В хоккей играют настоящие мужчины

Акинфеев проснулся много позже, чем планировал, и не сказать чтобы сильно отдохнувшим. Последние несколько бокалов белого сухого были явно лишними: в висках назойливо стучало, а во рту пересохло так, что губы не сразу разомкнулись по пробуждении. Но если бы он не выпил после визита Дзюбы, он бы точно не смог уснуть: Игорю не помнилось, когда он последний раз так сильно нервничал, и потому все было словно в новинку. Оставшиеся несколько часов для сна были им проведены в состоянии полусна-полудремы, когда сны, частично затрагивающие реальность с ее проблемами, обхватывают так сильно, что в итоге превращаются в галлюцинации, и теряется всякое понятие, наяву это было или во сне? Умывшись и выпив растворимый кофе (на большее сил сейчас не было), Акинфеев поплелся обратно в спальню, где принял таблетки от бессонницы и завалился на кровать вопреки планам хотя бы выйти прогуляться или съездить за продуктами. Эта ночь его настолько эмоционально измотала, что ему было по большей мере плевать на все, что будет происходить дальше. Он просто завернулся в плюшевый плед и тихо заснул наконец без снов, как и хотел. *** Второй раз Игорь проснулся только под вечер, смутно представляя который сейчас час из-за непроглядной темноты за окном. Зато на этот раз головная боль бесследно исчезла и даже появилось некое подобие бодрости, из-за чего Акинфеев, проходя на кухню за чаем, посетовал сам же на себя за сбитый к чертям режим: он выспался и теперь точно не заснет сегодня. Поставив заварник на плиту, Игорь сел дожидаться, пока согреется травяной отвар, и задумчиво уставился в стену. Настольные часы рядом размеренно отбивали секунды, и, переведя взгляд на циферблат, мужчина обнаружил, что сейчас всего около пяти вечера. А это значит, что ему придется себя чем-то занять на оставшееся до сна время. Как назло ничто из возможных досугов его не прельщало: чтение? — несмотря на внешюю безмятежность, в голове царил кавардак из отрывков мыслей и чувств, не успевших усвоиться, и перебивать их новой порцией информации, требующей усвоения и, главное, сосредоточенности, совсем не моглось. А другие варианты просто наводили скуку. Момент, когда чай закипел, Игорем благополучно был пропущен. Налив кипяток в кружку с помощью прихватки, он быстро отставил чугунный чайничек и вернулся с чашкой за стол. Незаметно для себя Акинфеев задумался глубоко, минут, эдак, на тридцать, при этом мелкими глотками беспрерывно потягивая остывающую жидкость. Он думал о двух вещах: о взаимоотношениях с Дзюбой и собственном будущем. Вообще Игорь не часто не знал по жизни, как лучше поступать дальше, да и тут вроде бы было все понятно: Артема и странные воспоминания вычеркнуть из жизни, себя вытащить на свободу и уехать куда-нибудь далеко. Но что-то упорно не складывалось в ровненький узорчик, который пытался выстроить Акинфеев. Потому… потому что, как он ни пытался себя заставить перестать впадать в смятение при прокручивании в мыслях недавних событий с участием Дзюбы, он не мог. И что-то срочно надо было со всем этим делать сейчас, подумалось Игорю, о чём к тому же прямым текстом говорила надпись на найковской майке. Для начала Акинфееву пришла идея позвонить агенту. Да-да, он понимал, что утро вечера мудренее, но упорное желание хоть что-то сегодня сделать полезное пересилило. От этой мысли он взбодрился окончательно и, вторя утренним мыслям Артема, решил выложить все лишнее из головы хотя бы ненадолго и заняться своим вызволением. Но в отличие от последнего, плана у него не было. Даже примерного. Но зато была упертость. И этого должно хватить. Вернувшись в спальню, Игорь плюхнулся на живот на кровать и, потянувшись, достал с тумбочки телефон. Где-то в глубоко в душе ему так хотелось, чтобы никто не ответил, но его желанию не суждено было сбыться. — Игорь Владимирович, какими судьбами? — Судя по голосу, оппонент был очень доволен тем, что Акинфеев все же позвонил, но последний отнюдь этой радости не разделял. — Валентин Павлович, приветствую.  Мне надо встретиться с людьми, чтобы они назвали точную сумму. — Агент на пару мгновений затих, тем самым заставляя и так нервничающего Игоря перевернуться на спину и прикрыть глаза.  — Думаю, тебе стоит напрямую обратиться к Анне Вячеславовне, и она уже скажет, что ей нужно. — Игорь про себя выругался, но виду не подал. С этой женщиной, он надеялся, покончено, но судьба снова тыкает его носом в лужу. Что ж. — Я понял, спасибо… — Игорек… Может, вернешься? — На это раз Игорь замолк. Вернуться? А ради чего? Вся чемпионская спесь из него уже давно выветрилась, азарт от вращения в кругах высшего общества, в коем он когда-то был постоянным гостем, бесследно испарился, и теперь хотелось просто покоя, про счастье он уже молчал, хрен с ним, хотелось просто хорошо пожить. Ему тут же на секунду представилось лицо Артема, и, разозлившись то ли на него, то ли на себя, он добавил агрессивнее: — Нет. Я решил. — Валентин еще помолчал, а затем отключился, так ничего и не ответив, и Игорь еще несколько секунд  не отнимал телефон от уха, размышляя, но затем нехотя набрал новый номер. *** Спустя каких-то два часа после следующего телефонного разговора Игорь стоял у одной из квартир в высотке Москва-Сити. Он понятия не имел, чего ждать от этой встречи, но спорить о ее надобности не стал, ибо, зная упертость той, кому пришлось звонить, встречи он бы не избежал. Вскоре дверь открылась. На пороге, оперевшись обтянутым в темный халат бочком о дверной косяк, стояла женщина. Знакомая и чужая одновременно. Игорь всматривался в ее насмешливые темные глаза, не приобретшие, однако, дополнительных морщинок вокруг за время, пока они не виделись. Она будто не изменилась совсем, только лишь пополнела слегка, но нутро осталось неугомонным, как и прежде, Акинфеев чувствовал это. — Вечерок, Игореша. Забегай. — Анна не отодвинулась, когда мужчина шагнул через порог справа от нее, только проводила тем же взглядом с усмешкой и только после закрыла дверь. Игорь осмотрелся. Квартира была новая, но помпезная мебель в оливковых тонах была итальянская, как Игорь помнил, и привезена из коттеджа, где он когда-то был, а потому чувство дежавю его не покидало с того самого момента, как он сюда зашел. — Проходи. Вино будешь? — Мужчина задумался, пока шел за ней по коридору в сторону кухни, и не сразу воспринял ее предложение. — Нет, спасибо. — Ну, — ей была сделана таинственная пауза, которая Игорю совершенно не понравилась, — еще не вечер. — Это слова ему не понравились еще больше, но он смолчал. Поправив маленькой рукой с ярким бордовым маникюром полы халата, она, покачивая бедрами, прошла мимо Акинфеева и ненавязчиво остановилась перед ним, как бы невзначай поправляя фоторамку рядом на полочке. Анна была старше его на шестнадцать лет. Знали они друг друга и того дольше. В прошлом — жена миллиардера, а лет пять как богатая вдова, она много лет занималась меценатством, спонсируя юных дарований в сфере спорта. И Акинфеев не был обделен ее вниманием, точнее занял его полностью практически сразу. Сначала под ее присмотром он подростком выступал на большом льду, знакомился с влиятельными людьми, затем, как стукнуло пареньку восемнадцать, Анна стала появляться в его жизни все чаще. Акинфеев это чувствовал и ершился, отказывался, едва она пыталась помочь хотя бы материально. Всё списывалось всеми на материнскую заботу, но Игорь дураком не был. И после того, как однажды ему могло посчастливиться познать прелести «взрослой» жизни, если бы в силу своей сообразительности после очередной вечеринки в честь победы он не отказался оставаться ночевать у Анны в коттедже и не уехал вместе со всеми, он прервал с ней общение. Она и не настаивала. У неё — муж, а Игорь созреет. Следующие несколько лет они мельком виделись по делам, в этот период благоверный Анны скоропостижно скончался от инсульта, и та смогла развернуться по-настоящему… И развернулась она так, что Акинфеев сдался. Возможно, потому что весь такой принципиальный во всех аспектах, в данном конкретном случае особого принципа он тогда не имел. Ему нравятся вроде как. Да и он нравится. Он хочет. Его хотят… но так, чтобы никто не знал, слышишь, Ань, нам обоим это не нужно. Женщина послушно кивала на эти слова с той самой усмешкой умной женщины и втягивала напряженного юношу в чувственный поцелуй. Этот странный роман длился несколько месяцев, и Игорю казалось, что его жизнь устоялась. Ему было хорошо. Или… Удобно. Вот это слово, пожалуй. Анна его понимала, принимала, всячески заботилась и никак не узурпировала его свободу. В общем, вела себя как зрелая состоявшаяся личность, и Игоря до какой-то поры это устраивало. Потом карьера пошла на заслуженный спад, и с деньгами надо было что-то решать. Анне за время отношений он не остался должен ничего, так как подрабатывал во время отдыха, плюс, спортивная и вузовская стипендии, плюс, выплаты по соревнованиям — на жизнь хватало. Он даже ни дня с ней не жил, поскольку опасался слухов. Как мужчина, конечно, больше в ее сторону. И тем самым по своим меркам вполне себе сохранял достоинство. Но становление мудрого человека происходит скачкообразно и, порой, стремительно, поэтому вскоре Акинфеев осознал, что хочет сделать что-то полностью самостоятельно, и, главное, понял, что не любит. Ну вот совсем. Тогда Анна, будто предвосхитив перемену в чужом настроении, предложила «хороший старт», а именно, игру в ее казино «для своих». И уход был отложен Акинфеевым еще на некоторое время. Это был чуть ли не единственный эпизод, когда он сам принял от нее такую очевидную помощь. Втянулся он, тогда еще молодой человек, весьма быстро и начал брать деньги. Ему повезло. Он быстро набрал довольно значительные суммы, но оставил себе часть на собственное дело, остальное отдав Анне. Он отплатился от нее, и она это понимала. И снова не удержала. Игорю удалось самому за три года выстроить прибыльную схему в сфере финансирования реставрации исторического «лица» города. И тут ему повезло, поскольку продраться в такие дела человеку со стороны практически невозможно. Но он справился без посторонней помощи. При этом Игорь не забрасывал тренировки и вскоре откликнулся на предложение попробовать себя в парном катании. Заматеревший, покрепчавший Игорек с легкостью смог вертеть в воздухе на поддержках тонкую фигуристочку. Контракт и страховки оставили на потом, Анны в поле зрения не наблюдалось по осознанной воле последней — на него ничто не давило. Игорь не надеялся на успех, но ему в третий раз крупно повезло. Они выиграли Чемпионат России, затем взяли все международные первые места, затем последовал еще более успешный сезон и… Игорь ушел, оставив партнершу на более молодого парня, что тренировался с ними на случай, если Игорь не вывезет. Деньги с побед он перевел Анне. Игорь все просчитал, и придраться было не к чему. Кроме одного. Анна не собиралась его оставлять. И теперь с самодовольной ухмылкой на пухлых губах она, закончив поправлять что-то там, выжидательно смотрела Акинфееву в глаза. Женщина знала, о чем сейчас думает красиво хмурящий свои брови Игорек, а потому не торопилась прервать молчание. — Ань, как мне сделать так, чтобы ты не появлялась больше в моей жизни? — Прямо и лаконично. Он знал, что эти слова не заденут эту циничную особу, играющую исключительно в рыночные отношения. — Грубо. Особенно после всего, что я сделала для тебя. — Она многозначительно тянула слова, но Игорь не чувствовал в них упрека. Его и не было. — Не бери на себя слишком много. Все, что я был должен, я отдал и даже больше, а остальное выстроил сам с нуля, и ты знаешь об этом. — Анна не выдержала и залилась тонким смехом. — Игорь, ну неужели ты думаешь, что я упрекну тебя в чем-то, м? Мне просто вспомнилось наше с тобой время. — Не наше, но твое. Я никогда не любил тебя, а теперь прошу, давай перейдем к финансовой части вопроса. Сколько я еще должен? — Акинфеева начинала бесить чужая смешливость, он не понимал, что здесь забавного, но женщина продолжала ухмыляться. — Выпей, ты же сейчас взорвешься от напряжения, — она подвинула к Игорю бокал, но тот проигнорировал его, и Анна, пожав плечами, налила вино себе. — Мне деньги… пихать некуда, Игореш. Деньги…? — с некоторой обидой произнесла она… — Смешно. — Она сделала большой глоток, все так же пристально буравя Акинфеева взглядом. — Тогда что за цирк Павел Валентинович устраивал? — Игорь перестал что-либо понимать. Что за звонки, псевдозабота, зачем его трогали все это время? — Паша…? Не назови он точной суммы и условий, ты бы приехал ко мне? — А как же соревнования? — При всей моей чистой любви, Игореш, — еще одно коверканье «Игореш» из ее уст, и Игорь понимает, что вскипит, — ты уже не так прыток, как раньше… И тут до Акинфеева дошло… Никаких денег, участия его где бы то ни было никому не нужно. И не было нужно. Ей только было надо, чтобы он вот так стоял в ее кухне, пригвожденный к месту… Всего-то… Это внезапное осознание, видимо, отразилось на его лице, потому как Анна мгновенно округлила глаза и тут же шагнула к Игорю, разведя руки. — Если ты так хотел выступать, я могу тебя любое шоу определить, хочешь — в Ледниковый период, хочешь — в Звезды на льду? — На секунду могло показаться, что она сожалеет об этом своем небольшом спектакле. Игорю стало противно. В первую очередь от себя: его провели, как дурака. А теперь ему нечего было возразить, незачем было ругаться. Он просто молча развернулся и пошел к выходу, на ходу забирая в руки оставленное на вешалке пальто. Анна взяла со стола бокал и не спеша прошла за ним, остановившись в другом конце коридора. — А я бы на твоем месте так не спешила. — Из полуозабоченного- полуобеспокоенного ее голос снова стал резким и хлестко ударил по слуху Игоря. Последний остановился и развернулся к Анне лицом. Неспешный глоток. — Помнится, ты сравнительно недавно проходил по делу Тошина как свидетель. А не знаешь, случайно, почему все твои дружки по игре, которые могли сдать с потрохами тебя тогда, да и слить твой бизнес, ничерта не сказали следователю? — Внутри в одно мгновение все ухнуло вниз, и Игоря передернуло. Он просто не мог поверить. Пока Акинфеев переваривал услышанное, Анна достала двумя пальцами с полки в прихожей несколько бумаг и многозначительно потрясла перед собой, показывая издалека. — Пусть в тот раз это была и не моя игра, но вложения мои там были, только неофициально, а потому я тоже могла контролировать ее. Это твои чеки, выписки с выигрышей. Меня это никак не заденет, а ты, в случае чего, пойдешь уже не свидетелем, а соучастником. Там лишь штраф по закону, но что будет, если докопаются до твоих дел? Все ли чисто у тебя с тендерами, с таможней, Игореш? В этот момент Акинфеев забыл, как дышать. Тогда, после задержания, он был настолько не в себе, что даже не отдал себе отчет в том, что ему не просто повезло, а его буквально выдернули за шкирок из уголовщины, а сейчас запросто могли кинуть обратно. — Чего ты хочешь? — Игорь на негнущихся ногах осторожно ступил к оливкового цвета софе, стоявшей у двери, и медленно сел, взглядывая на женщину снизу вверх. Ей, казалось, было все равно, с какой болью теперь смотрели на нее. — Все то же, Игорь, я хочу тебя, рядом, постоянно. — Что, до конца дней моих? — Съязвил Акинфеев, понимая, что это звучит совсем не смешно. В мыслях снова почему-то всплыл образ Дзюбы, и Игорю подумалось, что неплохо было бы сейчас посидеть вместе в артемовой квартире и поговорить о чем-нибудь непринужденном под чашку какао, как тогда… Но теперь это не возможно. Забавная штука — судьба. Вся злость моментально испарилась. Осталось лишь чувство глухой безнадеги и безысходности. Он мог злиться, если бы был прав, но справедливость не на его стороне. За ним остался крупный должок. Акинфееву очень хотелось поскандалить, наорать, но со связями Анны она бы всю его жизнь пустила под такой откос, что пуля в голове показалась бы сладким спасением. Да и отказ от обязательств был для мужчины из принципа невозможен. К тому же, а ради чего теперь, собственно, упираться? Анна взглянула на висевший слева на стене календарь и двинулась к прихожей. — Через год с небольшим я наконец получу гражданство Швейцарии, и уеду жить туда, так что на годик, если ты, конечно, не захочешь уехать со мной… — Анна все так же полуулыбалась, подходя вплотную к Акинфееву и зарывая пальцы в его темный ёжик на голове. Прямо как раньше. Теперь она снова имела право это делать. — А если я откажусь? — Игорь посмотрел куда-то в сторону и сам наконец сдавленно улыбнулся. — Ты же понимаешь, что у тебя будут очень большие неприятности? Акинфеев понимал. Понимал, что его затаскают по судам, понимал что за границу он не уедет, понимал, что его бизнес прогорит, понимал, что никто не захочет иметь впоследствии с ним дело. Поднявшись и обойдя Анну, он молча прошел снова на кухню и сделал несколько больших глотков вина. Горло обожгло, а вместе с тем и грудь, и живот. Анна стояла в дверном проеме и, когда Акинфеев подошел к ней, широко улыбнулась, а Игорь, облизнув губы, мягко коснулся губами ее щеки, затем грубее поцеловал в губы. Ее руки легли на его шею. Плотный халат с ее смуглых плеч полетел на пол.