Клуб непокорных. Первая боль

«Стыд. Слышится слово: остыть. Потерять температуру. Молодость бесстыдна, потому что слишком высокая температура тела». Александр Галин. «Крыша». — У меня просто в голове не укладывается! Ты… — Таракан демонстративно и весьма наигранно схватился за голову — для директора школы Тараканов был излишне склонен к драматизированию. — Впервые за двадцать лет моей работы я сталкиваюсь с таким безобразием! Чего молчишь? Стыдно? Марго смотрела под ноги, но не из-за стыда — она даже не вникала в суть истошного вопля директора, — девушка думала, куда бы выплюнуть давно потерявшую вкус жвачку. Вишнёвая ярко-розовая резинка теперь превратилась в бесцветную и безвкусную массу. Марго усмехнулась про себя, подумав, что люди очень похожи на жвачку: сначала они имеют крылья, стремления и мечты, а потом жизнь их пережёвывает и выплёвывает на асфальт серую массу. — Неужели без отчисления не обойтись? — Мама Марго сильно нервничала и неосознанно заламывала себе пальцы. — Я тут бессилен! — Тараканов отвёл глаза. Даже если бы он и мог что-то сделать, то и пальцем бы не пошевелил — это отчисление для него как пилюля от головой боли, коей и являлась для него Марго Котова. — Скажите спасибо, что побитая ею одноклассница и её родители согласились не писать заявление в обмен на отчисление! — Позвольте поклониться за такую милость! — нарочито наиграно и зло выкрикнула Марго. — Замолчи, хулиганка невоспитанная! — наконец не выдержал и отец. Марго закатила глаза и всё-таки села на стул, хотя директор наказал выслушивать его причитания стоя. Какая теперь разница? Её всё равно с позором выгонят из школы, а родители сошлют в посёлок к злобной тётке. И никто из них не хочет услышать, что никого она бить не собиралась. Наоборот, это Белова со своими безвольными прихвостнями травила её. Только кому теперь это доказывать? У Марго, видите ли, скверная репутация, потому что учителя во главе с Тараканом называют способностью постоять за себя хулиганством. Мамаша Беловой в активе школы, папаша забирает дочурку на тонированном внедорожнике и «спонсирует» школу. А у Марго из ценного только розовые очки с линзами-сердечками, которые она никогда не снимает, облезлая комната, переделанная из чулана, да родители в разводе. Никому её правда не нужна. А она берёт и зачем-то за неё всегда борется. Каждый раз ей выходит это боком, каждый раз она остаётся непонятой. Набивает шишки, наживает неприятности, но всё равно не может жить по-другому. Отец говорит, что этот бунтарский дух нужно из неё ремнём изгонять, да только он не живёт с ними, а мама слишком устаёт на работе, чтобы разгребать проблемы несговорчивой дочки. Из школы семья выходила молча. Марго чувствовала разочарование в тяжелых взглядах родителей. И ей было вдвойне обидней, что они с такой лёгкостью принимали сторону кого угодно, но только не её. Они никогда не скажут этого вслух и, может быть, даже не посмеют подумать, но Марго понимала, что в глубине души родители винят её. Это началось давно и вряд ли когда-то закончится. Ведь жизнь похожа на паззлы: сколько бы раз собранные паззлы ни разрушали, всё можно восстановить, кропотливо собирая кусочек за кусочком. Но если один элемент паззла вдруг навсегда пропадёт, сколько ни старайся — целой картинка уже не будет. Там всегда будет зиять глубокая, незаживающая дыра. В их семье не хватало одного паззла. И всё рассыпалось. Вечер Марго провела лёжа на кровати и считая трещины на потолке. Двадцать восемь. В прошлый раз было на три меньше. В этой квартире уже лет пятнадцать не было ремонта. И едва ли в ближайшее время стоит ожидать изменений. И, наверное, дело даже не в том, что у них не было денег на ремонт — у них не было чего-то другого. Целостности. В старой квартире всё было по-другому. Но потом всё исчезло. Всё пропало. Родители потеряли бизнес. Мама стала апатичной и замкнутой. Папа стал резким и грубым. Они решили разъехаться. Им пришлось это сделать. И пришлось продать их гнездо, их дом, то место, где они были семьёй. Теперь они были просто людьми с одинаковой фамилией и чемоданом, наполненным общей болью. Уже стоило начинать собирать вещи. Марго было жаль покидать свою комнату, она столько трудилась, чтобы превратить этот унылый чулан в укромное убежище. Она разрисовала стены цветными мелками, развесила заказанные из Китая копии оригинальных постеров любимых слэшеров 80х. Фильмы ужасов вдохновляли её, она точно знала, что когда-нибудь сама станет режиссером и снимет самый страшный фильм десятилетия. К тётке Инге ехать чудовищно не хотелось. Ну что она будет делать в этом Карауево? Торговать на рынке носками? Марго поморщилась. И тётка, эта злобная старая дева, ей совсем не нравилась. Да и она ей, прямо сказать, тоже. — Но решение окончательное и обжалованию не подлежит! — Марго сняла розовые очки-сердечки, которые снимала очень и очень редко, и натянула на себя грозную гримасу, изображая беспристрастного судью. — На плаху приговорённую! Отсечь голову на глазах изумлённой публики! Потом девушка с ногами залезла на кровать и принялась прыгать на ней. Пружины жалостливо заскрипели, подушки повалились на пол, вся комната пришла в движение. — На плаху! Непокорную! Неугодную! Ненужную! — выкрикивала Марго, изображая улюлюканье толпы, и с каждым разом подпрыгивая всё выше. — Рита! — вдруг выкрикнула мама, резко распахнув дверь. Марго ненавидела, когда её так кто-то называл. Она в последний раз подпрыгнула и, поджав ноги, упала на кровать. — Опять эта ведьма с пятого этажа на шум жалуется? — безразлично спросила она. Мама прошла в комнату и присела на край кровати. По растерянному взгляду матери Марго поняла, что её визиту предшествовало что-то более важное, чем неистовый стук по батареям вечно недовольной соседки снизу. — Скажи честно, — тревожно произнесла мать, пытаясь рассмотреть за розовыми линзами очков серые глаза дочери, — во что ты опять вляпалась? Марго оскорблённо вытянулась. А сама принялась раздумывать, из-за чего всполошилась мать? Может, кто-то донёс, что она изолентой приклеила ко дну парты Беловой небольшую селёдку? Нет, вряд ли её прощальный подарок обнаружат прежде, чем рыба протухнет и начнёт вонять на весь класс. Тогда, может, дворник рассказал, как она выкинула его метлу на проезжую часть, за то что он гонял ею бездомных кошек, которых Марго подкармливала? Нет, это точно соседка с третьего пожаловалась, что она напугала её семилетнего сынишку страшилкой про ворон. «А не надо было кидать камни в птиц!» — зло подумала девушка. — Маргарита, — повторила мама. — Ты точно ничего не хочешь мне рассказать? Ты что-то натворила? Девушка помотала головой: — Ничего серьёзного, мам, обычный день. Мама вздохнула, расправила домашний халатик и достала из кармана телефон. — Я только что говорила с каким-то мужчиной. Он утверждает, что тебе оплатили год обучения в какой-то школе. Как же там… «Аркана», кажется. Что это значит? Кто-то шутит? — Какая-то идиотская шутка, — пожала плечами Марго. — А кто звонил? — Не знаю. Номер скрыт. Мама повертела телефон в руке и передала дочери, чтобы та сама убедилась в правоте её слов. Марго попробовала сделать вызов неизвестного абонента, но автоответчик холодно прогудел, что такого номера не существует. Тогда она взяла с тумбочки уже свой телефон и, недолго думая, набрала в поисковой строке запрос. «Школа Аркана». Несколько секунд спустя появились и результаты поиска. Правда, совсем немногочисленные.  Первой в списке стояла ссылка на официальный сайт школы. Туда-то и зашла Марго. И, разорванно полистав страницу вверх-вниз, снова пожала плечами. — По-моему, этот сайт давно заброшен. Абсолютно пустой. Только общая информация и адрес электронной почты в контактах. Главная страница была мрачной и неприветливой. На заднем фоне будто бы располагалась фотография самой школы, но она была так затемнена, что ничего кроме угловатых силуэтов разобрать было нельзя. Слева располагалась колонка с сухим описанием Арканы. «Наше учебное заведение входит в сотню лучших школ мира. Школа-пансион Аркана открывает ворота только для самых избранных. Здесь ваш ребёнок будет обучаться рядом с детьми самых влиятельных семей страны. Территория Арканы располагается в лесном массиве, что обеспечивает тишину и свежий воздух круглый год.  Живописные виды, лучшие преподаватели, комфортабельные корпуса и изоляция ваших детей от вредного воздействия интернета!»   Марго фыркнула и закрыла страницу. Какая сволочь посмела так над ней подшутить? «Ха-ха! Бедную Котову приняли в элитную школу! Вот умора! Ха-ха!» Марго побелела от злости, представляя противный писклявый смех Беловой. И ведь не поленилась попросить какого-то мужика позвонить матери. «Я ей устрою», — твёрдо решила Марго. Сбивчиво дыша, она суетливо набрала номер бывшей одноклассницы. Марго никогда не отличалась терпением и усидчивостью. Если бы она только умела принимать решения обдумано, не рубя сгоряча, она бы легко избежала половину своих проблем. Неприятности любили Марго, а она не была против. Она считала, что все рождены воинами. И за право быть собой надо сражаться. «Будь диким, если тебе хочется! Будь смешным, неотёсанным! Ныряй в неприятности!» — наверное, именно эти слова пульсировали в её голове и сейчас, когда Белова нехотя взяла трубку. — Чего тебе? — Прощайся со своими фальшивыми ногтями и ресницами, Белова! А ещё подыскивай хороший парик, потому что волосы я тебе тоже выдерну! — Ненормальная! — оскорблённо выкрикнула одноклассница и завершила звонок. Мама, всё это время сидевшая рядом, округлила глаза и схватилась за голову. Но Марго, ехидно улыбнувшись, поспешила заверить маму, что на самом деле не приветствует физическую расправу. Зато Белова теперь будет от каждого подозрительного шороха шарахаться. —  Психологическое давление куда более страшное и действенное орудие мести, — весело сообщила Марго. — Зачем мне её бить? Там и так мозгов нет. — За что ты так с нами, Маргарита? За что ты так со мной? — В глазах мамы Марго снова читала глубокое разочарование. Потом мама резко поднялась на ноги и, больше не проронив ни слова, вышла из комнаты. И этим бы вечер и закончился, если бы в дверь вдруг не позвонили. Марго слышала, как по старым трубам со скрипом и шумом бежала вода — значит, мама в душе и открыть нежданному визитёру не может. Не предвкушая ничего хорошего, девушка лениво надела тапочки и зашлёпала в коридор. Прежде чем открыть, она тщательно изучила визитёра через дверной глазок. Незнакомцев она опасалась с детства. Какой бы беспечной она иногда ни казалась, в компании незнакомцев Марго всегда проявляла осторожность.   — Здрасьте… — вяло протянул прыщавый курьер. — Забор покрасьте! — хмыкнула Марго, всё ещё подозрительно косясь на парня. — Тут это… Расписаться надо. Посылка, всё такое… — курьер показал хорошо упакованную коробку с логотипом транспортной компании. — А взрослых нет?   — Нет. Кончились. Марго вырвала коробку из рук заторможенного курьера, поставила какую-то закорючку в его табеле и поспешила захлопнуть дверь. Что это? От кого? Почему в такой поздний час? Само собой, эти вопросы вспыхнули в голове девушки. Но она точно знала, что найдёт ответы на дне коробки. Поэтому не стала медлить и, шлёпнувшись на пол прямо в коридоре, принялась распаковывать посылку. Вскоре мама вышла из ванной комнаты, укутанная облаком пара. Её печальную задумчивость прервала неожиданная картина: Марго, уткнувшись носом в колени, тихо-тихо плакала. — Что случилось? Кто приходил? Марго выпрямилась и шмыгнула носом. Теперь мама увидела, что на дочери была странная одежда: белоснежная блузка с красным галстуком-бабочкой, чёрный кардиган с золотой нашивкой на груди и коричневая клетчатая юбка чуть выше колен. По всей прихожей были раскиданы пакеты и коробочки. В руках Марго держала помятый листок. — Да что происходит? Откуда всё это? — Это униформа школы Аркана, мама, — непривычно серьёзно произнесла Марго. — А это ещё куча вещей, которые нужны в школе. Кажется, кто-то и правда оплатил моё обучение там.