Helpless

— Мукуро-сама, потерпите немного, — заботливый голосок Хроме раздался где-то совсем рядом. Её нежные ручки массировали его ладони, нажимая на все необходимые точки, чтобы успокоить. Девушка и сама была обеспокоена, но старалась не подавать виду. Иллюзионист чувствовал себя всё хуже после освобождения из заключения. То ли дело было в том, что его телом нагло «попользовались», то ли в том, что само длительное пребывание в тюрьме строгого режима оставило на нём неизгладимый отпечаток — Хроме не знала. Мукуро тяжело дышал, откинувшись на спинку массивного кресла. После возвращения его мучили ужасающие ночные кошмары, в которых его сознание порой находилось слишком долго. Кошмары иллюзионистов всегда отличались особой реалистичностью, которая со временем и губила чувствительный разум, ведь они не заканчивались, если открыть глаза. Мукуро видел своё заключение в колбу и буквально ощущал, как ледяная мутная жидкость поглощает его тело, омывая сначала ноги, а потом и поднимаясь выше, сдавливая живот и грудь, подбираясь к шее, как цепи сковывают движения, не позволяя всплыть и вдохнуть без маски с усыпляющим газом. Каждый раз он просыпался в холодном поту посреди ночи от того, как начинал задыхаться, словно в лёгкие заливается вода. После первого побега его несколько раз окунали в колбу в одних лишь цепях Вендиче, чтобы отбить такое желание в дальнейшем. Тогда он отчётливо ощущал, как эта мертвенная жижа заливается в нос, рот и уши, не давая ни дышать, ни ориентироваться в пространстве. Стражам эта процедура доставляла особое удовольствие, ведь мальчишка так отчаянно барахтался, цепляясь за жизнь. Жизнь, которой не было у них. Хроме не знала, что у него на душе, но видела эту боль где-то на дне его живого глаза. Она чувствовала себя абсолютно беспомощной, потому что не могла ничем помочь своему дорогому покровителю. Что бы она ни делала, лучше ему не становилось. Совсем рядом с креслом, в котором полулёжа расположился иллюзионист, на тумбочке, стояла миска с тёплой водой, в которой Докуро смачивала тряпочку для того, чтобы омыть ему лоб и руки. Почему-то на глаза ему попалась именно она, стоило их только открыть. Мукуро резко вздрогнул всем телом и замер, внезапно напрягшись и вытянувшись, как струна. Хроме видела, как взгляд его пустеет и становится отрешённым, а губы на искажённом ужасом лице что-то безмолвно шепчут. Его взор вновь застилала пелена мутной воды, заполняющей всё вокруг. Он ощущал её, своё тело в ней. Как сдавливает грудную клетку от цепей, не давая вдохнуть, и тянет на дно. Он видел колбу перед собой, её толстое стекло, и с силой ударил по нему двумя руками. Хроме едва успела отскочить в сторону, чтоб удар не пришёлся по лицу. Она знала, что дорогой Мукуро-сама её сейчас не видит, а потому совсем не злилась на него. Лишь осторожно приблизилась вновь и обняла. Она слышала его участившееся дыхание и старалась успокоить как могла, насылая чары Тумана с лёгкой мелодией, чтобы отвлечь, но ничего не вышло. Он задыхался. Хватаясь руками за горло, он словно пытался освободить их и снять что-то с шеи. Его ногти оставляли кровавые борозды на коже, разрывали её в тщетных потугах избавиться от невидимых пут. Хроме пыталась перехватить их и обездвижить, пока он не нанёс себе ещё больше вреда, но у неё ничего не выходило — тот был намного сильнее физически. — Мукуро-сама, Мукуро-сама, всё закончилось, прошу Вас… — она сбивчиво шептала ему, стараясь хотя бы отвлечь. Юная иллюзионистка была до смерти напугана его состоянием, но поделать ничего не могла. Её покровитель сам запретил обращаться за сторонней помощью касательно своего состояния. Он не хотел быть слабым в глазах Семьи, не хотел давать повода усомниться в себе. Она бы давно обратилась к врачу, но буйный пациент никого не хотел видеть, подпуская лишь её и то ненадолго. Мукуро постепенно пришёл в себя, медленно восстанавливая дыхание. Дрожащими руками он убрал волосы с лица, крепко зажмуриваясь на пару мгновений, чтоб восстановить целостность изображения перед глазами. Голова всё ещё кружилась, будто его подвесили вверх ногами на добрые полчаса, а потом резко вернули в исходное положение. Рядом засуетилась Хроме, помогая ему выпрямиться и нормально сесть. Он даже не смотрел на неё, всё ещё находясь мыслями где-то далеко, но одного крошечного упущения хватило, чтобы вызвать вспышку злости. Громкий звон, сопровождаемый плеском воды, разнёсся по помещению — миска с тумбочки отправилась на пол, залив содержимым весь пол. — Идиотка! Я же говорил тебе не приносить сюда ничего похожего, — Мукуро оттолкнул помощницу от себя, швыряя следом за неугодным предметом. — Простите, Мукуро-сама, — едва слышно пролепетала Хроме, пытаясь вновь подняться на ноги. Она видела в его взгляде ярость и… ужас. Липкий всепоглощающий ужас, сжимающий все органы в тиски. Он боялся, ощущая себя беспомощным перед удушающими воспоминаниями, которые не хотели его оставлять. Хроме совсем не злилась на него.