Геройские монологи

      Пустота едва заполняется смыслом и приходит в Порядок, когда Асха завершает первый этап творения, и её дети впервые видят этот мир. Королевства стихий принимают могучих драконов, и Маласса становится первой, кто понимает и решает наполнить свою обитель смыслом и жизнью, с любовью создавая своих детей. Эльрат наблюдает за старшей сестрой со стороны, и тень зависти негодованием сотрясает его дух.       Чем он хуже переменчивой изменчивой сестры? Он должен породить детей, что станут прекрасными идеалами, воплощениями лучших черт творения Матери, верно служащие ей и радующие её. Не то что непонятные создания Тьмы, у которых даже собственного облика нет.       Но Маласса, женское созидательное начало, творит первой. Брат её лишён творческой искры и потенциала, прямой и резкий поборник Истины. Ведь Истина не терпит приукрашивания — это голая прямая правда, и Эльрат, главный поборник её, соответствует ей даже слишком хорошо. Поэтому созидание для него становится тяжким испытанием, а оттого украдкой он всё-таки подсматривает на творения сестры. На то, как она создаёт их, и что для этого делает — и лишь отталкиваясь от этого опыта, он пытается творить сам.       Создания Света должны быть прекрасны и телом, и духом. Статичны формой без малейших изъянов и недомолвок. Свет, Истина, Праведность — они должны состоять из них и следовать им, и Эльрат пытается представить, как это должно выглядеть. Но он нетерпелив, он хочет, чтобы всё получилось от одного лишь замысла — раз и готово. Слишком кропотливая и ювелирная работа для того, кто всё время рвётся вперёд и не приемлет ошибок и несовершенства. Ему нужно всё и сразу — и спешка его приносит соответствующий результат.       Он смотрит на первое создание, вышедшее из-под его крыла, и разочарование изливается вовне недовольством и молчаливым упрёком вины. Первый ребёнок получается неудачным результатом той самой спешки, не идеальным и не завершённым. Он не полностью состоит из Света — что-то от Тьмы, в которой Эльрат подсматривал за сестрой, было в его облике. Он вроде бы обладает статичной формой, которую позднее назовут полом, но в то же время часть от переменчивости детей Малассы в нём осталась. Он вроде бы выглядит так, как Эльрат представлял, но он не нравится своему отцу и творцу, который требовал идеал с первой же попытки.       Он хочет стереть ошибку, спрятав её даже от самого себя, не думая о своём поражении и не признавая его. Но создание открывает глаза и делает робкий шаг навстречу. Протягивает руки, и с его губ срывается тихое «папа». Оно заявляет о себе, объявляет о своём присутствии, и Эльрат уже не может просто так взять и избавиться от него.       Холод отчуждения и разочарование — недовольство собственной ошибкой он перекладывает на этого ребёнка, в которого Мать вдохнула жизнь. Эльрату стыдно признавать своё поражение, поэтому он просто отворачивается, не признавая одинокое дитя и отвергая его. Делает вид, что его не существует, не беспокоясь о том, как разбивается хрупкое сердце и уязвимая душа — ребёнок ведь только-только увидел этот мир и своего родителя, и первым его воспоминанием стало разочарование и равнодушие.       «Кто угодно, но только не ты»       «Не смей называть меня этим словом»       Первая попытка оказалась большой неудачей — больше Эльрат не смотрел на сестру и её творения, воплощая собственную творческую волю. Создавая настоящие шедевры, настоящую гордость, которую он мог показать Матери и посвятить ей. И забывая напрочь о единственном одиноком ребёнке, который — какая ирония — в конце концов стал Её единственным любимцем, посвятившим Ей свою жизнь.