Геройские монологи

      До Соршана доходят тревожные слухи. Они не становятся для него новостью и чем-то неожиданным, вовсе нет. Он прекрасно знает, что путь Менана удовлетворяет единицы тёмных эльфов, в то время как среди других зреет тихое скрытное недовольство и ненависть к вождю.       Оно проявляется так свойственно их народу — исподтишка, тайно, ударяя в спину. Заговоры зреют, словно грибы после дождя, и каждый из них ждёт роковой час, чтобы вонзить клинок в спину Менана.       Соршан знает. Он слышит и видит. Шёпот Малассы предупреждает его; глаза соглядатаев и шпионов приносят информацию. Он держит её в руках, в любой момент готовый контратаковать, но снова и снова задаётся вопросом «зачем?». Какой в этом смысл, если Менана всё равно ждёт плачевная судьба — разве может он спасти его?       Соршан гонит малодушие прочь. Словно верный цепной пёс он охраняет Менана. Следит за недовольством каждого, присматривая чужими глазами за самыми дерзкими. И тем не менее пропускает мимо самую главную угрозу. Она скользит, скрываясь от неустанного взора и внимания, чёрным ядом ещё больше отравляя недовольный народ.       Ваярон — словно гадюка. Затаившаяся в кустах змея, выпрыгивающая внезапно и кусающая в самое уязвимое место. Соршан узнаёт о нём слишком поздно, и слова отбиваются от стен раненого сознания.       «Силсай не будет так же снисходителен к брату, как я»       Силсай... Сильный лидер, обезумевший в заточении, желающий мести и силы, идущий на союз с демонами. Если он станет правителем кланов, то их народ обречён. Но в одном Ваярон прав: если он доберётся до Менана, то лишь одна Маласса знает, какая жестокая и беспощадная смерть его ждёт. И сам Соршан оказывается зажат меж двух огней.       Он до пляшущих точек жмурит глаза. Что бы он ни выбрал, исход всё равно будет один и тот же. Дни Менана сочтены — пришло время ему покинуть политическую арену, а вместе с ней и эту жизнь в целом. Соршан знал, что этим всё закончится; он подсознательно готовился к этому, ожидая роковой час. Тогда почему теперь внутри всё так болит и ноет?..       Вождь отвергнут и предан собственным народом. Триумфаторы, словно стервятники, уже разделили между собой его кости. Соршан сжимает кулаки, и короткие обломанные ногти до боли впиваются в кожу. Он подвёл своего владыку, но он не позволит себе подвести своего друга. Пусть его участь уже предрешена — Соршан укроет его тело и не позволит врагам надругаться над ним. Даже если это будет последним, что он сделает.