Геройские монологи

      Вино терпко перекатывается на языке. Отдаёт сладким послевкусием спелого винограда и немного — душистых трав, которые виноделы Ироллана добавляют для того, чтобы оттенить вкус и подчеркнуть виноградные нотки. Только им это и удаётся так мастерски и непревзойдённо — недаром сильванское вино считается лучшим на всём континенте.       Менан безмятежно улыбается, расслабленно сидя в кресле. Лениво вертит бокал в тонких пальцах, наблюдая, как перекатывается рубиновая жидкость. В тусклом приглушённом свете она кажется густой и насыщенной прямо как кровь.       Менан подносит бокал к губам, отпивая ещё немного. Терпкая сладость вперемешку с горечью обволакивают горло — это точно не кровь, нет. Лишь игры разума да химеры света, рождающие дивные ассоциации. Как забавно...       Умиротворение размягчает мышцы, и мысли текут неспешной расслабленной рекой. Менан перекатывает в руках бокал с вином, наблюдая, как стекает по стенкам рубиновая жидкость, оставляя по себе прозрачные разводы. Если вино — это кровь, то обволакивающий стенки бокала экстракт — слёзы. Горькие слёзы отчаяния, коих немало пролила их мать и народ, гонимый отовсюду, презираемый и ненавидимый всеми.       Ассоциации переплетаются с воспоминаниями, складываясь в длинную цепочку. Мимолётное удивление мелькает где-то глубоко в груди: и почему его мысли вдруг начали течь в таком направлении? Ответ, впрочем, находится тут же, и горький ком сам собой подступает к горлу.       Он так устал. Он совсем не справился. Он всех подвёл.       Младший сын, слабый и хилый мистик, пропадающий в лесах — кто ты? По иронии судьбы и её досадной случайности ставший правителем и королём — для тебя ведь нет наказания страшнее, чем власть, не правда ли? И как бы ты ни старался, что бы ни делал — ты непременно провалишься, неудачник.       И кровь в твоём бокале, и стекающие по нему слёзы — твоя вина.       Он вздрагивает всем телом, и в глазах его мелькает панический страх. Ужас и безграничье отчаяния и вины, которую он не сможет искупить. Он подвёл всех, он не справился!.. На самом деле прав был Силсай, и он, Менан, всегда был так жалок... Что бы он ни делал, как много бы он ни делал, в конце концов, результат всё равно будет один и тот же.       Отчаяние, безграничное отчаяние давит на плечи могильной плитой. Несёт почти физическую боль, и Менану негде укрыться от него. Агония отчаяния сжигает его, медленным чёрным пламенем поднимаясь и расползаясь по телу, пронзая тысячей невидимых игл. Терпеть её невыносимо, но Менану некуда бежать от неё.       «Ты и так только то и делаешь, что бежишь, жалкий трус»       Мысли в голове мешаются и звучат разными голосами. Кровь пульсирует в затылке, оглушая. Грудь сдавливают невидимые тиски, и Менан задыхается. Подаётся вперёд, падая на пол, и широко распахнутыми глазами смотрит в него. Видит и не видит его, пребывая где-то не здесь и не сейчас. Вина и отчаяние выкручивают суставы и разрывают сосуды, и Менану хочется свернуться в клубок, надеясь, что болезненный кошмар уйдёт сам собой.       Менану хочется, чтобы кто-нибудь обнял его и принял его, и утешил его. Он так бесконечно устал нести этот груз и держать маску, которая трещит по швам. Но безжалостная правда всё ещё в том, что на самом деле он так одинок...       Менан отдаёт всего себя без остатка, но никто ничего не отдаёт ему взамен. Он — опустошённый сосуд, который в конце концов разрушает сам себя, когда внутри не остаётся ничего, что можно было бы отдать. Доброе сострадательное сердце, несущее слишком много ответственности — в сущности своей оно не нужно никому, и когда из него становится нечего брать, его просто выбрасывают за ненадобностью. Менан всхлипывает без слёз, тихо, и на смену отчаянию приходит пустота.       Боль расползается паутиной трещин. Он падает в глубокую чёрную бездну, из которой не выбраться самостоятельно. Но у Менана нет никого, кто мог бы вытащить его оттуда, и он проваливается, летит к самому дну, захлёбываясь чёрной водой, смыкающейся над головой. И для чего тогда он так долго страдал? В чём был смысл всех его бесплотных попыток? Ради кого он так отчаянно старался — и провалился с оглушительным треском?       Для чего он вообще живёт, если это никому не нужно?       Меланхолия отравляющим ядом расползается по венам вместе с кровью. Что-то внутри Менана рвётся, и руки его совсем опускаются. Нет ни желания, ни смысла что-либо делать — и единственно правильное решение само собой всплывает в его голове.       Если он разочарование, то он будет этим разочарованием до самого своего конца. Если он провалился везде, то пусть хоть что-то он сделает правильно. И в действии его не будет ни сожалений, ни страха — лишь облегчение.