Геройские монологи

      Рано или поздно это должно было случиться. Тревожные видения кровавым заревом восставали перед глазами в моменты медитаций и глубокой задумчивости. Слух улавливал отголоски фантомного крика, а в нос ударял запах жжёной плоти и крови. Вчерашние братья превращаются в страшнейших врагов, и горькая печаль отравляет ядом холодное сердце.       Он знал, что этот день настанет. Он был к нему готов.       Любовник и вернейший слуга Смерти, возродивший утраченное искусство. Неутомимый искатель, который так и не нашёл ответы на свои многочисленные вопросы — его дорога была так долга и терниста, но даже у неё обозначился конец.       Наконец-то...       Серая апатия, холодное уныние, туманная меланхолия. Тоскливая горечь, тянущая печаль и безграничная усталость. Белкет давно не считал прожитые годы, но их было слишком много, и груз их давил тяжёлой могильной плитой на плечи, заставляя их опускаться всё ниже и ниже к земле. Земля — не Небеса — звала его, зазывая в свои холодные объятия, и опадающие чернильными слезами чёрные перья растворялись в черноте грунта, теряясь на нём. Горькие слёзы, которые земля собирала как драгоценный жемчуг, нанизывая на шёлковую нить. И Белкет мысленно отсчитывал дни до долгожданной встречи.       И вот теперь время пришло.       Безжизненное равнодушие — боль выжигает все чувства. Жгущее отчаяние — чужой среди своих, отверженный ребёнок, презираемый собственным родителем. Холодное серое пламя, сжигающее изнутри, оставляя по себе пустую оболочку — падение и отречение. И всегда она — боль, заставляющая всходить чёрной кровью. Раны, которые никто и никогда не увидит, но Белкет несёт их груз. Идёт по своему пути, оставляя за собой кровавый след, который заметает песком пустыни.       Ледяная обсидиановая глыба. Недостижимый идеал, величественная одухотворённая личность — даже скептики и враги в благоговении склоняют перед ней головы. Белкет никогда не вмешивается в конфликты, а голос его всегда ровен, негромок и спокоен. Он стоит в стороне и наблюдает, и словно не принадлежит этому месту, времени и миру в целом. Отрешённое безразличие — слуге Смерти не нужны лишние чувства.       В душе слуги Смерти — холодная чёрная пустота. Глубокая бездна без дна, порождённая отчаянием, одиночеством и болью. Слуга Смерти пытался заполнить её, но хрупкие за́мки рушились, осыпаясь прахом, едва он возводил их. Ответы порождают ещё больше вопросов, и на своём пути он неизменно остаётся одинок. Пока ненасытная тьма пожирает остатки света и тепла, оставляя безграничье разочарования и усталого отчаяния.       Община рассыпается, и Белкет запирается в чёрной цитадели.       Орден превращается в культ и больше не нуждается в нём.       Вчерашние братья опять обращают против него свои оружия, и Белкет не может не оценить горькую иронию судьбы.       Заканчивается всё ровно так же, как и начинается. Он так устал...       Ошибка. Сломанный механизм. Незавершённый шедевр. Ломаные линии и кривая судьба. Он так отчаянно искал своё место в этом мире, но правда всегда была в том, что этого места не было. Не для него, отцовской неудачи, которой следовало отправиться в забвение и Пустоту, едва она вышла из-под могучих золотых лап. И Белкет смеётся, давясь сухой горечью смеха — что ж, наконец-то пришло время всё исправить.       Регалии Сар-Иссы — набор могучих артефактов, помнящий своего владельца и хранящий следы его величия и могущества. Во владении умелого мага они превращаются в смертоносное оружие, высвобождая огромную мощь, стирая границы между расами и происхождением. Делают человека равным старому ангелу, и исход такого противостояния не так очевиден, как кажется изначально. Белкет взмахивает сильными крыльями и закрывает глаза.       Что мертво умереть не может, но это вовсе не означает, что у его существования нет своего конца.       Белкет вскидывает руки, чувствуя, как магия наполняет его и вместо застывшей крови течёт по жилам. Древнее могущественное колдовство, квинтэссенция всего его существования и всех постигнутых знаний. Выжигающая изнутри боль — точно такая же, как и в ту холодную ночь в пустыне, когда он умер и возродился опять. С той лишь разницей, что теперь у него нет пути обратно. Он отдаёт самого себя, и одно колдовство сталкивается с другим.       Его судьба предрешена, но некромантам ещё рано уходить в вечность.       Зелёная вспышка озаряет вечерний мрак поля битвы. Боль разрывает на части, но миг её краток, и на смену ему приходит бессилие и опустошение. Опадают могучие чёрные крылья. Опускаются вмиг ослабевшие руки. Серой пеленой подёргиваются чёрные глаза. Пустота внутри сливается с пустотой снаружи, и искра гаснет так же, как вспышка могущественного колдовства. Маахира, отдавшего всё, отбрасывает в сторону — его отчаянная попытка добить некромантов не в силах пробить могущество защиты Ангела Смерти, — и он лишь бессильно наблюдает, как безвольно падает наземь и разбивается безжизненное тело.       Земля зовёт его и принимает в свои холодные объятия. Белкет отдаётся ей и вверяет всего себя Асхе, на самом деле уже очень давно готовый уйти к ней. Таков его путь, и вот наконец-то его завершение настигает его.