будут готовы через полчаса после сдачи в лабораторию. — Ладно, — вздохнула Огнева и взяла баночку, дабы подать пример своим спортсменкам. Но саму её уже распирало изнутри. Если из-за капель Дианы в её анализах содержится хоть тысячная доля допинга, то её исключат из соревнований, и тогда точно плакала её карьера! «Всё будет хорошо, — успокаивала она сама себя, — если что-то и найдут, то я всегда смогу предъявить им доказательства своей невиновности. Лишь бы они только подействовали!»