Геройские монологи

      Дорога на Лоркип была тяжёлой. Нити проклятия Пустоты тянулись от города, и адепты еретичного учения пытались замедлить продвижение вражеских войск и с суши, и с моря. С боями, неся первые потери, войска союзников медленно двигались к осквернённой цитадели Слепых Братьев. Что-то это Закире болезненно напоминало...       Войска Серебряной Лиги наступали с суши. Молодой архимаг Сайрус вёл боевых магов и конструкты, и рядом с ним шла она, наёмница, пошедшая по стопам отца. Он отдал свою жизнь за Аль-Бетиль; ей же предстояло отдать её за Лоркип — было в этом что-то ироничное.       Закира невесело усмехнулась. Задумчивая усталость в обманчиво молодых глазах сплеталась с расслабленной меланхоличностью. Устремив свой взгляд вдаль, она вглядывалась во что-то, что лишь её глаза могли различить.       На горизонте виднелись острые шпили Лоркипа. Это был последний привал на марше: сухопутная армия практически добралась до цитадели; с моря, пройдя сквозь бурю, подступал флот императора Олега. Здесь и сейчас в очередной раз решится судьба Асхана, вот только в этот раз они отбивают его не у демонов.       В конце концов, она всегда могла видеть больше других людей. Она всегда могла слышать больше других людей. Её разум — чистое полотно — всегда воспринимал больше других людей. И Закира видела, что пустые глазницы её самого страшного кошмара смотрят прямо в неё. Вот только теперь она больше не боялась. И терять ей было нечего.       Теперь она знала, кто был заключён в её теле. Теперь она знала, что её смерть — потеря её души — станет трагедией не для неё и не для мира, но для того, кто так упорно пытается уничтожить его, погрязнув в своём безумии.       Она прикрыла глаза, и лёгкий ветерок слегка потревожил русые волосы. На мгновение — лишь на крохотное мгновение — Закира вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Ребёнком, вырванным из Паутины и заблудившимся в пустынной тишине забвения. Закира горько улыбнулась и открыла глаза.       Всё это было в далёком прошлом; всё это было будто бы и не с ней вовсе. Её мир давно погиб; все, кого она знала и любила, ушли, оставив её в меланхоличных объятиях одиночества.       Пальцы, бездумно блуждающие во внутреннем кармане мантии, нащупали что-то мягкое. Осторожно обхватив, вытащили наружу, сжимая в кулаке. Медленно разогнув пальцы, Закира горько усмехнулась, глядя на бледную ладонь, где лежало угольно-чёрное ангельское перо.       «У ангельских перьев много свойств. Некоторым они даруют удачу, некоторым уверенность в себе; от некоторых отгоняют страхи, а некоторых охраняют в беде, даруя защиту в трудную минуту. Кто знает, какую службу они сослужат тебе», — спокойный привычно негромкий голос архонта эхом отбился от стен сознания, и печаль вспыхнула и тут же погасла на дне её глаз. Архонт, как и все из её старого мира, уже полвека как был мёртв. И всё, что у Закиры осталось в память о нём — одинокое перо, полученное ещё в далёком-предалёком детстве.       Теперь же Загробный Владыка хотел отнять и это. Чужие-свои воспоминания, обретённую семью и дом, сделать всё так, словно никогда ничего этого не было. Стереть Пустотой, поддавшись слепому эгоизму... Закира обернулась и бегло осмотрелась, глядя на живых магов и на Сайруса. Каждому из них было что защищать, что хранить от забвения; ради чего жить и ради чего умирать.       Закира сжала перо в руке, решительно глядя вперёд. Спрятала его обратно, встав на ноги и выпрямившись. Пора — время пришло. Она больше не боится.       Ей не тягаться с Загробным Владыкой, и от скрипучего смеха кровь стынет в жилах как тогда в детстве. Впрочем, ей нет нужды убивать его — достаточно задеть, и проклятие поразит проклинающего так же, как и про́клятого. Они говорили с Сайрусом об этом — остальное придётся завершить ему. — Каамла Ассия, ритуал очищения, часть великих знаний и мощи самого Сар-Илама, — когда они обсуждали тактику боя, рассказал Сайрус. — Порядок, упорядочивающий мироздание. С его помощью Асха заполнила Пустоту, а Сар-Илам построил Шио. Моя жена научила меня этому заклинанию, и оно сможет запечатать раз и навсегда разлом Пустоты, если я буду знать, откуда он начинается. — Загробный Владыка — вот его сердце, — ответила Закира. — Он стал воплощением Пустоты, но его воля удерживает его целостность. Я могу нанести брешь, сквозь которую Порядок наполнит Пустоту смыслом изнутри. Сандро не сможет сопротивляться ему, и проклятие будет рассеяно.       Таков был план, и Закира первой шла, крепко сжимая в руке меч. Сайрус прятался в тенях, скрывая себя магией — ему необходимо было быть рядом, чтобы сразу, без промедления начать действовать. Она не боялась, и когда сделала шаг на площадку верхнего этажа, Сандро её уже ждал. — А я всё думал, когда же ты явишься, — скрипучий смех вкрадчивым шорохом разносится по ветру, и пути назад больше нет.       Пустота боится её так же, как когда-то боялась её отца, и Закира взывает к силам своего страшнейшего кошмара. Клин выбивают клином — и магия одной природы сходится сама с собой в смертельном танце.       Сандро смеётся кашляющим скрипучим смехом. Да, девчонку стоило добить ещё тогда. Но Асха поглумилась над ним, послав в это тщедушненькое тельце душу милой Альмы. И он не смог, в первый и последний раз дав волю своей слабости. Которая теперь обернулась роковым приговором для него самого.       Но он всё же добивается своего: когда убитая Закира истлевает в забвении, душа Альмы стирается со страниц истории раз и навсегда. И он сам начинает забывать, окончательно теряя себя и делая шаг к краю бездны.       Ведь Альма всегда была той опорой, что держала его личность. Она была той стеной, что ограждала Сандро от ненасытного забвения Пустоты. И теперь, когда он начал забывать, стена пошла трещинами, и разум его стал уязвим. Сайрусу же надлежало лишь нанести последний точный удар.       Сандро не сразу замечает, что что-то происходит. Позади него со звоном падает меч — всё, что осталось от Закиры. Щенок делает шаг из магического морока, и Изначальная Магия Порядка разбивается о небрежно выставленный щит. Глупцы — недобитая девчонка и ещё совсем зелёный юнец лишь вдвоём пошли на него тогда, когда ни целые армии, ни Вейн, ни Белкет не могли сокрушить его. За его спиной столетия жизни и опыта, тысячи прожитых одновременно жизней, что эти дети могли против него сделать?!       Он замечает слишком поздно. Тонкая сетка трещин — и его разум подводит его. Он забывает информацию целыми огромными кусками, и его реакции едва хватает, чтобы закрываться от форсированных ударов сопляка, осыпающихся градом. Сайрус силён и умел, а расчёт Закиры верен, и Сандро, на самом деле, уже проиграл не только этот бой, но и свою жизнь.       Глаза мальчишки напротив заполняет серебряно-синее сияние, и воздух дрожит от наполняющей его первозданной магии, чуждой Пустоте. Заполняющей её и наполняющей смыслом. Это конец.       Сайрус читает магические суры, вздымая кверху руки. Сандро пытается оградиться, но память проваливается всё быстрее и отчётливее. Тонкие нити оплетают его, и его тело медленно истлевает серым прахом, уходя в забвение. Он не чувствует ни боли, ни горечи, лишь равнодушный покой, после которого нет ничего, даже тьмы. Порядок сшивает разлом Пустоты, и всё наконец-то заканчивается.       Когда Сайрус приходит в себя, пытаясь отдышаться, едва стоя на дрожащих от напряжения ногах, рядом нет никого и ничего. На площадке он стоит совершенно один, и лишь обронённый Закирой меч напоминает о произошедшем. Сайрус поднимает его дрожащими руками и забирает с собой.       Они справились. Загробный Владыка пал — раз и навсегда.