Как включается эта проклятая штука?

       Распахнулась рядом с входной скрипучая дверь, Сукуна за руку ввел тебя в свою комнату.        День ещё оставался по летнему долог, только начинало смеркаться, но в комнате уже было сумрачно, словно близилась ночь. Обставленная комната была приятна глазу: широкая кровать, на которой лежало много маленьких черно-красных подушек, чёрный письменный стол у окна, стул, мягко обшитый тканью, чёрный комод в углу. Покрывало на кровати было тоже чёрным, шёлковое, временем не тронутое и ковер у кровати тоже красивый, не бросовый, из густового белого меха, скорей не из искусственного. Сукуна закрыл за собою дверь. Предательски был услышен закрывающийся скрежет личинки замка.        — Зачем мы сюда пришли? — удивилась ты, прогуливаясь по комнате, оглядывая с интересом развешанные картины.        — Отдохнуть, — солнечно улыбнулся Сукуна. — День сегодня выдался тягомотным. Имеем же мы право отдохнуть.        — Где отдохнуть? Тут? — глупо спросила ты, смеясь, — о каком «отдыхе» идёт речь, догадаться не трудно было.        — Да, детка, тут, — Сукуна сдёрнул шёлковое покрывало, выявив непорочной белизны, в утюжных ещё складках простыню. Две большие пухлые подушки были под стать простыне. — Ну, чего ты застыла? — он снял куртку, небрежно кинул на пол, начал растегивать пуговицы на рубашке. Спустя несколько мгновений он открыл глаза и глубоко вздохнул, улыбнувшись ей с явным сожалением.        Ты молча стояла, не уверенная в том, что вообще сможешь ещё когда-нибудь заговорить. Ты стояла неподвижно, словно статуя, пока он расстегивал пуговицы рубашки. Потом он небрежно бросил рубашку на ковёр рядом с курткой. Оставив тебя стоять, он сел на край кровати, чтобы снять обувь и носки. Ты же, казалось, ничего не могла сделать без подсказки, как будто утратила способность мыслить и тем более действовать самостоятельно.        Рёмен расстегнул пряжку на ремне и брюки, но дальше не продвинулся. Его взгляд не мог оторваться от прелестной картины, которую представляла ты в соблазнительном платье. Наконец он посмотрел на тебя:        — Так так и будешь стоять столбом и соблазнять меня?        Мгновение. Ты не успела моргнуть, как проклятье во плоти оказалось вплотную к тебе.        Он слегка сжал руками твою талию и притянул к себе так, что ты оказалась у края кровати, между его широко расставленными коленями. Нежные поглаживание по талии, переходящие к спине и к животу. Теплые большие ладони, гулящие по твоему девственному нетронутому телу.        Он потёрся лицом о твою грудь, зубами открыл краешек ткани и коснулся тебя губами. Его язык обжигал даже сквозь кружево. Руки заскользили вниз, от талии к бёдрам лаская, обнимая. Он всё крепче и крепче прижимал к себе:        — Ты дьявольски вкусно пахнешь. Я помню, как хотел поближе подойти к тебе, чтобы просто вдохнуть твой запах, — из груди Сукуны вырвался вздох глубочайшего желания, и он зарылся лицом к тебе в грудь, подчеркнутую плотно облегающим фасоном платья.        Спереди на платье был ряд перламутровых пуговиц. Они служили скорее украшением, потому что платье можно было легко снимать и надевать, не расстегивая их. Но он предпочёл расстегивать их одну за другой. Он делал это очень медленно, останавливаясь после каждой расстегнутой пуговицы, чтобы воздать должное тому, что открывалось ему с каждым следующим движением. Когда пуговицы освобождались из тонких петель, твоя грудь вздымались между раскрывающимися краями кружева, пока наконец полностью не обнажились.        Ты даже не представляла себе, насколько чувственным и соблазняющим может быть язык Короля проклятий.        Ты завороженно следила, как его язык поочередно ласкал твою грудь. Ты видела ищущее движение его губ, сжимающиеся щеки, проворные движения языка. А потом наслаждение стало так велико, что ты закрыла глаза. Бросило в жар, почувствовала, как вся вспотела. Ночной воздух слегка охладил твою кожу, когда голова Сукуны опустилась ниже и он стал целовать твой живот.        Пуговицы продолжали расстегиваться под его опытными руками. Он снял с твоих плеч бретельки платья, которые стали спадать, и повторил руками это скользящее движение мягкого шелка вдоль твоего тела. Платье упало и легло вокруг твоих ног, но Двуликий даже не дал тебе возможности переступить через нее.        Он поцеловал тебя в живот, потом ниже, еще ниже. Он целовал такие места, которые тебе всегда считались запретными для поцелуев.        Ты плыла в океане новых, неизведанных, восхитительных ощущений. Пальцы запутались в его волосах, невольно сжимая шелковистые пряди. Сукуна стал крепче прижимать тебя к своему лицу, к ласкающим губам. Ты выгнула спину и подчинилась ему, даже не задумываясь теперь о том, что же вообще можно считать в сексе неприличным.        Ты почувствовала способность что-то соображать, лишь когда Двуликий взял тебя на руки, кинул на кровать и лёг сверху, частично накрыв тебя своим телом. Ты открыла глаза, и томный его взгляд встретился с напряжённым твоим. Он с трудом сдерживал дыхание, которое теплыми волнами вырывалось тебе в лицо.        — Ты такая сладенькая.        Не отрывая от тебя разгоряченного взгляда, он опустил руки вниз и расстегнул брюки. Ты смотрела на него заворожено, словно лань, попавшая в поле зрения охотника. За скрежетом молнии последовало шуршание ткани о кожу, когда он спустил брюки и резко отбросил их в сторону. Упругое бедро мужа коснулось твоих ног.